Долги государств живут дольше, чем сами государства. Не только политические или моральные, но и буквальные, денежные. Памятна история с долгами царского и Временного правительств. Деньги, взятые в начале века, пришлось возвращать в его конце – несмотря на похвальбу большевиков, отказавшихся платить «финансовым бандитам». С долгами самого большевистского государства удалось разобраться быстрее. Советского Союза нет всего четверть века, а вопрос близок к закрытию. Раньше срока.
Несколько дней назад министерство финансов РФ проинформировало о возврате Македонии $60,6 млн. Неназванные источники в правительстве РФ сообщают о подготовке последней выплаты. Снова на Балканы. Весной предстоит вернуть $125,2 млн Боснии и Герцеговине. После чего Российская Федерация окончательно освобождается от той части налогового бремени, что осталась от правления КПСС. Причём погашаются эти долги досрочно.
Последние транши возвратов впечатляют историческим символизмом. Исчез не только должник, но и кредитор. С обеих сторон выступают государства-правопреемники. Могли ли об этом помыслить руководители СССР и СФРЮ в начале 1980-х годов?
Дело, конечно, не в том, что Леонид Брежнев занимал деньги у Иосипа Броз Тито. Долг возник в результате неэквивалентной торговли. Советские промышленно-энергетические поставки в Югославию не окупали стоимости югославских потребительских товаров в СССР. Что означала для советского покупателя югославская мебель, одежда-обувь или домашняя сервировка, помнят в России люди не только старшего, но и среднего поколения. Вокруг московских магазинов «Ядран» и «Белград» буквально жгли костры в ночных очередях. Даже и не мудрено, что сальдо оказалось в пользу Белграда. Тем более, что расчёты производились не в СКВ и не по рыночным ценам. А в особой клиринговой валюте (типа «переводного рубля»), через особый банк и в соответствии с политическими договорённостями.
Получает теперь, однако, не сербский Белград. А македонская Скопье и боснийское Сараево. Советский Союз и социалистическая Югославия распались почти одновременно, но очень по-разному. Поскольку в Югославии не нашлось «беловежских каинов», балканский межгосударственный развод обошёлся в четыре войны (не считая конфликтов меньшей интенсивности). Тут уж было не до упорядоченного раздела имущества, долгов и доходов. Это определились задним числом и во многом по праву сильного на данный момент. Так или иначе, получателями последних советских траншей стали Македония и Босния-Герцеговина. С российской стороны всё проще: РФ унаследовала все зарубежные активы СССР, но зато и приняла все долги.
Эксперты-комментаторы подчёркивают: решение о досрочной выплате советских долгов мотивировано политически. Финансово-экономическая сторона обязательств не вынуждала к этому. Да и политические соображения сводятся в основном к престижу; дипломатических или оперативных нужд здесь не просматривается. Но жест эффектен: на фоне трудной экономической ситуации, оставаясь под международными санкциями, власти РФ досрочно погашая не ими созданную задолженность. При этом щедро списывая долги бывших сателлитов СССР – Кубы, Вьетнама, Анголы, Сирии, Никарагуа… А ведь те суммы исчислялись отнюдь не десятками миллионов долларов, а в среднем на три порядка больше. За годы правления Владимира Путина в общей сложности Россия простила $140 млрд. В обмен на политическую лояльность и красивый вид.
Когда-то долговой вопрос носил для России очень острый характер. Он имел серьёзную предысторию. Советские внешние заимствования начались во времена Брежнева. Внутренние ресурсы постепенно исчерпывались, окостенелая экстенсивная экономика не позволяла их наращивать, социалку же приходилось подпитывать («Коль не будет больше, будет так, как в Польше»). Впрочем, СССР обладал репутацией первоклассного заёмщика. Долговые обязательства Москва соблюдала строжайше. Поэтому всегда могла рассчитывать на кредит. Да и брали в очень ограниченных масштабах. Особенно в 1970-х, эпоху дорогой нефти. Хотя обойтись без западных кредиторов уже не могли и тогда. Тем более не смогли в 1980-х, когда нефть подешевела.
Как бы то ни было, Михаил Горбачёв принял внешний долг в $20 млрд. Через шесть лет, к распаду 1991-го, он вырос до $32 млрд. Дальше в финансовую вену воткнулась игла. Задолженность перед МВФ, Парижским (правительственные финансовые ведомства) и Лондонским (крупнейшие банки) клубами неуклонно нарастала. Государственные деятели ценились по способности получить кредит и отсрочить выплату (особенно блистали на этом поприще Анатолий Чубайс и Михаил Касьянов). Долговой пик обозначился дефолтом 17 августа 1998 года.
Тому было много причин, но главные – тяжелейшие структурные реформы вкупе с небывалой дешевизной российского экспортного ресурса. Не забудем, что 1990-е – эпоха копеечной нефти. Будь её цена хотя бы той же, что теперь (не говоря о 2000-х) – годы Бориса Ельцина вспоминались бы как «лихие» в противоположном, позитивном смысле.
Владимир Путин 31 декабря 1999-го принял громадный внешний долг – почти $160 млрд. Но тут-то и пошли в галоп мировые нефтегазовые цены. Ускоренно пошла и выплата. Дабы развязаться с финансовыми ограничителями геополитических амбиций.
Очень характерна такая хронология. Долги Парижскому клубу были выплачены в 2006 году, когда на родине Путина в Санкт-Петербурге проходил саммит G8. Уже 10 февраля 2007 года прозвучала Мюнхенская речь Путина, где впервые был системно обозначен антизападный вектор внешней политики Кремля. 8 августа 2008 года началась российско-грузинская Пятидневная война. Потом прошли ещё пять-шесть лет… Словом, политика ускоренного погашения внешнего долга преследовала очевидную цель: развязать руки для экспансии на постсоветском пространстве. И – поелику возможно – в странах бывшей советской зоны.
Расчёт по долгам СССР не означает полного снятия долгового бремени. (Этого в своё время добился Николае Чаушеску. Несколько месяцев он торжествовал историческую победу, уверенный, что теперь может всё. После чего его режим был свергнут вооружённым восстанием, а сам он расстрелян вместе с женой.) Государственный внешний долг РФ состоит, разумеется, не только из советского наследия. По данным на осень 2016 года, это почти $51,5 млрд. Подавляющая часть – обязательства по внешним облигациям (почти 75%) и государственные гарантии коммерческих проектов (около 23%). Но это лишь десятая доля совокупной российской задолженности, превышающей $518 млрд. Остальные почти $470 млрд – долги российских компаний. (По другим данным, внешние долги корпоративного сектора достигают $700 млрд, но в этих оценках всё же возможно преувеличение.)
В действующий бюджет Минфин заложил 512,3 млрд рублей по статье об урегулировании госдолга. Порядка $8,5 млрд. За государство или за корпорации? Учитывая, что все значимые корпорации в РФ огосударствлены, так ли важна разница? Иначе кто бы давал им в долг?
Константин Малухин, специально для «В кризис.ру»