Ограниченные либеральные уступки, сделанные растерянной властью в недели «русской зимы», уже могли быть взяты назад. 4 марта выглядит-таки реваншем за декабрь. Этого, однако, не происходит. Инициативы уходящего президента продолжают прорабатываться. Под управлением Вячеслава Володина обсуждаются поправки Дмитрия Медведева в закон о политических партиях. Причем в обсуждении участвует и оппозиция, перед которой открываются перспективы повышения политического статуса. На определенных, однако, условиях.
Основная новация, как известно – резкое снижение «контрольной цифры». Партия сможет учреждаться всего при 500 членах. Упрощается порядок регистрации партий. Министерство юстиции берется оказывать при этом консультационное содействие, причем в порядке государственной услуги. «Это позволит минимизировать возможность отказа в регистрации по формальным основаниям», – с глубоким удовлетворением констатирует не кто иной, как Сергей Удальцов. Радикальному коммунисту вторит радикальный либерал Владимир Рыжков: «Если все эти договоренности сохранятся в тексте закона, можно сказать, что мы удовлетворены». Положим, Рыжков принадлежит к партии ПАРНАС, которую уже выделили в качестве оптимального политического партнера властей в оппозиционной среде. Но Удальцов-то до сих пор символизировал непримиримый радикализм. Он считался потенциально самым опасным врагом режима, способным активировать социальный фактор. Теперь они с Рыжковым заговорили на одном языке. И не только друг с другом. Вероятно, корпус интегрируемой оппозиции целенаправленно комплектуется из разнородных элементов.
Но звучат и охлаждающие голоса. Не позволяя преждевременно впадать в эйфорию. Подчас они более весомы. «Администрация готова учесть наши основные замечания. К сожалению, этот вопрос немного подвис, хотя носит принципиальный характер. Создается некое ощущение, что новая концепция может вести к раздроблению политического пространства», – это слова Константина Мерзликина. Автор приведенного высказывания ранее не был склонен к публичной политике, он известен куда меньше, чем многосрочный парламентарий Рыжков и уличный трибун Удальцов. Между тем Мерзликин – не только секретарь политсовета ПАРНАСа. В начале 2000-х он руководил другими секретариатами – первого вице-премьера, затем премьер-министра РФ. Эту должность, напомним, занимал тогда Михаил Касьянов.
Более полугода в 2003–2004 годах Мерзликин возглавлял аппарат правительства. Ранее в его послужном списке числились руководящие должности на биржах, в банках, в администрации Московской области. Одно время Мерзликин причислялся к узкому кругу, вырабатывающему властные решения. Правительственные структуры он оставил вместе с Касьяновым, и с ним же пришел в политическую оппозицию – через Российский народно-демократический союз к Партии народной свободы. В лице Мерзликина оппозиция имеет довольно сильного политменеджера. С реальным опытом делопроизводства в исполнительной власти. А чего не хватает оппозиционному либерализму, как не деловитости?
Тезис Мерзликина о дроблении политпространства уже начинает подтверждаться. В Минюст поступило без малого семь десятков заявок на создание новых партий. «Их регистрация начнется немедленно после того, как вступит в силу закон», – обнадеживает (кого бы?) председатель думского Комитета по конституционному законодательству и госстроительству Владимир Плигин. При таком количестве субъектов оппозиция с высокой вероятности задавит сама себя эффективнее, чем это сделала бы власть. Что и является предметом опасений Мерзликина: «Надеемся, что уже на выборах в октябре оппозиция сформирует объединенные списки».
Тем временем основной партийно-либеральный проект набирает ход словно с нарочитым замедлением. Бывший министр финансов России Алексей Кудрин сообщил в своем твиттере о намерении в ближайшее время встретиться с Михаилом Прохоровым. «Мы договорились в ближайшие недели обсудить перспективы», – радует он либеральную общественность. При таких темпах партстроительства перспективы можно назвать блестящими, тут нечего сказать. Впрочем, гораздо больше, чем о либеральной партии, Кудрин говорит о собственном фонде: «Буду предлагать законы, которые нужно обязательно принять, а также поддерживать рациональные инициативы». Полгода назад идею можно было бы посчитать продуктивной. Сейчас такие методы – очевидный вчерашний день. Но и то: «Фонд пока не зарегистрирован, но документы уже готовы»… Куда уж тут говорить о партии.
Складывается впечатление, будто новый виток многопартийного строительства интенсифицируется скорее властью, нежели оппозицией. Разумеется, в собственных интересах. Вместо прежней модели двух-трех крупных «китов» – ЕР, СР, КПРФ (плюс неизбежная ЛДПР как реликт романтичных девяностых) – делается ставка на десятки мелких структур. Проекты, по видимости, противоположны. Но в обоих случаях обеспечивается управляемость. И предотвращается сближение политической оппозиционности с социальным недовольством.