Злые языки утверждают, будто всякое обвинительное заключение является квинтэссенцией материалов предварительного расследования, сдобренной изрядной порцией следственной желчи и припорошенной прокурорским особым мнением. Это определение, популярное в широких кругах подсудимых, увы, нередко соответствует истине. При этом в аргументации обвинительного заключения отражается столкновение «процессуального» и нормального восприятий действительности. Эти тезисы наглядно иллюстрирует малоизвестная, но по-своему типичная история Виктора Васкана.
8 января 2012 года у нашего героя произошла стычка с соседкой по земельному участку Ларисой Алексеевой. При этом у Васкана в руках был черенок от вил. События развернулись на просёлочной дороге в посёлке Яковлево Выборгского района Ленинградской области. Чтобы не запутаться в нюансах, не станем особо вдаваться в подоплёку. Бытовые конфликты обычно опутаны целой сетью подтекстов, за которыми теряется конкретный смысл. В конце концов, столь ли важно, кто и в какую сторону передвинул на несколько сантиметров изгородь или высыпал несколько лопат мусора в дренажную канаву? Важны последствия, к которым это привело.
В нашем конкретном случае 17 января 2013 года мировой судья судебного участка № 25 Выборгского района Ленинградской области Игорь Тряхов вынес приговор, в котором признал Виктора Васкана виновным в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 119 УК РФ – «Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью». И назначил наказание в виде ограничения свободы сроком на один год (приговор по делу: № 1-3/2013-25).
Казалось бы, с учётом всем известного обвинительного характера отечественного правосудия ничего особо страшного не случилось. Конечно, судимость всегда неприятна, но чрезмерного поражения в правах она не подразумевает. В конце концов, среди наказаний по данной статье числятся обязательные работы на срок до 480 часов, либо ограничение свободы на срок до 2 лет, либо принудительные работы на срок до 2 лет, либо арест на срок до 6 месяцев, либо лишение свободы на срок до 2 лет. Так что Васкан в принципе ещё дешево отделался. Однако — убеждённый в своей невиновности — он упёрся. Не сказал спасибо за мягкость и снисходительность, а стал собирать свидетельства многочисленных процессуальных нарушений.
Суммарно свои претензии Виктор Васкан изложил в нескольких заявлениях, отправленных в Выборгский городской суд Ленинградской области и мировому судье судебного участка № 25. Если внимательно ознакомиться с этими документами, начинаешь хорошо понимать, почему он считает несправедливым и незаконным вынесенный ему мягкий приговор. Главный его довод – вердикт основан на неправомочных действиях ряда должностных лиц. Которые в конечном итоге ставят под сомнения главные доводы обвинения. А ведь любое сомнение должно расцениваться как довод в пользу обвиняемого.
Все документы есть в редакции. Остановимся на главных (или наиболее занятных) тезисах, каковые и прокомментируем.
Например, в своих «Замечаниях по протоколу судебного заседания» осуждённый Васкан утверждает, что этот документ «вёлся с нарушениями УПК РФ, не в полном объёме и, в сравнении с аудиозаписью судебного заседания, содержит ряд существенных неточностей, которые лишают подсудимого права на защиту». Например, свидетель обвинения Дмитрий Агафонов упорно утверждал, чтоугроз, высказанных Васканом в адрес Ларисы Алексеевой, он или не слышал, или не помнит. Однако — вспоминает только после неоднократных наводящих вопросов судьи и гособвинителя. Мол, вспомните, как обвиняемый кричал в адрес потерпевшей: «Убью!» и выражался матом.
Но и вспоминает свидетель как-то странно. В протоколе показывает, что угроза в адрес Алексеевой выражалась словами: «Я тебя пришибу, прибью». В протоколе очной ставки уже говорится: «Убью!» В судебном же заседании вариантов от Агафонова прозвучало несколько: «Матом говорил, что все плохие, что поубивать всех надо», «Заколю собаку, всех заколю», «Поубиваю, убирай», «Всех заколю, всех поубиваю».
Здесь требуется несколько уточнений. Первое касается собаки. В ходе всего конфликта на просёлочной дороге его непосредственным участником являлся бордоский дог (вариант — французский мастиф) без намордника и поводка. Пёс ростом 80 сантиметров в холке и весом 80 килограммов. Собаки этой породы генетически агрессивны, в древности их использовали в военных действиях и гладиаторских боях.
Второе – насчёт «заколю». По словам Васкана, в разгар ссоры соседи попытались натравить на него пса, дав специальную команду. Защищаясь, он схватил из сарая старые тупые садовые вилы и стал обороняться. Слова «заколю, убью» относились именно к собаке, а никак не к человеку. Дополнительно стоит упомянуть, что свидетель Агафонов – племянник потерпевшей Алексеевой в ходе конфликта держал в руках лом и лопату. И против гладиаторского пса и крепкого 32-летнего мужчины — немолодой гипертоник, на двадцать лет старше Агафонова.
Потерпевшая и свидетель утверждали, что подсудимый вдобавок ко всему ударил Агафонова кулаком в лицо – правда, каких-либо подтверждений этому мы не имеем. Ситуация, учитывая достаточно свободные нравы российских селян, выглядит вовсе фантасмагорической. Если же судить по материалам дела, в самый разгар ссоры свидетель фактически развернулся и ушёл. При таких-то обстоятельствах – угрозы убийством.
Но если всё было так, то либо дело происходило не в России, либо потерпевшей стороной должна быть не Алексеева. Двое с собакой, лопатой и ломом против одного с вилами – это как раз тот случай, против которого нет приёма.
Главная же «история в истории» — конечно, травмы, полученные потерпевшей в ходе конфликта. Вообще то, если следовать логике следствия и суда, судить Васкана было нужно по статье 116 УК РФ – «Побои». Однако здесь и возникает один из главных вопросов – они вроде бы и были, но на самом деле их вроде бы и не было.
Согласно показаниям Алексеевой, на которые опиралась сторона обвинения, подсудимый ударил ее два раза: первый раз «кулаком в грудь», а второй – «наотмашь черенком вил в грудь». Она упала, и при этом на голове у неё образовалась шишка. Есть даже справка, выданная потерпевшей в МУЗ «Рошинская районная больница» 9 января 2012 года. Правда, в ней говорится, что каких-либо телесных повреждениях у Алексеевой не выявлено. Поставлен и предположительный диагноз – закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга. Подчеркиваем – «предположительный», потому что потерпевшая так и не прошла назначенную ей судебно-медицинскую экспертизу. Мол, не видела в этом необходимости. По факту побоев история болезни заведена не была.
Сколько Алексеева отходила, неизвестно. Сама она утверждает, что провалялась дома целую неделю. Но в справке с места её работы говорится, что уже 11 января она вышла на службу. Зато вышеуказанная справка значится в приговоре как доказательство того, что угроза убийством подтверждается реальными действиями со стороны Васкана. И это при том, что она вовсе не фигурирует в списке материалов дела, которые были оглашены и исследованы в судебном заседании (?!).
Не исключено, что причиной тому стало ещё одно грубое, по мнению Виктора Васкана, нарушение. После ознакомления обвиняемого и защитника с материалами уголовного дела согласно статье 217 УПК РФ, оно перешивалось и перенумеровывалось. Поэтому установить, какие материалы были добавлены, а какие изъяты, теперь практически невозможно. Причем этот факт фигурирует не в голове Васкана, а в частном постановлении суда.
Работа местных стражей порядка – вообще отдельная песня. Орудием преступления Виктора Васкана суд признал вилы. И это при том, что в оглашённом приговоре отмечено: в процессе судебного разбирательства установлено, что понятые при осмотре места происшествия 11 января 2012 года (в ходе которого изымались вилы), отсутствовали. Подписи ставили в указанном протоколе после следственных действий по просьбе участкового Виктора Кукина. По-русски это звучит так – приехал одинокий Кукин и забрал предполагаемое орудие преступления, а все бумажки заполнялись постфактум. Иначе говоря, речь идёт о фальсификации протокола? Но в этом случае суд с частным постановлением не поторопился, а вилы посчитал главной уликой.
Ряд ходатайств защиты не рассматривался в судебном заседании. Вызванные свидетели не являлись, и, хотя стороны не отказывались от их допроса, приговор был вынесен без учёта их показаний (есть в протоколе суда и постановление о приводе потерпевшей в связи с неявкой). Без объяснения причин пропускал процесс гособвинитель, из-за чего заседания приходилось переносить. На этом фоне такие нюансы, как разночтение в самом месте совершения преступления (фактически оно с процессуальной точки зрения так и осталось неустановленным), отсутствие задокументированного факта существования одного из понятых, несоответствие записей в протоколе судебных заседаний аудиозаписям и т.п. выглядят просто семечками.
Количество полицейских нарушений допекло даже мирового судью Игоря Тряхова. Кстати, в нынешнем месяце ему предстоит переаттестация, и это дело будет востребовано комиссией. Быть может, торопясь с завершением, судья и не докончил судебное следствие. Однако, имеет место его частное постановление от 16 января 2013 года. Адресатами которого стали начальник дознания УМВД РФ по Выборгскому району Ленинградской области Марина Романова и начальник УМВД РФ по тому же району Григорий Кондрат.
В нём говорится о несовпадении нумерации в листах уголовного дела, из-за чего пропали ссылки на ряд документов, об отсутствии понятых при осмотре места происшествия, о путанице с медицинскими справками, о безграмотности при составлении протоколов (полицейские запутались и в адресных данных, и во временных). Теперь подполковнику полиции Романовой предстоит «обратить внимание на вышеизложенные обстоятельства» и «обязать принять необходимые меры». Только неясно, к кому.
В полиции посёлка Рощино, к которому территориально относится Яковлево, нам объяснили, что участковый Виктор Кукин у них сейчас не работает. Он перевёлся в Зеленогорск, в 81 отдел полиции. Далее нам повезло – в момент нашего звонка он как раз находился в дежурной части. Но ответ был ожидаем: «Все комментарии нужно получать в пресс-службе ГУ МВД по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Впрочем, можете позвонить и в УМВД по Выборгскому району Ленинградской области». Мы решили так и сделать, поскольку интересна позиция подполковника полиции Марины Романовой. Но, к сожалению, дозвониться до неё пока не удалось.
Звонок мировому судье Тряхову был более продуктивен. По поводу всех обнаруженных нарушений и возможной реакции районного полицейского начальства Игорь Павлович сказал: «Сейчас будет рассматриваться апелляция по этому делу, к тому же приговор уже обжалован. Тогда и будет принято окончательное решение. Моя позиция изложена в том приговоре, который я вынес. Конечно, он в чем-то носит предварительный характер. Но в любом случае я как судья не вправе комментировать свои решения». Ссылка на принятый буквально на днях федеральный закон, согласно которому мировые судьи по просьбе участвующих в деле лиц будут составлять мотивированные решения, его не убедила. Впрочем, журналист, в конце концов, не участник процесса.
За прошедший год Виктор Васкан поднаторел в вопросах юриспруденции. Например, в одном из обращений он прямо пишет: «Для признания подсудимого виновным в преступлении по части 1 статьи 119 УК РФ, необходимо «доказать не только наличие самой угрозы, но и то, что она была намерено высказана с целью устрашения потерпевшего и в форме, дающей основания опасаться ее воплощения» (Определение КС РФ от 23.03.10.№ 368-О-О). Он утверждает, что никого и пальцем не тронул, а лишь оборонялся. Однако суд нарушил статью 17 УПК РФ, согласно которой судья обязан оценить доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью. По мнению Васкана, все факты доказывают что при вынесении приговора, в нарушении части 3 статьи 15 УПК РФ, суд выступает на стороне обвинения. И тем самым нарушает равноправие сторон, что еще раз доказывает незаконность обвинительного приговора.
Как говорится – не дай нам Бог изучать российскую юридическую теорию и практику применительно к себе или своим близким…