25 марта 1945 года. Война ещё не кончилась. Но уже началась следующая. Тоже мировая. Первые её выстрелы гремели в Албании. Люди горного края начали сопротивляться новой коммунистической диктатуре. Над небольшой балканской страной она установилась раньше остальной Восточной Европы. Естественно, албанцы первыми и восстали. Командовал боем человек по имени Прек Цали. Пошедший на казнь 75 лет назад.
Жизнь горца проста, но сурова. Таковы и горные вожди. В племени кельменди на албанском католическом севере вождь назывался байрактар. Это значит: знаменосец. Командир ополчения. Племенной авторитет. Хранитель и защитник традиции, которую принято называть военной демократией. Самоуправляемое братство вооружённой общины. «Выросши в нравах суровых, сами творят они суд». Государство к себе не пускают. Ибо не по понятиям. Чиновник самим фактом своего появления противоречит традиционным ценностям. «Последние свободные люди Европы» – албанских крестьян недаром так называли.
Делом байрактара была защита этих ценностей. Врагов было много. Османские султаны и паши. Сербские короли и жупаны. Черногорские князья-господари. Местные феодалы-властители. Как в России: «Печенеги, варяги, татары… И свои – пострашнее татар». Хватало кругом желающих насадить свою власть и обложить своими налогами албанских горцев-католиков. В том числе кельменди. Но байрактар поднимал знамя – и враги оставались при желании. Так делал Пьетер Цали-старший. В 1908 году знамя унаследовал сын Прек – во главе антиосманского восстания.
Прек Цали сражался в двух Балканских войнах. Уже Первая Балканская в 1912-м принесла Албании независимость. Байрактар поехал на конференцию в Лондон – решать вопрос о границах, отстоять земли кельменди. Это удалось. Хотя читать Цали не умел. Знающие люди подсказывали.
Потом – Первая мировая. Через Албанию прошли отступающие сербские войска. После войны край албанского севера попыталась отхватить Югославия. Прек снова собрал верных кельменди и снова отстоял их земли. Но мудрено ли, что слово «тробойка» – сербский триколор – стало для него первым проклятьем. Вторым – слово «коммунизм», в котором скрежетала вражда к горской свободе и католической вере.
Албания начала 1920-х была «княжеством без князя». Страну сотрясали политические разборки. Прек Цали держал дистанцию – не лезьте в Кельменд, и кельменди к вам не полезут. Но в 1924 году он поддержал республиканскую революцию православного епископа Фана Ноли. В Албании именно православная община была либеральной, прогрессивной и прозападной. На страже европейских ценностей. Хоть Фана Ноли и поддерживал Советский Союз.
Революционное правительство продержалось недолго. Консервативный реванш совершился в том же году. На штыках югославской армии и русской белогвардейской эмиграции к власти пришёл Ахмет Зогу. Тоже потомственный байрактар. Но из других мест и совсем других ценностей. Зогу побывал премьером, президентом, а в 1928-м назначил себя королём. И тоже вознамерился призвать к монархическому порядку непокорный север с Кельмендом.
Прек Цали привычно поднял знамя и потянулся за ружьём. Зогу сыграл на опережение: кельмендского байрактара успели арестовать до ополченской мобилизации. И вывезли на юг в Гирокастру, подальше от родных гор. Три года его продержали в тюрьме. После чего король предпочёл договориться. Цали взялся оборонять от югославской тробойки границу всей Албании, а не только Кельменда. Зогу обещал не соваться с монаршими повелениями в племенную жизнь кельменди, назначил байрактара комендантом горной жандармерии и подарил наградной парабеллум с белоснежной рукояткой. В племенном лидерстве и комендантской службе прошло десятилетие.
Надвинулась Вторая мировая. Преку Цали нравился романтичный итальянский фашизм, ностальгия по древнеримской доблести. К тому же Муссолини был несомненным врагом тробойки и коммунизма. Ополчение кельменди помогало дивизии «Венеция» против черногорских повстанцев. Что было, то было… Но Цали не являлся догматичным шовинистом. На антикоммунистической платформе он вступил в союз с черногорскими четниками. Их лидер Павле Джуришич даже назвал Прека братом. К тому же обозначился ещё один противник – косовские албанцы-мусульмане. Католик байрактар не очень им доверял. Но пытался договориться: призывал не нападать на славян, соотечественников побратима Павле. Кроме коммунистов, конечно, будь они хоть трижды албанцы.
К слову, главный албанский коммунист Энвер Ходжа происходил из знатной мусульманской семьи. Три в одном! Сербский прихвостень, сталинская шестёрка, да ещё и это. Предчувствуя неладное, Прек Цали в 1943 году организовал несколько совещаний северных авторитетов. Собирались племенные старейшины, политики-националисты, католические священники. Решали, как оградить регион от коммунистической угрозы.
Но именно коммунисты на албанском театре Второй мировой войны оказались сильнее всех. За счёт дисциплины, организованности и сильной югославской поддержки. Прагматичные англичане тоже поставили на Ходжу против итальянцев и немцев. В результате коммунисты одолели и националистов Балли Комбетар, и монархистов Легалитети. Партийно-коммунистическая Национально-освободительная армия Албании (НОАА) в ноябре 1944-го взяла под свой контроль почти всю страну. Кроме горного севера.
«Албанский Сталин» отрядил в Кельменд 1-ю ударную бригаду под командованием Шефкета Печи. Этот палач уже успел отметиться на всю Албанию расстрелом мирных жителей села Буземад. Приказ о выдвижении был получен накануне католического Рождества.
13 января 1945-го состоялось ключевое совещание кельмендских повстанцев. Затянувшись крепким табаком, Прек сказал, что не намерен спать без дела. Спустя двое суток жители села Тамара увидели вдалеке, как к ним приближаются 300 человек авангардного батальона коммунистов.
Надо признать, Цали не искал компромисса. Хотя теоретический шанс был. Коммунист Бейто Фаслия, назначенный военным комендантом Кельменда, был родом из этих мест. Он не хотел кровавой зачистки и пытался договориться с земляками. Однако партийно-гэбистские номенклатурщики, прежде всего в лице Шеху, Печи и самого Ходжи, отвергали такой вариант. Парадоксальное согласие с ними проявил яростный антикоммунист Прек Цали. Он считал, что с таким врагом не о чем говорить – «пуля научит, железо исправит».
15 января 1945 года бойцы Цали встретили коммунистическую экспедицию у моста через реку Цем. Организовать засаду байрактар приказал Мирашу Франу Рукаю. Этот молодой парень уже показал себя настоящим горским ополченцем – по отваге и боевой сметке.
Численность засады было примерно та же, что «шедших с мечом». Знавшие свою местность бойцы Цали и Рукая окружили батальон и открыли массированный обстрел с высот. Ходжаисты пытались было отстреливаться, но без толку. Рукай знал своё дело. 46 человек погибли прямо на мосту, остальные девять поблизости. Был убит командир батальона Фейзи Мицоли. Бой 15 января стал крупнейшим поражением в истории 1-й бригады. Кельмендское восстание в этот день победило.
Энвер Ходжа пришёл в бешенство. Оно передалось его главчекисту Мехмету Шеху. Печи получил строжайший приказ – выжечь непокорный Кельменд. Против трёх сотен повстанцев сосредоточились две войсковых бригады, не считая подразделений госбезопасности майора Зои Темели и коммунистических титушек из «бригад преследования». Зачистки продолжались несколько недель. Каратели истребили около 150 человек – не только повстанцев, но и, так сказать, сочувствующих. Смертью храбрых пали повстанческие командиры Гьон Байрактари, Жук Тома, Колец Уци, Луц Уци. Прек Цали с пятнадцатью ближайшими отступил в укреплённую горную пещеру невдаоеке от селения Вукель.
Коммунисты окружили пещеру. Прек с соратниками продержался месяц. Штурмом взять не удалось. Но все пути отступления и перегруппировки были наглухо блокированы. С Цали пришлось вступить в переговоры при посредничестве католического священника. Он гарантировал Преку, что сдавшихся не тронут. Добрый католик поверил. Это случилось 17 февраля 1945-го.
Арестовывал Цали лично Шеху. Диалог достоин античного пера. «Прек Цали, настал день твоего конца. Но ты мог быть с нами. Тогда твоя история писалась бы золотыми буквами. Зачем ты сделал то, что сделал? – Слушай, Мехмет Шеху. Будь у меня сто жизней, я бы все отдал на борьбу с тробойкой и большевизмом. Вы стали союзниками нашего векового врага. Я бы никогда не примкнул к сербской тьме. Зачем вы сделали это?»
То, что коммунисты называли судом, началось в Шкодере 28 февраля. Прек Цали держался твёрдо и дерзко: «Прав здесь я, а не вы. Ничто не оторвёт нас от Матери-Албании. Не ждите моих извинений – это передо мной извинялся сам король». Он понимал предрешённость приговора и не ошибся. На расстрел байрактара и его друзей повели в Вербное воскресенье 25 марта 1945-го. Казнь пятнадцати кельменди свершилась на католическом кладбище. Конвойные собрались завязать Преку глаза. Но он не позволил: «В рай не идут с закрытыми глазами. Рано или поздно Албания победит».
Многие албанцы были согласны с Преком Цали. Ещё продолжалось Келмендское восстание, когда по соседству на севере вспыхнуло Восстание Коплику. Командовал майор королевской армии Леш Мараши, антифашист и антикоммунист.
10 января 1945-го, ещё до кельмендского боя на мосту, повстанцы Мараши взяли село Кастрати (причём на радостях освободили двадцать пленных коммунистов). Планы строились грандиозные – взять несколько городов, начиная с Коплику, и установить через Адриатическое море связь с демократами Западной Европы. К Мараши примкнули кельмендские повстанцы Пьетер Гьока и Зеф Тома, сумевшие уйти от преследования.
Решающая атака состоялась 23 января. Коммунисты, как обычно, подавили восстание с использованием крупных сил. Руководил карателями поднаторевший в Кельменде майор Темели. Ходжаистам активно помогали югославские советники и военспецы. Но лишь спустя полтора года удалось захватить в плен Леша Мараши. Казнили его через повешение, при большом стечении народа. Репрессировали родственников, но дети сумели сбежать из страны.
Кельменд и Коплику – это округ Малесия-э-Мади. По соседству расположен округ Мирдита, тоже горный север. Здесь издавна рулил многопоколенный клан Маркагьони. Глава которого назывался, правда, не байрактаром, а капитаном (точнее, капидани).
Капитан Ндуэ Маркагьони (он же Ндуэ Гьон Марку), подобно Цали и Мараши, был благочестивым католиком и антикоммунистом. Мирдитские порядки, на страже которых он стоял (как, впрочем, и кельмендские), вряд ли понравились бы современным хипстерам. «Вверху обладатели средневековой власти, внизу оборванные бандиты из пещер», – так описывали коммунисты Горный комитет, созданный Маркагьони. Друг друга узнавали по приветствию: «Долой коммунизм! – Да здравствует Албания!»
Глава клана Гьон Маркагьони и его старший сын Ндуэ Маркагьони эмигрировали и руководили из Италии. На месте Горный комитет возглавил средний сын Марк Маркагьони. После его гибели в перестрелке – младший Леш Маркагьони. Когда и его убили, командование принял Ндуэ Пьетер Гьомаркай – кузен старого Гьона, отличавшийся особой жестокостью, вполне под стать ходжаистам. Опергруппами комитета рулили бывшие офицеры Никол Мелюши и Ндрец Луфи, горские авторитеты Гьон Мехили, Ндуэ Гьон Мелюши, Тогер Байрактари, Марк Байрактари, Пьетер Гьони. Все они так или иначе были друг другу роднёй. А как иначе, если девиз Горного комитета состоял в триединстве «Вера, Честь, Родство».
Начинали подпольщики с нападений на коммунистических функционеров и агентов тайной полиции Сигурими. Но чем дольше длилось отчаянное сопротивление, тем больше сгущалась жестокость. Особенно при руководстве беспощадного Гьомаркая. Сильно помогла коммунистическому агитпропу жуткая акция 25 апреля 1948-го: были убиты сёстры-учительницы Марта и Пренда Таражи – «за нарушение обычаев и прислуживание коммунистам». Зверское преступление нарушило закон гор, запрещавший убийство женщины.
Но главным деянием Горного комитета стала ликвидация двадцатишестилетнего секретаря мирдитского окружкома компартии Бардока Бибы. Его труп обнаружили 1 июля 1949-го. С запиской «Именем Горного комитета!» Убили Бибу не только за коммунизм, но и за отступничество – он сам происходил из Маркагьони и в юности был любимцем самого Гьона. Ндуэ Байрактари, организатор засады на Бибу, имел с ним семейные счёты и считался личным врагом. Мстить же за друга Бардока взялся двадцатитрёхлетний партаппаратчик Паль Мелюши. Сын горнокомитетчика Никола. В этих семейных разломах состояла жестокая суть происходящего.
Мелюши-младший сумел внедриться в повстанческий отряд и должен был завести в засаду. Но что-то пошло не так, где-то вышла несогласовка. Коммунисты атаковали раньше и под горячую руку застрелили своего агента. Несколько лет он считался врагом. С соответствующими последствиями для родственников (Никол, впрочем, эмигрировал в Америку). Только в 1957-м Паля раскрыли и объявили героем.
Вообще-то Бардок Биба напоминал Бейто Фаслию. Старался избегать жестокостей, прикрывал земляков от партийно-гэбистского террора. Прямо сказать, был далеко не худшим. В позапрошлом году это признал 106-летний Ндуэ Гьон Мелюши, последний горнокомитетчик. Он снялся в документальном фильме о тех событиях. Старый Гьон Маркагьони тоже дожил в эмиграции до падения коммунистического режима и в глубокой старости вновь побывал на родине. Как и демоничный Ндуэ Пьетер Гьомаркай, сумевший бежать из Албании за океан, вернуться после коммунизма и снова уехать.
К Горному комитету в современной Албании отношение неоднозначное – это очень мягко говоря. Пояснять причины не приходится. Многие упрекают даже Прека Цали – дескать, почему не стал договариваться с Фаслией. Но другие восстания признаются бесспорным героизмом.
Крупнейшим было Пострибское восстание в сентябре 1946 года. Всё в той же северной области Шкодер. Командовал авторитетный землевладелец Осман Хаджия. С ним сотрудничал республиканский националист Юп Казази, одно время возглавлявший Албанскую фашистскую партию, но с 1942-го воевавший против немецких оккупантов. Коммунисты были для Казази продолжателями нацистской диктатуры. Идеологом движения выступал юрист-демократ Риза Дани, депутат албанского парламента.
План Хаджии был дерзок: выдвинуться тремя колоннами из деревень общины Постриба и взять ни много ни мало город Шкодер. Основание простое как песня: «У нас есть ножи! Ничего сложного! Иного пути нет – они задели нашу честь и религию!» Как видим, против коммунистов сражались не только католики. Автор этих слов Хаджия был мусульманином.
В ночь на 9 сентября 1946-го повстанцы двинулись в бой. На отчаянном рывке сумели пробиться в Шкодер. Особенно жестокий бой завязался возле городской тюрьмы. На выстрелы дедовских повстанческих ружей отвечала артиллерия. Командовать подавлением примчался опытный в таких делах Темели. Через несколько часов коммунисты взяли верх. Началась карательная зачистка с убийствами и пытками. Хаджию приговорили к смертной казни, Дани умер в тюрьме, Казази застрелился в окружении. «Храбрые оборванцы» – так называют ныне бойцов Пострибского восстания.
Антикоммунистическое сопротивление разгоралось и на юге. Даже в области Гирокастра, откуда был родом сам Ходжа. Осенью 1948 года там поднялось Восстание Жапокики.
Деревня Жапокика в округе Тепелена была не католической, а мусульманской. Этот край издавна славился гостеприимством. Когда коммунисты расположили в Тепелене концлагерь, местные жители посчитали это за личное оскорбление. Когда же Сигурими расстреляла в Гирокастре шестерых политзеков – двух националистов, мусульманского проповедника, православного священника, поэта-мусульманина и коммунистического комиссара – крестьяне Жапокики решили: хватит терпеть.
Сагитировал одночельчан республиканский активист Джемаль Брахими. Он стал комиссаром отряда, названного в честь расстрелянного проповедника Шефкета Махмутая. Командиром выбрали основательного хозяина Байрама Камбери, бывшего жандарма, но человека совершенно аполитичного. Как и большинство бойцов, решивших встать за достоинство, веру и свою крестьянскую собственность, намеченную под коллективизацию. В общей сложности их набралось около тридцати. Антикоммунистами этих крестьян сделали коммунисты, и никто другой.
Комиссар Брахими озвучил цель: «Вооружённая борьба с коммунистической властью, пока в Албании не будет создано националистическое и демократическое правительство». Надо заметить, что своей цели повстанцы достигли, хотя и не дожили до неё. Бойцы дали клятву: «Да оставит меня Всевышний, если я оставлю вас». Для верующего этим всё сказано.
1 октября 1948-го отряд из Жапокики вступил в соседнюю прибыл в деревню Комчишти. Брахими выступил на митинге. После ухода повстанцев прибыл десант Сигурими. Арестовали трёх крестьян – и на следующий день повстанцы пришли за ними. Отбили своих людей. Снова митинг, снова песни. Двух стукачей крестьяне гуманно отпустили.
Однако сталинисты не понимают доброты. Вновь начались аресты. 8 октября повстанцы дали бой полиции и госбезопасности. С обеих сторон погибли по двое. Несколько месяцев Сигурими вязала повстанцев, поодиночке отходивших к греческой границе. Повязали почти всех, только Брахими сумел-таки уйти.
На суде крестьяне ни от чего не отпирались. Только отказывались называть себя «бандитами». Предпочитали другую характеристику: «солдаты демократии». Приговор 4 июня 1949-го оценил их демократическую активность сроками от двух до двадцати лет. Расстреляли двоих – командира Байрама Камбери и начальника ликвидационной команды Сефера Юзейри (кстати, единственного из бойцов при уголовной судимости).
В марте 1950-го армейский лейтенант Кочо Кондили создал Албанский союз антикоммунистического освобождения (АСАКО). В эту группу вошли семь ччеловек. Шестеро из них происходили из северо-западного округа Лежа, сам Кондили — из Гирокастры.
Времена были уже не те, что годом-двумя ранее. О крупном вооружённом восстании думать не приходилось. Почти ничего конкретного АСАКО не успел. Хотя лейтенант Кондили и его сподвижники сумели установить связь с «кругом хулиганов, уголовниками в бегах и семьями заключённых». Кроме того, они вышли на контакт с эмигрантским Национальным комитетом «Свободная Албания». Кстати, через Югославию, которая к тому времени успела превратиться в смертельного врага ходжаистов. А ещё распространяли «фашистские брошюры» – из которых следовало, что албанский народ достоин жить в демократическом обществе. Если бы следователи назвали эти брошюры «антифашистскими», ничего бы не изменилось.
На суде подчёркивалось, что семёрка создавала «сеть». Через 65 лет плагиаторы из бывшей метрополии не смогли придумать ничего лучшего. Разве что не вынесли смертного приговора, как Кочо Кондили.
Ходжаисты боролись с любыми проявлениями жизни. Но жизнь их победила. Сопротивление не прекращалось до самого 1991-го, когда толпа рабочих и студентов снесла истукан Энвера Ходжи на площади Скадербега.
А начал – Прек Цали, суровый горец не хуже Дункана Маклауда. Его посмертный орден «Честь нации» говорит сам за себя. Байрактар защитил свою честь, а с ней и национальную. В Шкодере ему поставлен памятник, в Тамаре стоит обелиск восставшим. Ежегодно чествуют повстанцев в Пострибе и Жапокике. А Шефкет Печи, враг Прека Цали, умер в тюремной больнице. Почти как в сериале: «В конце останется только один». Коммунизм исчез. Свободная Албания осталась.
Виктор ГРИГОРЬЕВ