Владимир Путин пообещал, что не допустит «цветных революций». Ни в РФ, ни в государствах ОДКБ. И добавил, что «РФ кровно заинтересована в стабильности на постсоветском пространстве». Что-то странные пошли разговоры. Раньше он сам на такие пустяки не разменивался. К тому же, со времён СССР известно: если власти уверяют, будто чего-то не будет – приготовиться, граждане.
«Мы знаем различные теории, которые осуществляются в разных регионах мира, приводят к серьёзной дестабилизации в этих регионах. Разумеется, ничего такого допустить не должны, и будем всячески стараться соответствующим образом вести себя в России и всячески поддерживать наших партнёров по ОДКБ», — заверил Путин.
Если говорить о глобальном революционном движении, охватившем мир, то многое Путин уже вполне-таки «допустил». В Ливии, где пытался спасти красного диктатора Каддафи. В Украине, где всё ещё считает главой государства коррумпированного вассала Януковича. В той же Буркина-Фасо, где свергнутый Блэз Кампаоре возглавлял режим, мало отличающийся от «душсантушизма-путинизма». Да и в Сирии. Какие бы усилия ни прилагала Москва, чтобы сохранить родственно-тоталитарный режим Асада, крах неуклонно близится. Это, собственно, было ясно с самого начала. Ещё в марте 2011-го, когда на мирные демонстрации протеста выходили весёлые креаклы. Потом, когда за дело взялась Сирийская свободная армия. Тем более теперь, когда к решению проблемы подключились Иванка Трамп и Андрия Слау.
С неизбежностью бессмысленно спорить, её смешно «не допускать». Она сама себя везде пустит, ни о чём никого не спрашивая.
Но если понимать слова президента РФ буквально, то — да, в Организации Договора о коллективной безопасности, членами которой являются Армения, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Белоруссия и РФ, революции вроде бы пока не светят. Никаким цветом. И волноваться вроде бы нечего.
Рейтинг Сержа Саргсяна в Армении только 47%. Но на недавних выборах к власти вновь пришла его Республиканская партия, родственная и дружественная «Единой России». Несмотря на уличные протесты системной оппозиции, вылившиеся в 2015-м в Революцию розеток, и выступления оппозиции радикальной из «Учредительного парламента» Жирайра Сефиляна, режим стоит вполне крепко. В основном за счёт милитаристской накачки, тлеющей Карабахской войны.
В Казахстане Нурсултан Назарбаев, казалось бы, контролирует ситуацию. Рейтинг поддержки зашкаливает до 98%. Хотя то и дело в разных концах страны прорывается огонь из-под земли. Рабочий бунт в Жанаозене декабря 2011-го. Загадочная Армия освобождения Казахстана, устроившая стрельбу в Актобе летом прошлого года, а затем «антиполицейский террор» в Алматы.
После Тюльпановой 2005-го и Дынной революции 2010 года, волнений и недовольства в Киргазии по видимости не наблюдается. Единственное, на что жалуется киргизский президент Алмазбек Атамбаев, это «большая вредная кампания» против вступления в ЕАЭС. А так — всё «профилактируется»: оппозиционеров исправно сажают, митинги регулярно разгоняют. Поддержка президентского курса около 80%.
Эмомали Рахмона поддерживают 70% жителей Таджикистана. Парламент подавляющим большинством голосов принял поправки к конституции, позволяющие ему переизбираться бесконечно. Оппозиция находится либо вне пределов страны, либо в местах лишения свободы. Мятеж генерала Абдухалима Назарзоды 2015 года жестоко подавлен.
У белорусского президента Александра Лукашенко уже несколько сложнее. В конце февраля в Минске прошли массовые протесты, которые в официальной прессе тут же окрестили «Майданом тунеядцев». Сами участники митингов его, впрочем, назвали иначе — «маршем рассерженных белорусов». До этого — мощные протесты во время выборов. Но батьку голыми руками не возьмёшь. «Посмотрите, что происходило во время и после выборов Дональда Трампа в США», — отругивается он на претензии об отсутствии в Беларуси демократии. В переводе — «у вас там негров линчуют…» Рейтинг его, кстати, меньше 30%, но в будущее он смотрит с оптимизмом. Готовит в преемники сына.
Наконец, самому-то Путину о чём вдруг беспокоиться? После подавления болотных выступлений в 2012-м, режим года полтора спал почти спокойно (лишь временами вздрагивая от явлений Каддафи во сне). На украинский Майдан ответили последним аргументом — просто войной. Это позволило понаслаждаться властным покоем ещё пару-тройку лет. Пока не наступило 26 марта 2017 года.
Страна всколыхнулась. Как всегда в России, неожиданно. И по пустяковому поводу медведевской уточки. На митинги против коррупции вышли десятки тысяч. Аресты, посадки, штрафы. А главное, на следующий день — новая мощная волна движения дальнобойщиков. Аресты, посадки, штрафы. Рейтинг Путина — 83%.
С чего же вдруг волноваться Путину — за себя, Саргсяна, Назарбаева, Атамбаева, Рахмонана или Лукашенко? Зачем вдруг потребовалось специальное интервью для того, чтобы выкрикнуть: никто не допустит более ничего цветного! (Термин «цветной», кстати, в известных президенту кругах имеет двусмысленное значение тайного агента в криминале.) Будто сам себя успокаивает и подбадривает.
Что и кто вынуждает к этому? Может быть, те студенты, которые неожиданно даже для организаторов антикоррупционного митинга вышли на улицы. Не только с протестами против коррупции премьера, но против самой системы, против режима. Или те брянские школьники, которые крикнули директрисе «Мы не хотим так больше!» Или дагестанские дальнобойщики, не испугавшиеся танков и Росгвардии. Или тысячи мирных граждан, еженедельно гуляющих по городам и весям. Или участники сотен социальных конфликтов, постепенно сплачивающиеся в единый массовый протест? Но ведь это пока ещё не революция? Как говорил Людовик XVI после взятия Бастилии, «да ведь это бунт!»
Акулина Несияльская, специально для «В кризис.ру»