В русском языке пока что не появилось эквивалента американским school-shooting и columbine. А явление, увы, уже существует около семи лет. Способов надёжно предотвращать трагедии, пока что не нашли ни в США, ни в России. Реакция на случившееся в Казани после окончания майских каникул этого года, показывает, что в ближайшее время вряд ли найдут.
Напомним, вкратце, что конкретно произошло. 11 мая в начале десятого утра в гимназию № 175, расположенную на севере Азино, самого густонаселённого спального микрорайона Казани, пришёл девятнадцатилетний бывший ученик Ильназ Галявиев. Вооружённый полуавтоматическим дробовиком 12-го калибра. Не вполне понятно, как он смог войти внутрь, не имея карточки, открывающей замок на входной двери. Входу пытались препятствовать вахтёрша, успевшая нажать на тревожную кнопку (сигнал поступил в 9.25), и охранник. Они же стали первыми жертвами стрелка – мужчина и женщина ранены. Галявиев поднялся на третий, последний, этаж здания, вошёл в 8 «А» класс и открыл стрельбу.
Погибли семь школьников и двадцатишестилетняя преподавательница английского языка Эльвира Игнатьева. Ещё один человек скончался позднее в больнице. Госпитализированы восемнадцать детей и трое взрослых. Шестеро раненых в тяжёлом состоянии. Такова информация на момент написания этого текста.
Из сообщений СМИ до сих пор неясно, был ли взрыв в коридоре, о котором говорилось вначале. В телевизионных новостях показывали коридор третьего этажа с разрушениями, которые могли быть вызваны взрывом небольшой мощности. Следственный комитет впоследствии опроверг наличие взрывного устройства.
Нужно отдать должное директору школы Амине Валеевой: она оперативно среагировала на чрезвычайную ситуацию, сообщила по громкой связи и призвала забаррикадировать кабинеты изнутри. Возможно, это распоряжение уменьшило количество жертв. Полиция и скорая помощь среагировали на удивление оперативно, стрелявший был задержан. Проходила информация, что был ещё некий вполне взрослый соучастник, но пока что не подтверждена.
В сети доступны кадры первого допроса Ильназа Галявиева в отделении полиции. Он производит впечатление не вполне адекватного человека. Но неясно, психическое ли это заболевание или результат шока. Уже сообщалось, что по сугубо медицинским критериям Галявиев вменяем.
По косвенным данным можно предположить: преступление готовилось заранее, а не было результатом спонтанного решения. Ещё в феврале подозреваемый оформил охотничий билет, 14 апреля приобрёл гладкоствольное ружьё, а 28 апреля получил лицензию на него. Это был турецкий помповик Hatsan ESCORT – такой же, как у Владислава Рослякова, устроившего стрельбу в Керченском политехническом колледже в октябре 2018 года. Тут нет ни заговора, ни мистических совпадений. Просто это один из наиболее дешёвых полуавтоматов (от 30 тысяч рублей). 4 мая в двух магазинах были приобретены 200 и 150 патронов, снаряжённых картечью.
Первыми реакциями на произошедшее стали несколько судорожные действия властей. Не только Татарстана, но и ряда других регионов. В Казани объявлено на сегодня закрытие всех школ. Это связано не только с трауром в республике, но и с некими ведомственными проверками (хотя что именно будут проверять, совершенно неясно). В некоторых регионах запланированы внеочередные заседания антитеррористических комиссий, проверяются системы безопасности. Типичное махание кулаками после драки.
Вполне ожидаемым было поручение президента (как и после керченских событий) усилить контроль за оборотом гражданского оружия. Руководитель соответствующего подразделения Росгвардии отрапортовал: новая версия правил будет подготовлена в срочном порядке. Уполномоченная по правам человека Татьяна Москалькова предложила поднять до 21 года возраст, с которого возможно получение лицензий (интересно, считает ли она, что и в армию надо призывать не с восемнадцати – там-то юноши получают в руки куда более серьёзное оружие). Не менее ожидаемо зазвучали предложения усилить охрану школьных зданий. В связи с этим некоторые журналисты не без ехидства напомнили: в России более 400 тысяч росгвардейцев и около 40 тысяч школ. По десятку на каждую. Охрана была бы надёжна.
Повысит ли безопасность общества более строгий подход к обороту оружия? Далеко не факт! Прямой корреляции между либеральностью законодательства об оружии и насильственной преступностью в общем-то нет. (Напомним, кстати, что даже значимая корреляция между двумя факторами не обязательно отражает причинно-следственные связи.) Ситуация и в разных странах, и в разных штатах США достаточно разнообразна. Тут работает много социальных, культурных, экономических факторов в сложном их сплетении. Известно и такое мнение, что наличие в школе вооружённых людей – не подростков, естественно – могло предотвратить трагедию.
Право граждан на владение оружием, может быть, не столь неотъемлемо, как, скажем, право высказывать своё мнение. И всё же не случайно в Билле о правах «право народа хранить и носить оружие» идёт сразу за первой поправкой о запрете ограничений на свободу совести и свободу слова. Предположим, при современном развитии военной организации и техники «надлежащим образом организованная милиция» уже не является абсолютным гарантом от установления тирании – но всё же это шанс. Лучше так, чем никак.
И стоит помнить: убивает не оружие, убивают люди. И как раз легальное владение оружием повышает ответственность граждан, воспитывает соответствующую культуру. При государственном же запрете преступник найдёт способ вооружиться, а честный гражданин лицом к лицу с негодяем остаётся без средств адекватной самозащиты. Мы помним, чем это оборачивалось в СССР (тому, кто там жил, можно не рассказывать про тогдашнюю «идиллию»). Чем оборачивается в РФ, видим своими глазами.
В России действуют довольно жёсткие нормы по приобретению и хранению оружия. Как гладкоствольного (и тем более нарезного) охотничьего, так и травматического и газового. Уж не говоря, что покупка оружия не самое дешёвое удовольствие, необходимо ещё пройти платные курсы обучения, техники безопасности и оказания первой медпомощи. Кроме того, обязательным условием является прохождение медицинской комиссии с участием психиатра либо наличие справки из психоневрологического диспансера. И тут, конечно, же раздались многочисленные голоса: «Как этот псих мог пройти медкомиссию?»
Что ж, процитируем мнение психиатра: «Что нам даёт осмотр? Да ничего особо. Состояние именно в те минуты, что человек, проходящий обследование, сидит перед врачом. Все! И это не даёт никаких гарантий никому. Именно в психиатрии бывает так, что с утра человек ещё ничего, а к вечеру уже совсем болен. Тут гораздо важнее, почему изменения в душевном и психическом состоянии не заметили его родные и одногруппники по учебе. Педагоги в вузе, соседи, подписчики в соцсетях. Но это же никого не интересует. В-четвёртых, попробуйте побыть на месте врача. Вы осматриваете парня лет девятнадцати на предмет получения допуска на оружие. По закону РФ ему с 18 лет можно оружие приобретать. Допустим, данных по базе психиатрии на него нет. Это значит, что он не был у психиатров в течение года и на динамическом диспансерном учёте с хроническим психическим заболеванием не состоит. То есть стационарно не лечился, на амбулаторный прием не вызывался, диагноз сотрудниками кафедры психиатрии не подтверждался. Все это не из головы врачей берется, все это регламентировано федеральными законами. И правами человека, если что».
Да, конечно, мы все прекрасно знаем, как формально проводятся медкомиссии – что на водительское удостоверение, что на оружие. Порой можно элементарно купить. Тут уже любимая всеми нами проблема всепроникающей российской коррупции. Главные герои в ней, конечно, не «доктора с учителями» из популярного клипа. Но и некоторые из них тоже причастны. Это системная проблема.
Не менее системной проблемой является состояние психологической и психиатрической помощи в стране. Помноженное на суеверный страх многих наших сограждан перед обращением даже к психологу, не говоря уже – боже, упаси – к психиатру. Восприятие психиатрических и даже довольно безобидных психологических проблем как клейма неполноценности. В штатах общеобразовательных школ есть психологи, но явно в недостаточном количестве и нередко не слишком высокой квалификации (чего вы хотите с нашими школьными зарплатами?). А психологических проблем в школах и у учащихся, и у учителей много. Даже очень. Порождённые буллингом и моббингом, неумением вовремя распознавать и разрешать конфликты, они уходят шлейфом в послешкольную жизнь.
А в этой жизни нарастает невротизация и психотизация. Обострение последнего года связано, конечно, с пандемией COVID-19. Но ещё важнее другое. Более глубокое и вполне рукотворное. Военно-политическая истерия сгущает атмосферу страха и злобы. Госпропаганда славит беспредел. Оголтелые телевизионные ток-шоу, бряцание оружием, клерикальное мракобесие, возвеличивание державных убийц, всех и всяческих грозных и сталиных, ненависть ко всему, что за околицей и к инакомыслящим в своём огороде, помешательство на образах войны (на практике, впрочем, довольно осторожное, ибо наши власти себе не враги и мыла не едят) и репрессий (тут по понятным причинам позволяют себе гораздо больше) – весь этот джентльменский набор-2014 не может способствовать душевному здоровью населения. Но такая цель и не ставится. Скорее наоборот.
Показания Ильназа Галявиева не выявили идеологических мотивов. Выявили социопатию, ненависть к миру и человечеству, начиная с собственных родителей и далее везде. Но прикинем, в какой атмосфере формировалась эта личность лет с двенадцати. Государственный культ мрака и насилия пускает корни в обществе. В соцсетях мелькнули вопросы: а что бы было, окажись в движении Навального не только миролюбивые законопослушные хипстеры, а ещё и с десяток вот таких галявиевых? Которые постарше и поосновательней, временами себя проявляют… «Если приоритет государства – это тотальная слежка за оппозиционерами, активистами, сторонниками Навального, националистами и свидетелями Иеговы, то… колумбайнеры будут прекрасно себя чувствовать, собирать бомбы и расстреливать детей. Ничего удивительного», – констатирует телеграм-канал Ассоциации народного сопротивления.
А постоянно нарастающие «меры безопасности» – будь то росгвардейские патрули в метро или рамки на входах в вокзалы как раз безопасности-то и не гарантируют. Зато выступают способом дрессировки на послушание. Проверяют, насколько мы готовы переносить нелепые и бессмысленные ограничения нашей свободы. Пока терпим. Бесконечно ли?
Но отдадим должное храбрым людям, вставшим на пути преступника. Будем помнить Эльвиру Игнатьеву, закрывшую собой ребёнка.
Павел Кудюкин, специально для «В кризис.ру»
P.S. Реакция просит у читателей извинения за исправленную в тексте ошибку.