Инициативы Дмитрия Медведева о выводе высших государственных чиновников из советов директоров коммерческих компаний и о «снижении налоговой нагрузки» на бизнес в виде страховых отчислений можно оценивать по-разному. Но будь то ещё один ход в псевдопредвыборной кампании или поиск реальных решений реальных проблем, в любом случае они требуют осмысления по существу. Поскольку неблагоприятный инвестиционный климат в России – экономический факт. Достаточно сказать, что в прошлом году объём прямых иностранных инвестиций в РФ сократился более чем на 13%, а отток капитала нарастает.
Теоретически несложно смоделировать последовательно либеральную экономику, в которой государство лишь устанавливает правила игры и контролирует их исполнение. В крайнем случае, обеспечивает госзаказами и финансирует принципиально некоммерческие секторы. Но на практике нет государств, которые так или иначе не участвовали бы в хозяйственной деятельности – через госпредприятия с особым статусом (в российском законодательстве это ГУПы и казённые предприятия) либо через пакеты в акционерных обществах.
Основания госучастия могут быть различными. Например, стратегическое значение компаний. Или фискальные соображения – дивиденды как источник текущих поступлений, ликвидные пакеты как «заначка на чёрный день». Встаёт вопрос: как государству участвовать в управлении акционерным обществом, обеспечивая свои интересы? Очевидно, через своих представителей в соответствующих органах АО. Вроде логично.
Но вот где начинается разница. За рубежом эти представители – обычно профессиональные управленцы, нанятые государством специально для данной функции. В РФ – лица, занимающие государственные должности, то есть по мировым критериям – политики. Другой вопрос, что в наших условиях грань между «политиками» и «чиновниками» практически отсутствует. Но инициатива Дмитрия Медведева – с учётом разъяснений помощника президента Аркадия Дворковича и вице-премьера Игоря Шувалова – заменить членов правительства и функционеров президентской администрации на чиновников более низкого ранга находится, в общем-то, в русле этой тенденции. Непонятно, правда, что изменится по существу, если представители государства все равно придут с «императивным мандатом» и будут проводить решения, продиктованные Минэкономразвития и Росимуществом. И каким образом эта мера должна повлиять на инвестиционную привлекательность компаний с госучастием…
Ещё большее недоумение вызывает идея передать функции представительства государственных интересов независимым директорам. Тут возникает просто противоречие в определении: независимый директор не может быть признан таковым, если он действует в соответствии с директивами государственного органа. Если же таких директив нет, непонятно, из чего будут исходить, оценивая степень отстаивания интересов государства.
Не меньше вопросов вызывает и снижение ставки страховых начислений на фонд оплаты труда. Не будем придираться к терминам и указывать, что это не налоги. Это важно лишь с теоретической точки зрения, а для субъекта предпринимательской деятельности – от крупнейшей корпорации до индивидуала с одним наёмным работником – любой обязательный платеж в пользу государства воспринимается как налог. И увеличение ставки более чем в полтора раза – вещь очень чувствительная.
Если сказать прямо, то собственно прямые налоги на корпоративные прибыли и личные доходы, равно как и ставка НДС, в России весьма умеренны по сравнению с большинством других стран (хотя, конечно, с позиции бизнеса любые налоги несоразмерно высоки). Поэтому единственным направлением «снижения налогового бремени» действительно оказываются социальные отчисления. И тут появляются несколько важных «но».
Во-первых, даже с новыми высокими ставками страховых платежей Пенсионный фонд дефицитен. И если мы изымаем ещё кусок из его доходов, встаёт вопрос, откуда его компенсировать.
Во-вторых, хотя в снижении «налогов на труд» (налог на доходы физических лиц плюс начисления на фонд оплаты труда) и сближения их с уровнем обложения капитала (налог на прибыль) действительно есть определенный смысл, он неоднозначен. В такой ситуации выигрывают отрасли с преобладанием материальных активов и дискриминируются отрасли (в том числе инновационные), где главной производительной силой является капитал человеческий. Возникает тенденция к вытеснению труда и использованию трудосберегающих и капиталоёмких технологий. С соответствующими последствиями для занятости.
Наконец, для бизнеса в России обременительны не столько налоги (с точки зрения западного бизнеса они как раз привлекательно низки), сколько коррупционная нагрузка – с налогами как минимум сопоставимая. О коррупции президент тоже сказал. Но в другом контексте.