Генерал Луис Гарсиа Меса, 57-й президент Боливии, скончался сегодня в Ла-Пасе. Главой государства он был всего год с небольшим. Зато в тюрьме провёл четверть своей жизни. Типичный ультраправый каудильо, но отнюдь не типичный генерал-диктатор. Скорее – «батька-атаман по-латински». Немногие президенты создают систему, которая называется их именем. Он – сумел. Гарсиамесизм – не только боливийский, но и мировой феномен.
Идеал Луиса Гарсиа Месы мог претворить в жизнь только он сам
Он умер 88-летним. В военном госпитале, куда был переведён на лечение из довольно комфортной камеры. Причиной смерти стала острая респираторная недостаточность. Франк Кампера, адвокат Гарсиа Месы, отмечал, что последние дни он общался в ироничном тоне. Перед концом Гарсиа Меса написал два письма – одно семье, другое стране. Первое вряд ли получит огласку. А второе, если кратко, сводится к простому тезису: так было надо.
Луис Гарсиа Меса Техада родился в боливийской столице 8 августа 1929 года. Семья принадлежала к среднему классу и по местным меркам считалась зажиточной. Мог делать карьеру в бизнесе или чиновничестве. Однако предпочёл армию. В 18 лет Луис Гарсиа Меса поступил в Военный колледж имени Гуальберто Вильяроэлля. Окончил в звании лейтенанта кавалерии (военная специальность, полученная в давние времена, очень подходила ему даже символически).
Карьера Гарсиа Месы развивалась неуклонно, но не отличалась стремительностью. Он последовательно проходил ступени званий и должностей. Служил в кавалерийских, затем в пехотных частях. Преподавал в том же колледже, в сержантском училище, в военной школе особого назначения. Одно время возглавлял колледж. С 1977 года командовал дивизией в генеральском звании. В ноябре 1979-го был назначен главнокомандующим вооружёнными силами Боливии.
Боливийская армия (в отличие, например, от чилийской) никогда не отличалась аполитичностью. Она дала стране немало ярких политиков. По всему спектру, справа налево. Луис Марсиа был ультраправым революционным националистом. В его взглядах парадоксально соединялись принципы анархизма и фашизма. Внизу – популистская вольница братвы. Вверху – жёсткая диктатура силовиков. «И всё в одном флаконе». На основе национализма и антикоммунизма. Модель очень непростая. Но именно её Гарсиа Меса считал оптимальной для Боливии. Где порядок создаётся только хаосом.
Гарсиа Меса участвовал и в антиолигархической революции 1952 года, и в военном перевороте 1964-го. Интересно, что во втором случае он помогал Рене Баррьентосу Ортуньо свергнуть Виктора Паса Эстенсоро, которого поддерживал в случае первом. Как видим, Гарсиа Месе было трудно угодить. Свой общественный идеал он мог реализовать только сам. Хотя до поры до времени вполне лояльно служил президенту Уго Бансеру Суаресу. Правоавторитарный режим Бансера отчасти напоминал Пиночета в Чили, отчасти Стресснера в Парагвае, но смотрелся более сдержанно.
Бансер ушёл в отставку в 1978 году (он ещё вернулся в 1997-м), и Боливию стало трясти. За два года после него сменились семь президентов. Ноябрь 1979 года, когда генерал Гарсиа Меса стал во главе боливийской армии, был драматичным месяцем. 1 ноября в стране произошёл очередной переворот. Президентом объявил себя полковник Альберто Натуш Буш. 16 ноября ему пришлось уйти – демонстрации протеста не удавалось разогнать даже расстрелами с вертолётов. Президентский дворец заняла левая правозащитница Лидия Гейлер Техада – двоюродная сестра Луиса Гарсиа Месы. Она и назначила кузена главнокомандующим, полагая это гарантией. И не ошиблась: Лидию Луис свергать не стал. Зато сказал Натушу: «Ваша ошибка, полковник, в том, что вы оставили в живых много опасных людей».
Задачей Лидии Гейлер было довести Боливию до нормальных президентских выборов. Они состоялись в июне 1980 года. Но победу на них одержал бывший (и будущий) президент Эрнан Силес Суасо, кандидат левого блока, в который входили и коммунисты. Пропустить такую силу в центр Южной Америки в разгаре Холодной войны Гарсиа Меса не мог. Он стал президентом сам.
Диктатура гарсиамесизма опиралась на вольницу хаоса
17 июля 1980 года родился гарсиамесизм. Родился в крови и огне – этот переворот совершался с боями. Армия подавляла сопротивление коммунистических и социалистических боевиков. Но вот что важно заметить: не только армия. Гарсиа Меса бросил клич братве. И братва откликнулась. В атаку бок о бок с военными шли не только партийные фалангисты, но и люди, специально выпущенные из тюрем. В Ла-Пасе рулили бандиты «ОПГ Мухи» – рэкетирского авторитета Фернандо Мунгиа. Поддержали переворот многие крестьяне. И даже шахтёры, опора социалистов, почти поровну раскололись на сторонников и противников Гарсиа Месы.
В этом и состояло кардинальное отличие гарсиамесизма от других правых диктатур Латины. Хунта Гарсиа Месы опиралась не только на военную элиту, но и на самые низы крестьянства и люмпенства. Диктаторский порядок подпитывался вольным хаосом. Сам Гарсиа Меса походил на каудильо в изначальном значении – не столько главу государства, сколько атамана джунглей. Не государство давило общество, как положено при диктатуре. Альянс армии и организованного криминалитета – часть гражданского общества – контролировал государство. К примеру, во главе традиционной наркомафии стал министр внутренних дел полковник Луис Арсе Гомес, деловой партнёр Мунгиа-Мухи. И организовал, кстати, систему отчислений из прибыли наркобаронов на социальные нужды.
Естественным ходом снизу формировалась весьма креативная социальная система. Военный режим и самоуправление братвы органично дополняли друг друга. Недаром в Боливию бросились из Европы политики определённого склада. Политическим советником президента Гарсиа Месы стал итальянский неофашист Стефано Делле Кьяйе. «Революция в Боливии предоставила нам новый шанс», – вспоминал он годы спустя. Делле Кьяйе энергично взялся за социальную политику в духе анархо-фашизма. Именно он отказался от кредита МВФ – предпочёл социальные интересы шахтёров. И вообще, проводил в жизнь идеи «чёрных легионов» своей родины: «Разбойники и бандиты всегда были солью нашей нации и дрались во имя народа. Коллективные ячейки заводов, институтов и школ станут свободным народом! Эти разбойники — мы!»
Впрочем, наряду с анархо-фашистскими романтиками, замечались в окружении генерал-атамана и другие фигуры. Спецслужбы консультировал экс-гестаповец Клаус Барбье, одиозный палач Лиона. Режим Гарсиа Месы не зря считается самым жестоким даже в боливийской истории. «Пусть ходят с завещанием под мышкой», – советовал политическим оппонентам полковник Арсе Гомес. Убитых было до тысячи – коммунистов, социалистов, профактивистов, либеральных интеллигентов. Первых и последних из этого перечня гарсиамесисты особенно ненавидели.
Одним из первых 17 июля погиб Марсело Кирога Санта Крус – лидер социалистических профсоюзов. И друг детства Луиса Гарсиа Меса… Этого ему не забывали. Недаром сам каудильо вспомнил Кирогу в своём последнем письме. В том плане, что его судьбу определил генерал Бансер. Да и вообще, Бансер попросил устроить всё дело 17-7-80. А хорошему другу никак нельзя было отказать.
Л
уису Гарсиа Месе никак не откажешь в идейности. И эта идейность была сильно не ко двору. Практически всем. Разве что Израиль неугомонного Менахема Бегина с пониманием относился к гарсиамесистской революции. «Друг Менахем» тоже ведь был большим романтиком. Но для всех остальных в Боливии творилось нечто запредельное.
Главным врагом гарсиамесизма сделались США президента Картера. Такие фигуры, как Арсе Гомес и Барбье, Мунгиа и Делле Кьяйе, никак не коррелировали с защитой прав человека, либеральной демократией и законностью. Вашингтон ввёл против Боливии жёсткие экономические санкции и потребовал высылки Делле Кьяйе. Команданте Стефано ответил угрозами послу Эдвину Корру. Отношения накалились. Гарсиа Меса рассчитывал, что Рональд Рейган, сменивший Картера, заценит гарсиамесистский антикоммунизм. Но этого не случилось, ибо, по выражению американских исследователей, «публичные связи с криминальными кругами были слишком уж непристойны».
Правительство Боливии даже попыталось выйти на связь с СССР, чтобы продать туда санкционное олово. Отказались не сразу. Даже цитировали по Всесоюзному радио поздравление «президента Боливии Луиса Гарсиа Месы с 63-й годовщиной Великого Октября». Но всё-таки отказались. Каддафи думал дольше. Но тоже решил не связываться.
Тотальная блокада и изоляция (Израиль не мог компенсировать американского эмбарго) быстро сделали своё дело. 4 августа 1981 года боливийский эксперимент анархо-фашизма закончился. Генерал Сельсо Торрелио Вилья отстранил Гарсиа Месу. Ему, кстати, помог полковник Натуш Буш, искавший хоть какого-то реванша за бесславное двухнедельное правление. Этот переворот вышел бескровным.
Вспомнить каудильо-атамана есть смысл для России
Несколько лет Луис Гарсиа Меса оставался лидером праворадикальных сил Боливии. Пытался создать массовую крестьянскую партию. Для обмена опытом ездил на Тайвань к единомышленникам из Всемирной антикоммунистической лиги. Но вскоре у власти оказался тот самый Эрнан Силес Суасо. Которого свергал каудильо. Гарсиа Месе пришлось эмигрировать. Жил он в Бразилии – и в 1994 году дожил-таки до ареста. А через год его выдали боливийскому правосудию.
Суд выкатил 30-летний срок – за военный мятеж, захват власти, серию убийств и нерегулярную выплату налогов в размере $278 тысяч. Любопытно, что коррупции ему практически не предъявили. Как и верному Арсе Гомесу, в ту же тюрьму доставленному из США. На такие мелочи гарсиамесизм не разменивается.
Надо заметить, военная тюрьма, в которой каудильо-атаман отбывал наказания была не самой тяжкой. Специально для заключённого сломали несколько стен, сделали камеру «трёхкомнатной». В одной разместили спортзал с тренажёрами, в другой бассейн. И конечно, весь пакет интернет-услуг. Гарсиа Меса даже переписывался в Фейсбуке с российскими единомышленниками: «¡Gracias camaradа!»
Эти люди уходят один за другим. Давно уже нет Пиночета. Ещё раньше не стало Бансера, позже – уругвайца Бордаберрии аргентинца Виделы. Но вот что заметно: ни один из названных – кроме, конечно, дона Аугусто – не был лицом исторической эры. Зато были другие. Первый – гватемалец Эфраин Риос Монтт. Второй – боливиец Луис Гарсиа Меса.
Много чего можно о таком лице сказать. Многое и говорят. В том числе на его родине. Сегодняшняя Боливия – это опять диктатура. Только теперь это местная версия душсантушизма-путинизма с левацкой риторикой Эво Моралеса – «народного президента» которому слуга завязывает шнурок. Но боливийцы вопрос «кто чист, кто урка» (Е. А. Евтушенко) как-нибудь решат. Вспомнить Гарсиа Месу интересно именно в России. Очень он подходил к романтике русской души. Куда больше, чем Пиночет или Чавес. Недаром понятие «русский гарсиамесист» уже не звучит абсурдом. Правовой порядок по-европейски пока не задался. Но, может быть, другое получится? Свобода ведь многогранна. А среда сильно способствует.
Никита Требейко, «В кризис.ру»