12 ноября (31 октября) 1878 года на Малой Дворянской (бывшая 2-я Деревенская Бедноты, ныне Мичуринская) улице, 13 по доносу письмоводителя полицейской части Жданова был арестован дворянин Павел Жуковский, служащий «на заводе Растеряева от артиллерии ведомства» (бывший ЛМЗ, ныне «Силовые машины») браковщиком патронных ящиков. Во время обыска в квартиру зашёл неизвестный, жандармы пытались его задержать, но он вырвался и скрылся. Это был легендарный «дворник» Александр Михайлов. Что же касается Жуковского, то при ближайшем рассмотрении он оказался бежавшим из ссылки в Холмогорах одним из учредителей «Земли и Воли» и членом её Большого совета Василием Трощанским.
О нём известно незаслуженно немного. На фоне своих товарищей Александра Михайлова, Георгия Плеханова, Марка Натансона он выглядит фигурой второго ряда. Возможно даже это и так. Однако бьющая ключом энергия, яркая харизма, оптимизм и едкий юмор Василия Трощанского, о которых говорится во всех воспоминаниях, были столь же необходимы организации, как стойкость Ольги Натансон или неутомимость Александра Михайлова.
Василий Трощанский родился в Бессарабии в 1845 году. Закончил Кишинёвскую гимназию, приехал в Петербург, в 1867-м поступил в Технологический институт ― чуть не главный тогда рассадник «революционной заразы». Закончить курс он не успел ― в 1868-м, по делу покушения Дмитрия Каракозова на царя, был арестован и препровождён в смирительный дом. За «за богохуление, порицание веры и произнесение дерзких оскорбительных слов против государя императора». Провёл там три месяца, вернулся в Техноложку. В 1870-м снова был схвачен. На этот раз ― по нечаевскому делу. При этом выяснилось, что он регулярно устраивал у себя на квартире крамольные студенческие сходки. За это Трощанского выслали в Вятку. Он, кстати, стал первым вятским ссыльным третьей волны революционеров ― участников революционного народничества.
Но вятские морозы горячую голову не остудили. Сразу после водворения на место ссылки Трощанский начал пропаганду среди гимназистов. Причём весьма искусно ― поскольку донесения о нём по начальству были неизменно положительные: «студент Василий Трощанский поведения хорошего, ни в каких предосудительных поступках замечен не был».
Через три с половиной года Трощанского по состоянию здоровья перевели в Курск. А в 1874-м освободили по амнистии. Но через три месяца по личному распоряжению министра внутренних дел было «признано необходимым бывшего студента Технологического института Василия Трощанского выслать под надзор полиции в какой-либо уездный город Вятской губернии». И вот кружным путём ― через Москву, Кострому и Вятку ― его повезли в Царёвосанчурск, небольшой городок Яранского уезда. По дороге он заболел. Точнее сказался больным в расчёте сбежать. Но не получилось. Зато вместо Царёвосанчурска его этапировали в Мезень и дальше в Холмогоры. «Без срока, строгому, секретному с подчинением корреспонденции полицейскому надзору».
Из Холмогор Трощанский всё-таки сбежал. В Петербург. Аккурат в то время, когда большинство народнических кружков по всей России было разгромлено. Готовился большой политический процесс о пропаганде, так называемый «Процесс 193-х». Оставшиеся на свободе народники были разрознены, практически изолированы и действовали в глубочайшем подполье. Как «троглодиты, сидящие по своим пещерам», по меткому выражению народника Дмитрия Клеменца.
Это название прижилось: революционное движение 1875―1876 годов вошло в историю как время «троглодитских» кружков. К такому питерскому кружку и примкнул Трощанский. Туда входили Марк и Ольга Натансоны, Александр Оболёшев, Леонтий Бердников, Леонид Буланов, Адриан Михайлов. Они и возродили «Землю и Волю», распавшуюся после ареста её основателя Николая Серно-Соловьевича.
Одним из первых дел кружка стала знаменитая Казанская демонстрация 6 декабря 1876-го. Летом того же года был организован побег Петра Кропоткина из тюремной больницы. И кульминация ― Сергей Кравчинский упокоил палача Польского восстания, шефа Третьего отделения Мезенцова. После это полиция всерьёз занялась поисками революционеров. И преуспела. К середине октября 1878-го были арестованы практически все руководители «Земли и Воли».
Дошла очередь и до Василия Трощанского. При аресте у него было найдено зашифрованное письмо от Дмитрия Лизогуба ― как бы теперь сказали, спонсора организации. Однако в Третьем отделении расшифровать не смогли. Так и обозначили: «Клочок бумаги, исписанный цифрами», его содержание «Трощанский пояснить не пожелал».
После предварительного дознания его отправили в Петропавловскую крепость и там более полутора лет он ждал суда. Этот суд ― «Процесс 11-ти» ― состоялся лишь в мае 1880-го. Трощанскому ― за принадлежность к противозаконному сообществу, а также за хранение поддельных документов ― присудили 20 лет каторжных работ, но в окончательном варианте этот срок сократился вдвое. Ещё год после приговора «осуждённый ссыльнокаторжный преступник» Трощанский провёл в тюрьме Трубецкого бастиона. Лишь в конце лета 1881-го его отправили по этапу. Прошёл ещё почти год, пока он добрался до Карийской каторги.
А дальше начались интересные подсчёты. Ему засчитали полтора года в пути и тюрьмах, назначили вместо заводских работ рудничные ― день в руднике шёл за полтора дня срока каторги. В общем, освободили его в сентябре 1884-го. От каторжных работ, но не от ссылки. Василию Трощанскому было назначено вечное поселение в Якутии. В марте 1887-го «на почтовых лошадях в сопровождении двух конвоиров из нижних чинов Иркутского резервного пехотного батальона при подлинном статейном списке, фотографических карточках, одежных записках и медицинских свидетельствах» он был этапирован в Якутск. Точнее ― в 3-й Жехсогонский наслег Батуруского улуса.
Якутия произвела на Трощанского тягостное впечатление. Но никто из его соратников об этом не догадывался. Тем более, что он не умел долго предаваться меланхолии. Ни тюрьма, ни каторга не уняли его кипучую энергию. Буквально с первых дней ссылки Трощанский всерьёз занялся изучением жизни якутов. Увлёк этой работой товарищей по ссылке. Он начал издавать рукописный «Улусный сборник». Но ― как и в случае с «Землёй и Волей» ― эта его роль практически позабыта. Как писала народница и будущая издательница «Сибирского листка» Мария Костюрина, оказалось, что практически «каждому было что вспомнить и рассказать».
Это начинание было встречено с энтузиазмом. В первом номере участвовали будущий почётный член АН СССР, лингвист и этнограф Эдуард Пекарский, будущие учёные-этнографы Всеволод Ионов и Николай Виташевский. «Первый номер «Улусного сборника» вышел увесистой тетрадью, ― писала Костюрина, ― материала было довольно много и хватило бы ещё на два таких же номера, но переписывать было некому; кроме того, мы жили далеко от города, а так как другие товарищи тоже хотели участвовать, то издание было перенесено в Якутск».
Но нередко оказывается так, что роль второго плана становится определяющей. В результате перемещения в Якутск к изданию присоединились ещё два будущих выдающихся этнолога-якутоведа: народники Владиимир Богораз-Тан и Владимир Иохельсон. Таким образом появился целый научный коллектив энтузиастов-исследователей. Была заложена прочная база для дальнейшего изучения языка и культуры Якутии. Главная заслуга в этом принадлежит Василию Трощинскому.
Сам он тоже занимался этнографическими изысканиями. Его «Эволюция чёрной веры» ― одна из выдающихся работ о якутском шаманстве. «Наброски о якутах Якутского округа» и «Опыт программы для собирания сведений о дохристианских верованиях якутов» до сих пор не утратили научного значения.
Василий Трощанский умер в 1898-м. Через пять лет Эдуард Пекарский, которому он завещал свои исследовательские труды, написал предисловие, сделал примечания и издал их.
Дома № 13 на Малой Дворянской давно нет. Нет и самой Дворянской слободы, где проходила улица, когда там жил Трощанский. В те дни Петербургский и Аптекарский острова были «застроены плохо, преимущественно деревянными домами». Их снесли, когда через Неву перекинули Троицкий мост и Петербургская сторона начала превращаться в фешенебельный городской район. Но в якутской деревне Черкёх до сих пор существует улица Василия Трощанского. Там находится Музей политической ссылки. Сохранился даже юрта, где он жил. А возле сельской церкви над могилой Трощанского стоит памятник.