Премьер-министр России посетил с рабочим визитом Францию. Само по себе событие на первый взгляд смотрится слегка тривиально. Особенно для тех, кто слышал об «особых отношениях» между Москвой и Парижем лет тридцать пять назад. Советские школьники, случалось, даже путали праволиберального президента Валери Жискар д’Эстена с генсеком ФКП Жоржем Марше – в отношении к лично Л.И.Брежневу разница между ними в глаза не бросалась. Но с тех пор многое переменилось. С Францией у России дела теперь идут зигзагообразно.
Главным европейским партнёром РФ остаётся ФРГ. Но Ангела Меркель заметно охладила германскую политику на восточном направлении. Времена «друга Гельмута» Коля, всеми силами лоббировавшего интересы Михаила Горбачёва и Бориса Ельцина вспоминаются в Москве с некоторой ностальгией. Не говоря о Герхарде Шрёдере просто ставшем для Владимира Путина важным деловым партнёром.
Великобритания, при Маргарет Тэтчер четверть века назад сыгравшая роль политико-дипломатического моста между перестроечным СССР и сообществом демократического Запада, превратилась едва ли не в главного оппонента Москвы. Напряжённая тональность российско-британских отношений задалась в 2000-х годах при лейбористах, особенно в конце десятилетия при Гордоне Брауне. И пока в принципе не изменилась после возвращения к власти консерваторов.
Правда, чем дальше, тем больше теплеют отношения с Сильвио Берлускони. Итальянский правый скандалист столь же близок российскому правительству, что и вальяжный немецкий социал-демократ (деловые интересы и здесь, видимо, играют не последнюю роль). Но Рим всё же не относится к тем европейским столицам, где определяются общеконтинентальные позиции.
Другое дело – Париж. Старый континент не забыл, как в своё время возводил этот город в ранг «столицы мира». Хотя объективных тому оснований сегодня, честно говоря, нет никаких, инерция срабатывает. Мода, во многом и политическая, по-прежнему задаётся на берегах Сены.
Последние двадцать лет российско-французские отношения складывались довольно сложно. Хитроумный социалист Франсуа Миттеран не жаловал Бориса Ельцина – слишком велики были «эстетические разногласия». Сменивший его Жак Ширак взялся было за перезагрузку, возвращаясь к традиционной доктрине французских консерваторов о «соединении галльской и славянской мощи». Но помешала вторая чеченская война, именно Франция с наибольшей яростью обличала «преступления российского империализма на Кавказе» (по всему политическому спектру с некоторым пониманием к «контртеррористической операции» отнеслись лишь крайне правые). Курс же Николя Саркози в отношении России вообще ясностью не отличался.
И вот, вероятно, пришёл момент прояснения. Символично, что первые темы, затронутые Владимиром Путиным во Франции, касались российской внутренней политики. А первые встречи состоялись с делегатами предпринимательского сообщества и гражданских объединений из ассоциации «Франко-Российский диалог».
Российского премьера спросили, для чего создаётся «Общероссийский народный фронт». Путин ответил – для оживления политической жизни и должного проведения парламентских выборов. Тем самым косвенно прозвучала нелестная оценка нынешнего состояния российской политики и избирательного процесса. «Привлечь людей со свежими взглядами, которые способны реализовать и провести в жизнь идеи по предложенным «Единой Россией» каналам», — так сформулировал глава правительства и лидер правящей партии цель ОНФ. Не факт, что это сразу вызвало понимание. Уже хотя бы потому, что термин «фронт» применительно к политической организации во Франции накрепко связан с ультраправым Национальным фронтом. С которым респектабельные политики не поддерживают отношений. Но именно Национальный фронт как раз и относится к нынешней России с наибольшими симпатиями.
Однако политические разногласия могут отчасти компенсироваться экономическими основаниями сближения. «Франко-Российский диалог» структурируется мощными промышленными группами обеих стран. Французскую сторону представляют строительная компания Vinci, нефтегазовая Total, информационно-транспортная Thales, аэрокосмическая Arianespace. Российскую – «Аэрофлот», «Сухой», «Газэкспорт», Внешэкономбанк. Возглавляют ассоциацию почётный президент Total Тьерри Демаре и президент РЖД Владимир Якунин. Диалог – в кавычках и без — достаточно прочно цементируется. Особенно в ходе салона «Ле Бурже», включённого в программу визита. Нелишне заметить, какую роль во франко-российской экономической ассоциации играют авиа- и космические структуры.
Разумеется, встретился Владимир Путин со своим французским коллегой Франсуа Фийоном. Главы правительств открыли памятник русским защитникам Франции, Фийон сказал о боевом содружестве, закалённом в двух мировых войнах. Состоялась совместная пресс-конференция. И снова на первый план вышла внутрироссийская проблематика. Путин солидаризировался с президентом Медведевым в том, что касается либерализации экономической политик, особенно масштабной приватизации. «Даже в острый период кризиса государство не пошло на увеличение госдоли в экономике, — напомнил он. — Я неоднократно говорил о том, что мы не собираемся строить никакого государственного капитализма. Госкорпорации не связаны с увеличением госсобственности». Такие слова сильно звучат во Франции, где экономическая система традиционно завязана на государственный дирижизм – что у левых, что у правых.
Встреча Владимира Путина с Николя Саркози прошла без свидетелей.