Несколько дней назад весь цивилизованный мир был потрясён сообщением об исчезновении известного петербургского художника Бадри Шенгелия. Последние сведения о нём имела прокуратура — по её данным живописец находился на лечении в Белизе в клинике Belize Healthcare Partners Limited. Однако, как удалось выяснить, на цветущем побережье Карибского моря нет не только самого Бадри, но и означенной клиники.
Удивительно, но это сообщение мало заинтересовало творческую элиту города на Неве, не последовало никаких заявлений, не был организован комитет — поисковый или похоронный, — не было даже заметки на сайте творческого союза. А ведь совсем недавно, Бадри Шенгелия блистал на персональных выставках в Союзе петербургских художников и в галерее Конюшенного корпуса на Елагином острове, его творения размещены на сайте «Искусство Санкт-Петербурга». Критики захлёбываясь от восторга писали о его неподражаемой манере, которая не вписывается ни в какие художественные рамки и этим особенно привлекательна. В общем, на наших глазах рождался новый гений, сродни Модильяни или Шагалу, а мы проморгали, не оценили, не заметили. Возможно, теперь уже никогда…
Впрочем, надежда ещё есть. Исчезновению живописца предшествовало другое исчезновение, а вслед за ним счастливое возвращение персонажа совсем другого уровня и совсем иной судьбы — осуждённого за вымогательство Вячеслава Энеева. Во время суда по делу о покушении на совладельца Петербургского нефтяного терминала Сергея Васильева уголовник Энеев выступал в качестве свидетеля со стороны обвинения, а также выполнял функции личного представителя нефтяного магната по связям с другими свидетелями. Одним из которых был художник Бадри. Когда, благодаря материалам, представленным адвокатами главного обвиняемого Владимира Барсукова, стало известно, что большинство свидетельских показаний его обличающих были оплачены самим потерпевшим, Энеев, исчез. ФСИН и надзорные органы, где условно осуждённый Энеев обязан был еженедельно отмечаться, найти его не смогли. Лишь после суда, завершившегося оправдательным вердиктом присяжных, он появился в поле зрения правоохраны живой и невредимый.
После беспрецедентного решения Верховного суда, отменившего вердикт присяжных, расследование по делу о покушении на Васильева будет возобновлено. В этой ситуации показания живописца Шенгелии станут особенно важны. Ведь в записях, представленных защитниками Барсукова в суде, звучит голос ничем не отличающийся от голоса Бадри. Голос его визави до боли напоминает энеевский. А речь идёт о цене обвинительных показаний. Если следователь по особо важным делам СК РФ Александр Халапов, занимающийся проверкой записей, признает их аутентичность, то ему непременно найдётся, о чем поговорить с Шенгелия. И разговор этот будет, вероятно, не только о живописи, хотя самому Халапову она тоже не чужда — именно он занимался знаменитой художественной коллекцией Владимира Барсукова до того, как она бесследно исчезла в запасниках Военно-морского музея.
Впрочем, произойдёт это видимо не скоро, поскольку сроки нового расследования и суда ещё не известны. Зато уже известно, что продлён до 11 марта будущего года срок расследования по делу об убийствах Яна Гуревского и Георгия Позднякова — делового партнёра и личного друга Владимира Барсукова. Которого обвиняют в организации покушений на них.
Два года назад Следственный комитет уже пытался передать это дело в суд, но шаткостью доказательств возмутилась даже Генпрокуратура. С тех пор дело движется ни шатко, ни валко, и адвокаты Барсукова полагают, что ничего не изменится до тех пор, пока не истечёт срок давности. В этом случае дело можно будет рассматривать без участия присяжных, которые, вероятней всего, вновь вынесли бы оправдательный вердикт. Как в деле о покушении на Васильева. Тогда вердикт присяжных основывался на их собственном понимании справедливости, и как полагает Верховный суд, был ошибочном и незрелым. Повторное расследование и судебное заседание, вероятно, станет триумфом законности.
Но обойтись без Шенгелия будет крайне сложно — без него не проходил ни один суд по знаменитым «рейдерским» делам. Ведь только ему, тонкому ценителю прекрасного, поведал Барсуков о своих захватнических планах, пунктуально перечислив все объекты. Не важно, что лишь благодаря Бадри удалось с большой натяжкой доказать лишь три эпизода, срок был назначен, как за тридцать три. Ему же — единственному — удалось чутким ухом художника уловить в переполненном помещении слова о пулемётах и автомобилях для нападения на совладельца ПНТ. По словам самого Бадри, обращался Барсуков именно к нему. Однако он не попытался предотвратить покушение и остановить заговорщика. Весь ужас содеянного Шенгелия осознал, когда сам попал в тюрьму за рейдерство. Там, в застенке, и посетило его раскаяние, а вслед за ним — творческое вдохновение.
Не хочется думать, чтобы художник нашёл своё последнее пристанище на дне Карибского моря. Судьба Энеева внушает надежды на более оптимистичный исход. Если же человечеству не суждено больше лицезреть новых полотен Бадри, и имя его уже стёрлось из памяти творческой богемы, то в анналы криминального мира оно вписано навсегда.
Анна Мышкина, «В кризис.ру»