Без особой огласки многие сегодня вспомнят скорбный «юбилей». Ровно 25 лет назад началась первая чеченская война. Минуло четверть века, но причины, итоги и уроки общей трагедии маленькой Чечни и большой России до сих пор толком не осмыслены.
Первая «российско-чеченская» война официально продолжалась с 11 декабря 1994 года по 31 августа 1996 года. В последний летний день 1996-го в «нейтральном» Дагестане были подписаны Хасавюртовские соглашения. Со стороны РФ их подписал секретарь Совбеза генерал Александр Лебедь. Со стороны непризнанной республики Ичкерия – выпускник ленинградской Военно-артиллерийской академии, советский полковник Аслан Масхадов.
Федеральные войска полностью выводились из Чечни. Решение вопроса о статусе республики отложили до 31 декабря 2001 года. По официальным данным штаба российской Объединённой группировки войск на Северном Кавказе (ОГВ), потери российских войск в Чечне составили 4 тысячи убитых, 19,8 тысячи раненых и 1,2 тысячи пропавших без вести. Потери сторонников Ичкерии, за которыми к тому времени закрепились клише «сепаратисты», «боевики», «террористы» и «бандформирования» – 3 тысячи убитых и порядка 17,4 тысячи раненых. Лебедь к этому добавлял цифру в 80 тысяч погибших мирных жителей.
Через три года, 7 августа 1999-го, началась вторая чеченская. По оценкам на 2010-й, потери федеральных силовых структур за 10 лет составили 6 тысяч убитых. Потери ичкерийских формирований – от 3,5 тысячи до 15 тысяч. Как утверждала «Международная амнистия», в ходе второй чеченской войны погибло 25 тысяч мирных жителей. Режим контртеррористической операции (КТО) на всей территории Чеченской Республики был официально отменён только 16 апреля 2009 года.
Военная гроза стала надвигаться на Кавказ гораздо раньше осени-зимы 1994-го. Чеченской трагедии можно и нужно было избежать, но история не знает сослагательного наклонения. И к глубокому сожалению, учит только тому, что ничему не учит. Но чтобы лучше понять настоящее и будущее, всё равно требуется очень внимательно и по возможности беспристрастно оглянуться в далёкое и близкое прошлое.
Новейшую историю Чечни можно условно поделить на пять периодов, среднесрочных поколенческих циклов. После многолетней Кавказской войны (1818–1865 годы) и до первой мировой войны, формировалось особое национальное самосознание двух родственных вайнахских народов – чеченцев и ингушей. «Раннесоветский» период 1917–1956 годов включает в себя бурные перипетии революции и гражданской войны, становление национальной автономии, вторую мировую войну, насильственную депортацию вайнахов в Казахстан и Среднюю Азию. «Позднесоветский», послесталинский (1957–1991 годы) – относительно спокойную жизнь в восстановленной Чечено-Ингушской АССР. «Постсоветская» современность началась с «дудаевской революции» осенью 1991 года.
«Раннесоветский» период – время жизненной активности поколений, заставших крах Российской империи, царского самодержавия. Послесталинский – «стального поколенья», вынесшего на себе тяготы войны и депортации. Накануне Чеченской революции стали выдвигаться люди, чьё раннее детство выпало на годы депортации. Именно к этому поколению относятся покойные чеченские лидеры Джохар Дудаев, Аслан Масхадов, Ахмат Кадыров. А также Руслан Аушев, первый президент соседней Ингушетии. Их сверстники – Владимир Путин, Александр Лукашенко, Эмомали Рахмон, Виктор Янукович, Серж Саргсян.
В 1917–1920 годах Российская империя, в 1989–1991 годах Советский Союз пережили системные революционные кризисы и дезинтеграцию большого имперского пространства. Национальные окраины, Кавказ, в том числе Чечня и Ингушетия, неизбежно попадали в эпицентр этих событий на рубежах эпох. Происходило то, что не могло не произойти.
В 1989–1991 годах в единой и многонациональной советской Чечено-Ингушетии объективно назревала революционная ситуация, «вспышка пассионарности», социальный взрыв и этнический конфликт. В сложный клубок сплелись давние естественные и искусственные различия и противоречия между русскими и вайнахами, коренными и пришлыми, правоверными и «неверными», чеченцами и ингушами, плоскостными и горными, городскими и сельскими, бедными и богатыми, обеспеченными верхами и обездоленными низами.
Восстановление ЧИАССР в 1957 году не означало автоматического решения национальных и социальных проблем. Не были восстановлены высокогорные аулы на юге республики, на родовых землях вайнахских тейпов. В состав ЧИАССР не вернули Западную Ингушетию – издавна населённую ингушами восточную часть Пригородного района Северной Осетии, на правом берегу реки Терек. На 14 предприятиях ключевой отрасли местной экономики, нефтяной промышленности трудилось около 20 тысяч работников, из них чеченцев и ингушей – около 10%. Избыточная рабочая сила из сельских районов (более 100 тысяч человек по оценкам на 1991 год – 20% трудоспособного населения) была вынуждена выезжать на сезонные шабашки в Поволжье, Сибирь, Дальний Восток, Казахстан. Процветал блат, помноженный на «тейповщину». Значительно выше среднесоветского был уровень преступности, что отразилось на динамике событий начала 1990-х. В условиях дефицита товаров и социальных благ формировались теневая экономика, чёрный рынок, этнические криминальные группировки. В духе политики государственного «научного атеизма» и «воинствующего материализма» преследовался «народный ислам», суфийские братства (вирды) тарикатов Кадирийа и Накшбандийа.
Среди ингушей постепенно ширилось движение за восстановление национальной автономии, возвращение Пригородного района. 16–18 января 1973 года в 27-градусный мороз в Грозном прошёл 15-тысячный митинг под портретами Ленина и Брежнева. На фоне слухов о возможном приезде главного идеолога КПСС Михаила Суслова – секретаря Ставропольского крайкома во время депортации карачаевцев – в Грозный срочно прибыл брежневский «зам по России», председатель Совмина РСФСР Михаил Соломенцев. Власти разогнали акцию, арестовали около тысячи активных участников. Многих осудили, исключили из партии, травили в местной прессе. Положение ингушей в Пригородном районе немного улучшилось. Но после межнациональных стычек во Владикавказе (тогда Орджоникидзе) в октябре 1981 года, Совмин Союза ССР издал постановление об ограничении прописки в Пригородном районе. За «недостатки в интернациональном воспитании трудящихся» покинул свой пост первый секретарь Северо-Осетинского обкома КПСС Билар Кабалоев.
Отметим, что в отличие от других республик Северного Кавказа, в ЧИАССР союзный центр не доверял представителям «титульных» национальностей ключевой в местной номенклатурной иерархии пост первого секретаря Чечено-Ингушского обкома. Три главных поста распределялись так: первый секретарь – русский, председатель Верховного Совета – чеченец, председатель Совмина – ингуш. Только в июле 1989 года главой региональной парторганизации, притом впервые путём выборов на альтернативной основе, впервые стал вайнах – Доку Завгаев, чеченец из степного Надтеречного района, граничащего со Ставропольским краем. С 1970-х годов он руководил сельским хозяйством республики и находился в орбите профильных секретарей ЦК, выходцев из Ставрополья, земляков Михаила Суслова и Юрия Андропова – сначала Фёдора Кулакова, затем Михаила Горбачёва.
На волне горбачёвской Перестройки в Чечено-Ингушетии активизировалось национальное движение, которое соперничало с умеренной партноменклатурой и имело свою социальную базу. Коллективная национальная память не забыла про Кавказскую войну, гонения на ислам, советские репрессии и депортацию. Налицо было недовольство из-за несправедливого распределения доходов нефтяного комплекса республики – на фоне безработицы и нищеты в сельских районах, ухудшающейся социально-экономической и криминогенной ситуации, при сравнении с доступной информацией о богатстве арабских нефтяных монархий.
Национальные движения чеченцев и ингушей заявили о себе синхронно и параллельно. И с разной повесткой: если чеченские активисты-неформалы выступали за статус союзной республики или полную независимость, то ингушские – за национальную автономию в составе РСФСР и решение проблемы спорного Пригородного района. В 1988 году возникли движение «Нийсо» («Справедливость»), «Союз содействия Перестройке» (Народный Фронт — НФ), «Народный фронт содействия Перестройке» (НФСП), научно-просветительское общество «Кавказ». Будущий министр информации Ичкерии Мовлади Удугов учредил газету «Ориентир».
Первым лидером ингушского движения «Нийсо» стал Исса Кодзоев – поэт, драматург, автор многотомного исторического романа-эпопеи «Гӏалгӏай» («Ингуши»). Он родился в 1938 году в Пригородном районе ЧИАССР — в селе Ангушт (ныне Тарское), где в 1770 году ингушские старейшины подписали договор с посольством из Петербурга. Во время депортации остался круглым сиротой, рос в детдоме. В 1963–1967 годах ингушские поэты-диссиденты Исса Кодзоев и Али Хашагульгов отбывали срок за «антисоветскую агитацию» в лагере строго режима в Мордовской АССР.
Как и соцстраны Восточной Европы, ровно 30 лет назад Чечено-Ингушетия пережила свою бархатную «осень народов». 9–10 сентября 1989 года в ДК имени Ленина в Грозном, впервые после 1919 года, прошёл II съезд ингушского народа. В этом форуме участвовал и молодой офицер-«афганец» Руслан Аушев – популярный среди ингушей как Герой Советского Союза, народный депутат СССР от далёкого Приморья. Председателем оргкомитета съезда был Исса Кодзоев. Вскоре ингушское движение раскололось на радикальное «Нийсо» и умеренных, которые избрали новым главой оргкомитета доктора юридических наук Бексултана Сайнароева.
Возможно, именно пример ингушей вдохновил и крымских татар, которые в 1991 году уже после воссоздания Крымской АССР провели в Симферополе свой Курултай второго (первого современного) созыва и создали Меджлис (запрещённый в России после «крымской весны» 2014 года).
Наряду с национальным возрождением происходил ренессанс исламской религии. Было создано самостоятельное духовное управление мусульман (Муфтият – Совет Улемов). Открылись исламские институты в Курчалое и Назрани, новые мечети. Впервые за много лет был организован коллективный хадж в Мекку и Медину.
В марте 1990 года в Чечено-Ингушетии впервые прошли альтернативные выборы в Верховный Совет республики и на Съезд народных депутатов РСФСР. Автор книги «Бюрократия – тоже наш враг», московский профессор-экономист Руслан Хасбулатов стал нардепом РФ от Грозного и первым заместителем председателя ВС РСФСР Бориса Ельцина. Голосами номенклатурного большинства спикером парламента автономии был избран Доку Завгаев. В состав фракции «Демократической инициатива» вошли Исса Кодзоев, лидер НФ Хож-Ахмед Бисултанов и хасбулатовец Юрий Чёрный.
Сразу после выборов-90 прошёл «весенний листопад» – сменились секретари райкомов, не угодные команде горбачёвца Завгаева. А на митинге в Назрани выступил Борис Ельцин, который поддержал идею ингушской автономии и проект закона «О реабилитации репрессированных народов».
Вскоре в республики оформился новый центр силы. 23–25 ноября 1990 года в Грозном прошёл Первый Чеченский национальный съезд. В ответ 27 ноября завгаевский Верховный Совет по примеру Татарстана и Башкортостана принял декларацию о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики (ЧИР).
Почётным председателем Исполкома ЧНС был избран первый советский генерал-чеченец – военный лётчик Джохар Дудаев, служивший тогда в Эстонии. Как вспоминала Галина Старовойтова, в январе 1991 года Борис Ельцин посещал Таллинн, откуда отправился в Ленинград на машине, которую предоставил Дудаев. Примерно в те же дни улицы литовского Вильнюса патрулировали солдаты Масхадова, начальника артиллерии Вильнюсского гарнизона.
Уже весной 1991 года ЧНС раскололся на радикалов и реформистов. В июне радикальное крыло создало Общенациональный конгресс чеченского народа (ОКЧН) во главе с Дудаевым, объявило о низложении завгаевского Верховного Совета ЧИР и провозгласило Чеченскую Республику (Нохчи-Чо).
Новым водоразделом внутри чеченского общества стали августовский путч и «Преображенская революция» в Москве. Завгаев и нардеп СССР Сажи Умалатова из группы «Союз» поддержали ГКЧП. На баррикадах у Белого дома, кроме Хасбулатова, был замечен Шамиль Басаев.
Через две недели после путча, 6 сентября, дудаевская нацгвардия штурмовала Дом Политпросвещения, где заседал завгаевский ВС ЧИР. Пролилась первая кровь – погиб 60-летний Виталий Куценко, председатель Грозненского горсовета. Ещё через месяц, 5 октября нацгвардейцы заняли здание КГБ. 27 октября прошли выборы президента Чеченской Республики. 1 ноября президент Дудаев издал указ о суверенитете ЧР. «Чеченские Ленины и Робеспьеры» победили «чеченских Мирабо и Милюковых» и Чечня и Россия устремились по пути, приведшему их к войне», – резюмировал итоги событий осени 1991-го чеченский историк Джабраил Гаккаев. Это трагическая сторона событий – которые, наряду с азербайджанским примером, явили собой уникальную модель «настоящей революции» на ещё советском пространстве 1991 года.
После всесоюзного «парада суверенитетов» и «войны законов», осенью 1991-го в Москве ещё сохранялось некое формальное двоевластие. Победившие ельцинисты и проигравшие горбачёвцы делили властные кабинеты, сообща готовились «жить по-новому» после распада СССР. Горбачёв не поддержал усилия Ельцина, Руцкого и Хасбулатова по введению ЧП и нормализации обстановки в беспокойной кавказской республике.
Ингушские районы ЧИР на дудаевских выборах-91 не голосовали и дистанцировались от борьбы за власть в Грозном. 30 ноября 1991 года в этих районах прошёл референдум. По сведениям комиссии по референдуму, в голосовании участвовали 92 тысяч человек (70 % избирателей-ингушей). Почти все они поддержали идею восстановления ингушской государственности путём создания Ингушской Республики в составе РСФСР. 4 июня 1992 года Верховный Совет РФ принял закон об образовании нового субъекта федерации.
Любая грандиозная революция, даже «бархатная», имеет свойство рано или поздно выходить из берегов и пожирать (не обязательно в буквальном смысле) своих детей. Пути Ельцина, Руцкого Хасбулатова разошлись в 1993 году. К тому времени Дудаев успел разогнать первый ичкерийский парламент.
Так разыгралась прелюдия к будущей трагедии с ужасами бомбёжек, зачисток, фильтропунктов, терактов. Осетино-ингушский конфликт, войны в Карабахе и Абхазии с участием отряда Басаева, две «российско-чеченские» войны, междоусобица среди самих чеченцев привели к гибели десятков тысяч людей, массовому исходу сотен тысяч беженцев разных национальностей и вероисповеданий. Ни победителей, ни побеждённых, как успел предсказать Масхадов.
Большая война в Чечне могла заполыхать раньше 1994 года — в разгар кровопролития в Пригородном районе осенью 1992-го. Естественно, в Грозном сочувствовали ингушским братьям-вайнахам. Но не поддались на провокацию, не рискнули идти на открытое столкновение с федеральными войсками. А в 1993 году Дудаев и Аушев смогли договориться как разделить Сунженский район бывшей ЧИР, прекратившей существование де-факто и де-юре (по решению Съезда народных депутатов, вскоре распущенного или разогнанного по ельцинскому указу № 1400).
Не все и не всегда в других регионах России аплодировали силовым операциям федерального центра по «восстановлению конституционного порядка» в Чечне. Где, кстати, и не голосовали за «ельцинскую» Конституцию 1993 года. Одним из центров антивоенного движения много лет был Петербург. Возможно, очень резко и эмоционально, но по-своему честно и правдиво высказался о «кошмаре чеченской войны», «имперском реваншизме» и «постмодернистском гибридном фашизме» питерский леволиберальный публицист Александр Скобов – «эсеро-меньшевик» по самоидентификации, бывший «яблочник», в советское время диссидент и политзаключённый. По его словам, «путинский режим вылупился из яйца чеченской войны».
Современный постсоветский поколенческий цикл, начавшийся в Чечне и Ингушетии после событий осени 1991 года, близок к своему логическому завершению. Объективный процесс смены вех происходит по всему миру. Его первым предвестником в России стала «Ингушская осень» 2018-го – массовые протесты против соглашения Рамзана Кадырова и Юнус-Бека Евкурова о пересмотре границ, установленных при Дудаеве и Аушеве.
Нравится это кому-то или нет, но вся «посткрымская» РФ неумолимо приближается к открытой фазе системного революционного кризиса. Как Российская империя в 1917-м или СССР в 1991-м. Кризис – это и опасность, и возможность. За 30 лет в многострадальной Чечне устали от крови, слёз, смуты, нестабильности, террора и демагогии. Поэтому, в объективных условиях прерванной модернизации и затяжной постконфликтной стабилизации, в разорённой республике неизбежно установился режим личной власти бонапартистского типа. Независимо от воли конкретной личности, её достоинств и недостатков, которых есть у всех нас.
Грядущие российские перемены неизбежно придут и в Грозный – на «проспект Путина». Но в любом случае, трагедия кровавой «вайнахской зимы» 1991–2009 годов никогда и ни при каких обстоятельствах больше не должна повторяться. Этого не хотят ни в Чечне, ни в остальной России, и нигде в мире.
Семён Алексеев, специально для «В кризис.ру»