Закончились майские каникулы на процессе Владимира Барсукова. Сегодня в Куйбышевском суде прошло очередное заседание. Удалось заслушать аж двух свидетелей из примерно десятка заявленных. Это, несомненно, достижение. Но не сказать, чтобы обвинение смогло куда-то продвинуться. Доказательств вины подсудимых никак не прибавляется. Их имена практически не звучат вообще.
Напомним, что обвинение Владимиру Барсукову и Вячеславу Дрокову предъявлено по 210-й статье УК РФ – «Организация преступного сообщества (преступной организации) или участие в нем (ней)». При этом конкретные преступные эпизоды им уже не вменяются. Одиннадцать «попыток рейдерских захватов» и одна «дача взятки» более не рассматриваются. Ещё в феврале эти обвинения пришлось снять за истечением срока давности. А заодно освободить от ответственности пятерых подсудимых. Остались двое – Барсуков и Дроков. Которым теперь предъявляется преступная организация без преступной деятельности. Иначе как правовым феноменом такую ситуацию, пожалуй, не назовёшь.
Давно замечено, что свидетели обвинения, равно как и потерпевшие, не стремятся посещать суд. Похоже, в большинстве случаев на этом никто и не настаивает. Слишком давние дела. Юридические лица перестали существовать. Физические лица забыли все обстоятельства – просто потому, что они неактуальны. Однако сегодня двое свидетелей выступили перед судом.
Речь шла о ЗАО «Кондитерская фабрика им. Н.К. Крупской». Которая причислялась к одиннадцати объектам, по которым обвинения выдвигались, но были сняты. По версии следствия, в 2005 году группа рейдеров пыталась захватить предприятие – сфабриковать документацию, перехватить пакеты акций, сменить руководство и даже переименовать знаменитый бренд в ООО «Белые ночи».
Пояснения давала свидетель Любовь Иванова. В то время заместитель генерального директора ЗАО по экономическим вопросам. Первое, что прозвучало в её показаниях – ни о Барсукове, ни о Дрокове на предприятии в то время не слышали. Затем Любовь Петровна рассказала о тогдашнем распределении пакетов акций и вкратце изложила механизм принятия решений акционерами и советом директоров.
Вопрос задал подсудимый Дроков: оказывалось ли на акционеров и администрацию в 2005 году какое-либо давление, имели ли место угрозы? Ответ последовал однозначный: нет. Предложения продать акции поступали – но в спокойной и вежливой форме. А главное, поступали отнюдь не от подсудимых. «Мы знали, что это были «бабаевцы», – сказала Любовь Иванова (то есть известный кондитерский концерн).
Представитель обвинения изъявил ходатайство огласить показания Ивановой 2006 года. По его мнению, между сказанным тогда и теперь имеются противоречия. Возражений против ходатайства не последовало. Прежние показания были зачитаны. Но единственное заметное различие состояло лишь в упоминании термина «белые ночи». Действительно ли откуда-то вбрасывалась идея переименования, Любовь Иванова не помнит. И в любом случае не связывает ни с Владимиром Барсуковым, ни с Вячеславом Дроковым, ни даже с Бадри Шенгелия (хотя последний отметился во всех сколько-нибудь серьёзных рейдерских акциях Северной столицы).
Вслед за Любовью Ивановой выступил предприниматель Иван Кошелев. Ему уже пришлось отбыть четыре года лишения свободы. Именно по «рейдерскому» обвинению и в связи с фабрикой имени Крупской. Судили Кошелева весной 2014-го, срок давно ещё не успел истечь. Он отсидел и вышел. Барсуков и Дроков уже тогда сидели седьмой год. И сейчас остаются в заключении.
Первое, о чём сообщил свидетель Кошелев: с Барсуковым он не знаком. Равно как и с Дроковым. Ни сейчас, ни раньше. Знал он других людей, по фамилии Асташко и Чурсин. Они-то в 2005-м и предложили ему и его товарищу Роману Смирнову занять посты генеральных директоров. В неких фирмах «Белые ночи» и «Перспектива». За $5000 каждому. И что же было потом, поинтересовался суд. «Я ждал. А потом не дождался», – откровенно сказал свидетель.
Не дождался ни гендиректорства, ни денег. Дождался ареста, обвинения, суда и срока. (Как, впрочем, и Валерий Асташко, получивший 7,5 лет и штраф в 250 тысяч рублей). Но опять-таки – по поводу Барсукова или Дрокова свидетель не мог добавить ни слова к отсутствующей доказательной базе.
Обвинение вновь ходатайствовало о зачитывании показаний 2006 года. Тут противоречия были явственнее, чем в предыдущем случае. Сегодня Иван Кошелев говорит, что не имел представления о противоправности тогдашних действий. Но в тогдашних показаниях фигурировал термин «тамбовское преступное сообщество».
Однако очередной вопрос Вячеслава Дрокова внёс ясность, откуда это взялось. Кошелев уточнил, что автором записи был не он, а следователь Ирина Доценко, которая вела допрос. Обстановка в зале тут же оживилось. Владимир Барсуков задал резонный вопрос: а ещё кто помогал в показаниях. Тут же прозвучало имя Олега Пипченкова – после чего всегда наступает предельная ясность. Полковник Пипченков (давно отстранённый от расследования) известен очень специфическими методами работы со свидетелями.
Озвучивались показания ещё двух свидетелей, в суд не явившихся. В том числе бывшего прокурора Выборгского района. Это был иной сюжет. Мишенью рейдеров являлся отель «Санкт-Петербург». Действовали они высокотехнологично: проникали в компьютерную базу. Но и тут – в центре картины оказалась знаменитая «налоговая номер 15» (немало поработавшая в своё время в схемах Бадри Шенгелия и его сподвижников). Опять ни Барсукова, ни Дрокова. На том заседание и закрылось. Следующее – в следующий четверг.
Впечатление от всего этого, конечно, странное. Как – и за что – судить людей, о которых на суде не говорится ни одного конкретного слова? Чтобы это понимать, надо быть в курсе длительной предыстории. На самом деле обвинение просто не имеет значения. Имеет – обвиняемый. Которого решено осудить. Решено на властно-политическом уровне. Совсем по другим мотивам, никак не связанным ни с кондитерской фабрикой, ни с нефтяным терминалом. Барсукову ведь предъявляются и ещё более удивительные обвинения. Чтоб все помнили: больше трёх не собираться (что по факту запрещено 210-й статьёй).
Владислав Турков, специально для «В кризис.ру»