Взрослые люди редко меняются. И трудно исправляются. Так посчитал суд относительно условно-досрочного освобождения Вячеслава Дрокова. «Цель исправления не достигнута». Ходатайство отклонено. Дроков продолжает отбывать 20 лет и 6 месяцев лишения свободы. Две трети этого срока прошли: он был арестован в декабре незапамятного 2006-го. Так начинался комплекс уголовных преследований «тамбовского бизнес-сообщества» и лично Владимира Барсукова, он же Владимир Кумарин.
Вячеслав Дроков, которого чаще называют просто по имени Слава, осуждён несколько раз. Срок заключения сложился по совокупности трёх приговоров. Сначала, в 2009 году – за «рейдерские захваты» петербургского магазина и ресторана, оказавшихся в зоне бизнес-интересов окружения Валентины Матвиенко. Затем его привлекли по покушению на владельца Петербургского нефтяного терминала Сергея Васильева. В 2014 году Дроков вместе с другими подсудимыми оправдал вердикт присяжных. Но государственное обвинение добилось пересмотра. Был подобран иной, лучше управляемый состав присяжных, и в 2016 году вынесен обвинительный приговор. Наконец, в 2019 году Дроков признали виновным в организации преступного сообщества. Путём частичного сложения последний приговор достиг 21 года. Шесть месяцев срезаны по апелляции.
Люди, знающие Славу, отмечают за ним такую черту, как неизбывный оптимизм. На каждом процессе он был уверен: оправдают. С той же уверенностью шёл и к заседанию по УДО. Череда неудач никак его не обескураживает. На что есть формально-правовые резоны. По мнению защиты, практически все выдвигаемые обвинения более чем шатки. Даже советский суд 1970–1980-х годов – вообще-то далеко не самый гуманный в мире – скорей всего действительно оправдал бы такого подсудимого.
Слишком много сомнительных моментов в обвинительных заключениях. А сомнения всегда в пользу обвиняемого. Рейдерские акции далёких лет в ином случае легко бы отнесли в категорию «спор хозяйствующих субъектов» и передали в компетенцию гражданской юстиции. Касательно покушения на Васильева всё было сказано первым решением присяжных. Которое по идее в принципе не должно пересматриваться (иначе теряется смысл суда). «Преступное сообщество» состояло из двух человек, и свидетели обвинения отозвали на суде прежние показания. Вложенные в уста под диктовку следователей много лет назад.
И тем не менее. Срок наказания превышает двадцать лет. С чего бы так? Элементарно. Во всех уголовных делах Вячеслав Дроков идёт как бы «пристяжным». Его положение обвиняемого усложнено и отягощено другим статусом. «Слава – подельник Кума». Дроков неизменно проходит как сообщник Кумарина-Барсукова.
В 1990-х и первой половине 2000-х в Петербурге действительно существовала неформальная группа «авторитетных бизнесменов». Называли её по-разному: сначала «тамбовская группировка», потом «тамбовское бизнес-сообщество», а после 2005-го – аж «тамбовский инвесторско-предпринимательский пул». Лидером считался Владимир Барсуков. Впоследствии – это существенно: только задним числом после ареста – его стали называть «ночным губернатором».
Группа обладала серьёзными позициями в реальном секторе Северной столицы, особенно в ТЭКе. Вячеслав Дроков считался видным представителем «пула». С Барсуковым они действительно давние приятели и деловые партнёры. Наконец, земляки – оба родом из Мучкапского района. Тамбовской области.
Нельзя, правда, сказать, чтобы Дрокову многое удавалось на ниве бизнеса. Его операции всегда отличались какой-то залихватской непродуманностью. Он был мастером самоподставы по любому поводу. Что и обернулось в итоге арестом. «Не злобный, не кровавый, а всё проиграть – это тоже талант» – так описали его коммерческую деятельность даже не слишком сочувствовавшие СМИ.
Но арест Дрокова оказался залпом артподготовки к гораздо более масштабной операции. 22 августа 2007 года был взят Владимир Барсуков. Войсковой операцией, при участии спецподразделения. После чего осуждён четыре раза – «рейдерство» в ноябре 2009-го, «вымогательство» в марте 2012-го, «организация покушения» в августе 2016-го, «создание преступного сообщества» в марте 2019-го. На трёх процессах из четырёх (кроме «вымогательского») рядом на скамье восседал Дроков.
Поведение Дрокова на следствии и судах, как и всё у Славы, отличалось импульсивной зигзагообразностью. Был период, когда он шёл на сотрудничество. В 2010 году дал признательные показания, пригодившиеся обвинению в деле о покушении на Васильева. Это позволило перебраться на колонию-поселение, а перед отъездом туда даже пообедать в «Астории». «Я не вправе обижаться на тех, кого сломало следствие», – прокомментировал Барсуков. Но прошло четыре года, и высветилась механика этого слома. В конце 2014-го Дроков взял назад свои признания. И рассказал, как полковник Олег Пипченков склонял фигурантов оговаривать Барсукова. На самые разные темы.
После этого льготы Славе прекратились. Дрокова вернули на обычный зонно-тюремный режим. И повели по следующим процессам.
«Дело Барсукова» имело и имеет различных бенефициаров. Чины МВД, Генпрокуратуры и Следственного комитета. Сотрудники оперативно-следственной группы мотором которой являлся Пипченков (давно уволенный из органов). Олигархические компании, устранявшие «тамбовских» конкурентов с северо-западного топливного рынка. И добившиеся своего – Петербургская топливная компания поглощена «Роснефтью». Воры в законе, проникновение которых во вторую российскую столицу из первой жёстко тормозили всё те же «тамбовские». Но прежде всего – обладатели административно-политической власти, центральной и региональной. Ликвидация «тамбовского сообщества» являлась политическим решением: из первых шагов по зачистке альтернативных гражданских центров.
Не случайно в отношении Барсукова возникли новые обвинения. Казалось бы, зачем, когда ему уже отмерен срок в 23 года 6 месяцев. И уже не имущественные, не финансовые, даже не покушение на миллиардера. Убийство Галины Старовойтовой – женщины-депутата, популярного демократического политика, так не похожей на пассажиров из теперешней лакейской. Убийства Георгия Позднякова и Яна Гуревского, личных друзей Кумарина. Такие обвинения призваны создать вполне определённый имидж – который раз навсегда отобьёт у любого предпринимателя охоту к самостоятельности. Дабы никто впредь не спорил с властью, не принимал людей, не поступал по-своему. Даже ночью.
Обвинение по делу Старовойтовой базируется на показаниях Михаила Глущенко. Тоже бывшего депутата Госдумы – но от ЛДПР, чем всё и сказано. Уже осуждённого за организацию этого убийства и за вымогательство у братьев-бизнесменов Шевченко. Именно этот персонаж оказался фокусным сплетением всех «тамбовских дел». Незаменимым для расправы над Барсуковым.
Глущенко, правда, трудно управляем. Мало кто из резонансных подсудимых способен к таким спектаклям, как Михаил Иванович. Что он выкинет через пять минут – загадка любому следствию. Но сейчас есть надёжный рычаг. Глущенко предстоит очередной процесс – об убийстве на Кипре в 2004 году Вячеслава Шевченко-старшего, Юрия Зорина и Валентины Третьяковой. Здесь, в отличие от барсуковских дел, вполне очевиден мотив, чётко восстанавливается картина. Затягивание с передачей в суд могло бы показаться странным. Если не иметь в виду многочисленных обязательств Глущенко по иным направлениям. И необходимости контролировать их исполнение.
Фамилию Глущенко упоминал Дроков, когда отказывался от оговора Барсукова и рассказывал, каким образом этого оговора от него добивались. Понятно, что такого не прощают годами. И рассчитывать на УДО при таком раскладе было сложно. Ни при каких талантах, которыми Слава славен. Ведь смягчение участи «барсуковского подельника» естественным образом толкнуло бы к переменам в деле самого Барсукова.
Всё это частности. Отзвуки криминальных хроник прошедших эпох. Так могло бы показаться. Если не видеть однозначной линии режима на безальтернативность номенклатурной вертикали и жёсткое глушение любого несогласия. Откуда бы оно ни исходило. Запись в «преступное сообщество» гарантирует бетонный удар. Ибо такие сообщества сами по себе «вертикальны» и, мягко говоря, не всегда покорны. Опасений они вызывают не меньше, нежели политическая оппозиция. Власти не терпят нарушителей олигархического спокойствия. Этот курс в полной силе от Москвы до самых до окраин. Вот как широк и высок контекст рутинного решения по Славе и УДО.
Владислав Турков, специально для «В кризис.ру»