Это уже общее место: Латина ушла вправо. Аргентина Макри и Бразилия Болсонару – уже однозначный перевес. А ещё Чили Пиньеры, Колумбия Дуке Маркеса, Парагвай Абдо Бенитеса… В Перу президентствует правоцентрист Вискарра. В Эквадоре левоцентрист Морено налаживает отношения с Вашингтоном. Отбивается чавизм-мадуризм в Венесуэле, увядает кока-морале в Боливии. Последние южноамериканские форпосты некогда могучего «социализма XXI века». Но есть ещё многосложный Уругвай. И выборы 27 октября.
Победили красные либералы
Полное её название: Восточная Республика Уругвай. В том смысле, что основали республику революционеры Восточной полосы – от реки Уругвай до Атлантики. Они и революцию свою называли Восточной. Хотя сражаться пришлось по всем азимутам – и с испанцами, и с португальцами, и с бразильцами, и с аргентинцами. Orientalidad – «восточники» – так называли себя бойцы генерала-контрабандиста Хосе Артигаса, «отца уругвайской нации». В отчаянных боях и запутанных интригах они настояли на своём. В 1825 году провозгласили независимость Уругвая, в 1828-м добились её признания.
С тех пор большая часть национальной истории проходила в условиях «южноамериканской Швейцарии». Не без проблем, конечно. Отнюдь. Конфликты бывали очень жёсткими. Не обходилось без переворотов. Трудно приходилось отстаивать суверенитет, вырываться из-под массивных соседей – Бразилии и Аргентины. Двенадцать лет, с 1839-го по 1851-й, ушло на гражданскую войну между национал-либералами Колорадо («красные») и клерикал-консерваторами Бланко («белые»). Победили «красные». Но кровавых диктатур и разрушительного террора, подобно остальной Латине – здесь не наблюдалось. Воевали до победы, а не до уничтожения. Недаром в Уругвай стремились иммигранты из Восточного полушария, от немцев до ливанцев. И сейчас стремятся – сирийские беженцы от войны. Принимают их без всякого надрыва, кстати, никаких в связи с этим истерик.
Из первых в мире, ещё в XIX веке, уругвайцы ввели бесплатное школьное образование, восьмичасовой рабочий день, пенсионные выплаты, отделили церковь от государства, отменили смертную казнь, разрешили разводы и запретили в уголовном порядке жестокое обращение с животными. Уж конечно, не было никаких ограничений избирательного права и политического плюрализма. От монархистов до анархистов – и как правило, уживались без резни. Армия и полиция занимались тем, что положено по профессии и уставу. За власть не хватались, в политику не лезли.
Экономика первоначально поднялась на скотоводстве, пшенице, хлопке и тростнике. Мотором стало географическое положение Уругвая как перевалочного пункта внутри- и межконтинентальных водных перевозок. Промышленность в основном вторичного и третичного сектора. Раньше развивались деревообработка и производство пластмасс. Сейчас процветают телекоммуникации и производство программного обеспечения. В такую «латиноамериканскую Швейцарию» впору из европейской переезжать.
Но надо помнить: если чья-то жизнь видится идиллией – значит, тем, кто этой жизнью живёт, она безмятежной не кажется. Даже если это страна в 176 тысяч квадратных километров (примерно три Новгородчины) и населением 3,5 млн (примерно три Казани).
Боевой адвокат Тупомарос
Всё как-то переменилось с конца 1960-х. Всё же донеслись до Восточной полосы ветры с большой Латины. То были годы «пылающего континента», левого напора, правого отпора. Далеко не швейцарскими методами.
В 1965 году адвокат Рауль Сендик сколотил группировку Тупамарос. Воевать во имя общественного присвоения прибавочного продукта по заветам Маркса–Ленина. Фанатичная приверженность социальной справедливости пересиливала заботу о благополучии родины.
К нему подтянулись товарищи разного типа, но с чем-то неуловимо общим. В основном молодые интеллигенты и студенты, увлечённые борьбой за гармонию. Но были и крестьянские парни, заброшенные судьбой в мегаполис. Встречались радикальные профактивисты, не сработавшиеся с умеренными реформистами из традиционного профаппарата. Воспитанного на немеркнущих примерах североамериканской профсоюзной мафии.
Лесов и гор в Уругвае нет, значит, партизанскую войну пришлось вести в городах. Прежде всего в столице Монтевидео. Попробовали – получилось. Убивали полицейских и гэбистов, грабили банки и лавки, рэкетировали коммерсантов, брали в заложники чиновников, подрывали склады и арсеналы. Обывателей, надо признать, старались не задевать. Но вот это не всегда получалось. Тупамарос шли обычным путём, в духе колумбийских коммунистических ФАРК, а то и перуанских полпотовцев Сендеро луминосо.
Погоны и охотники
Где команданте, там и каудильо. Завидев коммунистическую опасность, поднялись «эскадроны смерти» (ещё недавно в Уругвае абсолютно непредставимые). Назывались они Националистическая вооружённая оборона (DAN) или Команда охоты на Тупамарос (CCT). Здесь стусовались отпускные полицейские («ихтамнебыло» конечно), бизнес-молодёжь, ультраправые студенты из организации «Стойка уругвайской молодёжи» (JUP), традиционные профбоссы, «ватная» голытьба и та часть криминальной отморози, которой не западло было иметь дело с полицией. Фанатичная верность католичеству, патриотизму и традиционным семейным ценностям пересиливала тягу к социальной справедливости.
Собрал их активист JUP, молодой предприниматель Мигель Антонио София Абелейра. Предпринимал он в высокотехнологичной сфере: ему принадлежала радиостанция. Радиотехник и юрист сошлись в смертельном бою. В этом весь Уругвай. Если бы не бой и не смерть.
Сендик и Абелейра представляли, по большому счёту, один и тот же класс – средне-креативный. В остальном они были полной противоположностью. Если взять за точку отсчёта, скажем 1970 год, то командир Тупамарос – скромный сорокалетний крестьянский сын, склонный постоянно смущаться и краснеть. Командир же DAN – двадцатидвухлетний наглый распальцованный мажор. С уголовкой за спиной – начинал дипломатическую службу в МИДе, но был выгнан за кражу в американском супермаркете.
И ещё немаловажная разница. Ультралевые Тупамарос привлекали симпатии в среде уругвайской элиты, особенно творческой богемы, но никакой структурной поддержки не имели. Ультраправые «эскадроны» были надёжно подстрахованы. За спиной Мигеля Софии Абелейры стояли серьёзные и очень жёсткие люди.
Армандо Акоста-и-Лара – профессор юриспруденции, идеолог ультраправого радикализма и замминистра внутренних дел. Он был главным лоббистом «эскадронов», в духе штурмовых отрядов, поскольку считал расправы над коммунистами задачей всего общества, а не только государственной власти. Генерал в отставке Хуан Ривас, убеждённый приверженец каудильо Франко. Полковник Вальтер Мачадо, главный военный советник МВД. Подполковник Виктор Кастильони, начальник Национальной дирекции информации и разведки. Капитаны армейской разведки Педро Мато и Ньето Морено. Капитаны флотской разведки Хорхе Надер, Марио Риссо, Эрнесто Мотто. Комиссар Уго Кампос Эрмида, инспектор Педро Флейтас, субинспектор Карлос Лейтес – бравые шефы полиции. Столь же бравые копы-секьюрити Хорхе Грау и Оскар Родао. Гэбисты Оскар Делега, Пабло Фонтана, Вашингтон Гриньоли из директората национальной разведки. Два Нельсона: субкомиссар полиции Бенитес и полицейский фотограф Бардесио – сами бойцы «эскадрона». Анхель Кроса Куэвас, врач-психиатр из братского Парагвая, приехавший с интернациональной помощью.
Парагвайский доктор обучал уругвайских товарищей, как превращать студентов-энтузиастов JUP в профи-боевиков DAN. Лично выводил на практические занятия по силовому изъятию тупамарос. Организовывал головоломные спецоперации с вербовкой и засылкой агентуры. Руководство МВД специальными приказами переводило лучших сотрудников в распоряжение иностранного психиатра. И те соглашались! Параллельно Кроса Куэвас формировал систему антикоммунистических общественных организаций – студентов и бизнесменов, крестьян и церковников, художников и рабочих. Ударным темпом была отстроена уругвайская структура Всемирной антикоммунистической лиги.
Недаром Кроса Куэвас подружился с Софией Абелейрой. Мафиозные навыки, для Парагвая привычные и обычные, в Уругвае не шибко котировались – но Абелейре нравились. В силу особенностей характера.
Абелейра с кликухой Хосе был своего рода шарниром при высокопогонных чинах. Через которого проворачивались общие дела, недопустимые для официальных лиц. Например, контрабандная доставка оружия для JUP из того же стресснеровского Парагвая.
Над всей же системой стоял президент Хорхе Пачеко. Монументальная фигура, нацлидер уругвайских правых. Что «красных», что «белых», хотя состоял в Колорадо. В 1971-м Пачеко приказал братве – в погонах и без – немедленно покончить с Тупамарос.
Быстрей Пиночета
То был не случайный год. Он представлялся решающим. Только что в Чили впервые в истории победил на выборах марксист. Пример Сальвадора Альенде вдохновил леваков и коммунистов Уругвая. Боевики Тупамарос пошли в атаку.
Сначала показали класс спецопераций. 31 июля 1970-го похитили и 10 августа застрелили Дэна Митрионе – американского специалиста, обучавшего полицию Монтевидео допросам с применением электротока (к нему его методов применять не стали). «Затолили главного тольщика». Кстати, готовы были не убивать – если правительство освободит полторы сотни герильерос. Но Пачеко с презрением отверг переговоры с террористами. Fizzslots зеркало на сегодня
Резню запустили с обеих сторон. Первым ликвидировали политического стратега Тупамарос Эктора Кастанетто. Дальше были убиты Абель Айяла, Эберт Нието, Хулио Эспосито, Мануэль Филиппини. Разгромлены дома адвокатов Тупомарос. Запылали офисы левой коалиции Широкий фронт, которая считалась легальной «крышей» марксистских партизан. В результате герильерос потеряли больше, чем полиция в лице Митрионе. Эти операции гражданин Абелейра согласовывал с Мачадо и Надером, но проводил силами DAN.
Общественные симпатии и сочувствие к Тупамарос сильно подсократились после гибели в декабре 1971 года сельхозрабочего Паскасио Баэса. Доблестные герильерос убили его инъекцией тиопентала натрия. Никакого отношения к политике Баэс не имел. Буквально – проходил мимо. Но, разыскивая соседскую лошадь, увидел, как из схрона-бункера вылезает боевик. Его тут же повязали. Долго держали в своей «народной тюрьме» (ГУЛАГом обзавелись заблаговременно, ещё не придя к власти). Думали, что с ним делать. Решили, что надёжнее всего убить. Решалы известны поимённо: Маурисио Розенкоф, Генри Энглер, Васем Аланис, Донато Марреро, Марио Будес. Нажимал шприц Исмаэль Бассини.
«Деревенский рабочий убит за то, что увидел бункер, построенный ради его социального освобождения», – так вспоминают судьбу Паскасио Баэса. Действительно, рассказывать, как они сражаются за трудовой народ, Тупамарос после этой истории стало намного сложнее. Как ни рвут они по сей день волосы, признавая совершённое военное преступление.
14 апреля 1972-го Тупамарос расстреляли Акосту-и-Лару вместе с Делегой, Лейтесом и Мотто. Силовики получили тотальный карт-бланш. В апрельские дни Кампос Гермида и Кастильони перебили десятерых видных Тупамарос. Не только боевиков Николаса Гроппа и Норму Пальяно, Хорхе Кандана, Армандо Бланко. Под замес попали и журналист Луис Мартирена с женой Иветтой, и активисты Габриэль Шрёдер, Орасио Ровира – сторонники мирного протеста. Ранее, в феврале, штурмовики DAN расправились с юным идеологом Тупамарос поэтом Иберо Гутьерресом.
Из одного перечисления ясно, во что превратилась «латиноамериканская Швейцария» к 1972 году. Когда президента Пачеко в конституционном порядке сменил товарищ по Колорадо Хуан Мария Бордаберри. Преемнику не приходилось долго рассуждать. Шанс удержать страну от окончательного разноса оставался один. Свой переворот штатский Бордаберри совершил 27 июня 1973-го – раньше, чем генерал Пиночет в Чили.
Лига эскадронов отпора
Уругвайская диктатура была на континенте отнюдь не самой свирепой. Она даже называлась «военно-гражданской» (впрочем, граждане встречались такие, что военные могли смутиться). Но Уругвай в принципе не привык к террору. Бывшим «латиношвейцарцам» происходящее казалось сущим безумием.
Эскадроны Абелейры смогли действовать на законных основаниях. Ибо вместо конституционных норм утвердились законы ЧП. Военная спецслужба Уругвая подключилась к «Операции «Кондор» – превратившей Южную Америку в огромную ловушку для коммунистов и сочувствующих. Уругвайский майор Хосе Гавацо оказался достойным партнёром таких китов антикоммунистического политицида, как чилиец Мануэль Контрерас, аргентинец Хорхе Касас, бразилец Сержио Флеури, боливиец Карлос Мена, парагваец Антонио Кампос Алум.
В порядке «Кондора» были убиты около ста пятидесяти уругвайских политэмигрантов – в основном осевших в Аргентине. Ещё около двухсот человек погибли в самом Уругвае – при внеправовых ликвидациях, либо с оформлением бумаг. Пять тысяч прошли через тюрьмы. Кажется, не так уж много. Но каждый десятый уругваец с непривычки бежал из страны.
Лидеров Тупамарос постепенно перехватали. Между прочим, попали в тюрьмы убийцы Паскасио Баэса – Розенкоф, Энглер, Бассини (Будес, кстати, оказался информатором полиции). Что-то тут неправильно? Кроме того, что не дали с ними повидаться Мигелю Софии Абелейре?
Схваченных не убили, а взяли в заложники. Чтобы оставшиеся на свободе товарищи сто десять раз подумали, прежде чем выйти на дело. Метод сработал. Левацкий терроризм постепенно сошёл на нет. Тупамарос о многом задумались. И пришли к выводу, что электоральная и парламентская борьба эффективнее подрывной. Что бы им это раньше сообразить…
Уругвайский генерал Уго Медина помогал парагвайцам Кампосу Алуму и Хуану Мануэлю Фрутосу налаживать политическое функционирование Латиноамериканской антикоммунистической конфедерации – континентального отделения Всемирной антикоммунистической лиги. На конференции 1974 года Медина произнёс очень показательные слова. Опыт наглядно демонстрирует: первые же контрдействия заставляют врага отступать. Отпора он не выдерживает. Столкнувшись с решимостью сопротивления, предпочитает съезжать.
И снова как в Швейцарии
Военно-гражданская диктатура продлилась в Уругвае двенадцать лет. Сменились пять президентов. С 1976-го преемники Бордаберри Альберто Демичели и Апарисио Мендес уже сделали некоторые шаги по либерализации. Генерал Грегорио Альварес вновь ужесточил курс. Но нужда в этом настолько явно отсутствовала, что он сам ушёл в отставку. Председатель Верховного суда Рафаэль Бруно занимался уже подготовкой демократических выборов и организацией переходного периода.
Было ясно: время пришло. Антикоммунистический заслон сделал своё дело и перестал быть необходимым.
На выборах 1984-го победил правоцентрист Хулио Сангинетти. В следующем году он стал президентом. При нём постепенно реставрировалась система «латиноамериканской Швейцарии». На первые два десятилетия восстановленной демократии вернулось чередование либералов и консерваторов. А с 2005 года стал побеждать тот самый Широкий фронт. Блок легальных Тупамарос, социалистов, коммунистов и троцкистов.
Кошмарные сны не забыты. Левые и либералы постарались отомстить. Бордаберри, Альварес, Наваццо, Медина не ушли от арестов и тюрем. За убийства и похищения. Бордаберри умер под домашним арестом, Альварес – в заключении, Гавацо всё ещё судится. Затребованы на скамью Флейтас, Гриньоли, Бардесио, Грау, Кросса Куэвас… опять-таки, всех сходу не перечислишь. Но всех и не достанешь: Мато, например, в Бразилии, Кросса Куэвас на парагвайской исторической родине и так далее.
Участь свою по большей части приняли с твёрдостью: так было надо. Если сейчас задним числом срываете злость за неизбежное – ладно уж, доставьте себе удовольствие. А если сдуру сорвётесь на тот же круг – придётся вам объяснить свою страсть к возмездию на допросах у таких, как мы.
Скоро пятнадцать лет, как у власти сменяются повзрослевшие и одумавшиеся Тупамарос. С 2005-го по 2010-й президентом был экс-подпольщик Табаре Васкес. Потом пять лет правил экс-боевик Хосе Мухика, один из заложников «военно-гражданских» времён. Теперь снова Васкес. В некоторых странах Латины так принято – зайти, попрезидентствовать, уйти, опять попрезидентствовать. Да и не только Латины.
Оба показали себя как люди очень порядочные. Особенно старый Мухика, беднейший президент в истории. Оклад почти весь отдавал. Жил не в Монтевидео во дворце, а на средненькой сельской ферме. Чайник кипятил на плитке. «Фольксваген» себе купил меньше чем за $2 тысячи, и то копить приходилось. Оттягивался играми с собакой. Всё это будучи в должности.
Уругвайские левые не похожи на Мадуро, Моралеса, Чавеса или даже Киршнеров. Они очень умеренны. Пользу такой эволюции осознал сам Рауль Сендик, тридцать лет назад мирно скончавшийся в Париже. Ни на демократию, ни на частную собственность они не покушаются. Но это их и подводит. Курс социального застоя может быть какое-то время даже благотворен. Особенно для функционеров госаппарата, спокойно пребывающих in office. Но приходит время выбора – или так, или этак. Что и предстоит решать уругвайцам на выборах 27 октября нынешнего года.
Характерно интервью депутата уругвайского парламента от коммунистической партии Херардо Нуньеса. Более всего он обеспокоен шпионажем. Нет важней задачи, как бороться с происками ЦРУ и Моссада. Зато его нисколько не тревожит активность в Уругвае венесуэльских и иранских структур. Это же просто бизнес. Право частного предпринимательства, для коммуниста священное. Возмущает лишь расследование терактов Хезболлы, инициированное в Аргентине при президенте Макри. Ведь Кристина Киршнер уже объяснила, что Иран тут не причём. И конечно, нельзя так обижать Мадуро. Ведь это провоцирует его на репрессии! Не трогать режим – он и бить никого не будет.
Кем они предстанут
Между тем, Компартия Уругвая входит в правящий Широкий фронт. Который намеревается победить снова. Уже вот с такими соображениями. Не самыми безобидными. Интересно, как был задан в январе камертон предвыборной кампании. По ордеру Интерпола арестован Мигель Антонио София Абелейра. Живший в Монтевидео по поддельному паспорту на имя Адольфо Альдо Касабалье Лапидо. И спокойно занимавшийся привычным телекоммуникационным бизнесом.
Судить Абелейру собираются за дела начала 1970-х годов. Почти полувековой давности. Он, впрочем улыбается в сорок четыре зуба. Явно обрадован возможности рассказать о подвигах DAN. Как урка в песне Высоцкого: «Потолковал да запорол, и дальше буду так же поступать!»
По уругвайской Сети разлетаются письма: «Движение Антикоммунисты и Антифашисты. Остановим Широкий фронт! Мы убеждённые противники Гитлера, Муссолини и Франко – но нет у Восточной Республики Уругвай худшего врага, чем коммунизм. Серп и молот – символ гибели миллионов. Скажете, коммунизма нет? Это сами коммунисты такими словами усыпляют нашу бдительность. Демократы, выйдем на улицы, изолируем коммунизм (и фашизм)! Не позволим обрушить на нашу родину венесуэльский кошмар!»
И на улицах уже появляются коллективные пикеты антикоммунистов. Улица в Мотевидео названа именем Паскасио Баэса. Тепло вспоминают пикетчики Бордаберри и Медину. Улыбаются в ответ Абелейре. Значит, задумчиво рассуждает интервьюер депутата Нуньеса, если вы – то Мадуро, если они – то Болсонару? Спасибо за такой выбор.
Широкий фронт выдвигает в президенты социалиста Даниэля Мартинеса, бывшего министра промышленности. От национал-консерваторов идёт Луис Альберто Лакалье, сын бывшего президента. Любопытно, что за выдвижение с ним конкурирует агробизнесмен и инвестор-девелопер Хуан Сартори – зять российского миллиардера Дмитрия Рыболовлева. Тут мы сталкиваемся на символическом уровне с ещё одним феноменом современной латиноамериканской политики.
Возрождение в Латинской Америке радикальной правой было неизбежностью. Вопрос лишь, в каком виде она предстанет вновь. Явно не в эскадронно-фашистском – ибо и радикальная левая уже не коммунистические партизаны. Но мы видим очевидные симпатии католических антикоммунистов к правящим режимам РФ, а где-то даже и КНР. Деятели сальвадорской АРЕНА, соратники майора д’Обюссона, убеждённый стронист Марио Абдо Бенитес внимают Владимиру Путину. В их понимании – христианскому традиционалисту с твёрдой рукой. Как у хунт прошлого века. Это им нравится.
Жаир Болсонару пока скорей исключение. Но исключение крупное и очень важное. Переломит ли он тенденцию? Возможно. В конце концов, видно же глазами – кто с Мадуро. Предстоящий выбор Восточной Республики тоже шаг в определении пути.
Роман Шанга, специально для «В кризис.ру»