Дом на углу Екатерининского (теперь Грибоедова) канала и Фонарного переулка. Построен или, как теперь говорят, сдан в эксплуатацию в 1912 году. Автор проекта ― Константин де Рошфор, архитектор, не сказать, чтобы очень продвинутый, но и не последний по тем временам. Работал в стиле модерн, иногда уклонялся в неоклассицизм. Как, например, в этом здании на Фонарях.
Дом этот для Петербурга в общем-то ― рядовая застройка. Хотя на фоне окружающих его построек выглядит очень импозантно. Он возник не на пустом месте ― перестроен из трёхэтажного дома, стоявшего здесь с 1870-х. До перестройки на первом этаже в нём размещалась пивная лавка Кана.
27 октября 1906-го возле этой пивной эсеры-максималисты совершили один из самых дерзких эксов в истории российских революционных экспроприаций. Была ограблена карета портовой таможни, перевозившая в губернское казначейство «в 3 мешках из верблюжьей кожи, именуемых «баулами», 4000 рублей золотом, 362 000 рублей кредитками и процентными бумагами».
Союз максималистов выделился из ПСР ― в связи с прекращением её активной террористической деятельности. По мнению максималистов, как раз террор в наибольшей степени способствовал расшатыванию устоев. Максималисты считали, что террор деморализует царских чиновников и одновременно вдохновляет народ на восстание. Хотя максималисты вовсе не отрицали и мирных методов борьбы. Например, стачки.
Они вообще были настроены очень радикально, на быструю смену режима. Собственно, только в этом и расходились с ПСР. Они были молоды и нетерпеливы. Не хотели ждать до скончания века, пока монархия рухнет сама или под ударами извне. Тем более, что царь на тот свет не торопился, здоровьем обладал отменным. Не в папу, конечно, но, по всем воспоминаниям, дрова рубил лихо, как орехи щёлкал. Внутренняя политика русского царизма никого всерьёз не интересовала, лишь бы выполнялись международные соглашения. А в этом Николай II был безупречен ― как и все русские цари от начала и до наших дней. В общем, ожидание затягивалось, и максималистам это очень не нравилось. Хотелось увидеть эру безбрежной свободы собственными глазами.
Итак, в пивной лавке Кина весело бражничали полдюжины человек. Ещё несколько бродили по улице, «точно у каждого из них было назначено свидание». Когда карета портовой таможни достигла Фонарного переулка, они окружили её, и бросили несколько бомб. Дым, грохот, звон разбитых оконных стёкол… Очухавшиеся охранники открыли огонь. В ответ им послышался град выстрелов. К месту взрыва бежали дворники, жандармы, добровольные помощники. Нападавшие бросились в разные стороны: кто к Львиному мостику, кто ― в противоположную сторону. Одни были убиты, другие схвачены.
Пока полицейские, сломя голову, носились вдоль канала и по соседним улицам и переулкам, в пивную вбежал молодой человек с двумя баулами. Ему навстречу тут же поднялась симпатичная девушка. Вместе они быстро вышли улицу, сели на лихача и скрылись.
Через несколько дней начальник петербургского охранного отделения Герасимов в докладе министру внутренних дел сообщал: «Надо признать, что экспроприация удалась максималистам». Он скрупулёзно перечислял сделанное ― обнаруженные конспиративные квартиры, лаборатории, конюшни, где стояли лошади максималистов, два автомобиля. Кое-кого удалось арестовать. Не нашлось только денег.
По мнению некоторых глубоких аналитиков, деньги были зарыты на одной из дач в Лесном. Вроде бы и до сих пор там лежат. По другой ― считающейся более убедительной, версии ― девушка, Адель Коган, и молодой человек Янкель Черняк деньги попросту присвоили и потратили. Но думать так ― большая глупость, зря эти «эксперты» равняют максималистов по себе. На самом деле к 1907-му в Союз эсеров-максималистов входило 52 региональных организации. Союз издавал несколько газет, в том числе «Вольный дискуссионный листок» и «Трудовую республику», было проведено около полусотни терактов в разных концах необъятной. В общем работа кипела, а значит, требовались фальшивые документы, транспорт, бумага, типографская краска, оружие, явочные квартиры. Надо было платить работникам типографии, курьерам, осведомителям в полиции, домохозяевам и много кому ещё. Режим, хоть и совсем деградировавший, это не оплачивал. Так что деньги, хоть и немалые по тем временам, просто разошлись на нужды организации.
Кстати, интересная подробность. Бомбы для экса изготавливал Владимир Лихтенштадт ― тот самый, что делал бомбы для покушения на Столыпина, случившееся на Аптекарском острове двумя месяцами раньше. Работал он в динамитной мастерской «Боевой технической группы» большевика Леонида Красина. А помещение для неё находилось в московской квартире пролетарского писателя Максима Горького. Охрану обеспечивал большевик Камо (Симон Тер-Петросян). Яркий пример плодотворного сотрудничества. Не единственный, кстати.