25 января 2000 года на углу дома № 8 по Малой Садовой улице поселился бронзовый кот Елисей. Не прошло трёх месяцев, и 1 апреля 2000 года другой стороне Малой Садовой на карнизе дома № 3 появилась кошка Василиса. Автором этой замечательной идеи был питерский историк Сергей Лебедев, проектировщиком ― архитектор Людмила Канунникова-Домрачёва, изваял котов скульптор Владимир Петровичев, а спонсировал всю эту затею бизнесмен и меценат Илья Ботка.
Питер ― город котолюбивый, поэтому увековеченные в бронзе коты были встречены горожанами с большим энтузиазмом. Сразу же возникла легенда, что счастливчик, забросивший монетку на постамент Елисея или Василисы, навсегда поймает удачу за хвост. В легенду верят: вот уже два десятилетия котов забрасывают деньгами. Рассказывают, что во время ежегодной мойки на их постаментах находят до тысячи рублей мелочью.
Мнения знатоков-градоведов о том, каких именно котов увековечили на Малой Садовой, расходятся. Некоторые уверены, что Елисей отлит в память чёрного кота графа Ивана Шувалова. Его дворец в середине XVIII века располагался на углу Итальянской и Малой Садовой (её даже несколько лет называли Шуваловым переулком).
Чудесный дворец графа в стиле елизаветинского барокко построен прекрасным питерским архитектором Саввой Чевакинским. Да и сам граф Шувалов был не лыком шит ― основатель Московского университета и петербургской (императорской) Академии художеств, почётный член российской Академии наук и член Лондонского королевского общества. Меценат, коллекционер, один из создателей Академического словаря русского языка, покровитель Михайлы Ломоносова. В общем, человек исключительно просвещённый. И ― нате вам: именно в его дворце завелась нечисть. То люстра ни с того ни с его упадёт, то какие-то подозрительные пятна появляются где ни попадя, а то и вовсе прямо на торжественном приёме гостям черти являются (это, впрочем, как раз объяснимо). Дошло до того, что по стольному граду Питеру пошли разговоры про «нехороший» дом. И просвещённейший екатерининский фаворит был вынужден совершить паломничество в Троице-Сергиеву пустынь. Там ему и посоветовали обзавестись чёрным котом, вроде как две нечисти вместе не уживаются. И ― да! ― говорят, помогло. Хотя дворец Шувалов всё равно продал. Генпрокурору Сената ― этому-то никакая чертовня нипочём.
Есть, впрочем, и другое мнение. Уже к весне 1942 года в блокадном Ленинграде не осталось кошек, их съели. А город, окружённый нацистами, оккупировали полчища крыс. Которые наравне с немцами стали кошмаром для горожан: они даже нападали на людей, их орды, движущиеся к зерновым элеваторам не удавалось остановить даже танками. И как только было прорвано блокадное кольцо, вышло постановление председателя Ленсовета с требованием «выписать из Ярославской области и доставить в Ленинград дымчатых кошек», которых почему-то посчитали лучшими крысоловами.
В апреле 1943 года на Невские берега под строжайшей охраной были доставлены четыре вагона котофеев. Часть из них сразу же на вокзале выпустили на свободу. Часть раздали жителям. Их расхватали мгновенно, но многим всё-таки не хватило. Возник чёрный рынок котов. Писатель Леонид Пантелеев записал в блокадном дневнике: «Котёнок в Ленинграде стоит 500 рублей». В это время килограмм хлеба продавался с рук за 50 рублей, зарплата сторожа составляла 120 рублей.
Вообще-то лучшие крысоловы ― сибирские кошки. Екатерина II, озаботившись сохранением своих эрмитажных сокровищ, выписала котов именно из Сибири. Но видимо ярославских выбрали для скорости, всё-таки Сибирь ― не ближний свет. Оттуда в Ленинград уже после окончательного снятия блокады прибыла вторая кошачья партия. Но уже для элитного использования ― в Эрмитаже и других музеях и библиотеках города. Многие из этих кошек были домашними. Жители Омска, Иркутска, Тюмени сами отдавали их на сборные пункты. Всего из Сибири в Ленинград прибыло пять тысяч котов.
О том, сколько было ярославских, точных сведений нет, их просто посчитали вагонами. И эта история сама по себе ещё ждёт своего летописца: как их отлавливали, как везли, как кормили в дороге, как предотвращали драки, сколько их погибло в пути? Они были первыми и первыми приняли на себя весь крысиный удар. Многие погибли (ведь о них никто не заботился), спасая от крыс продовольственные склады и магазины. Памятник этим котам ― лишь скромная дань за спасённые жизни ленинградцев.