В Албании юбилей. Не государственный. Не факт, что общенациональный. Но многие люди Страны Орлов вспоминают события 70-летней давности. Албанская пресса описывает драму. Историки призывают помнить. Как в марте 1950 года семеро дали общую клятву и сдержали её. «Сделать запись исполнения» – распорядился гэбистский генерал по расстрелу армейского лейтенанта. Союз антикоммунистического освобождения Албании заставил вздрогнуть режим. Просто тем, что был.
32-летний Кочо Кондили, офицер Албанской народной армии. 42-летний Гьергь Симони, сельский библиотекарь. 36-летний Ндуэ Шюти, неграмотный крестьянин. Эти трое были лидерами, за главного – Кондили. К ним примкнули крестьяне Леш Колеци (23 года) и Пьетер Кола (21 год), шофёр Ндрек Сюку (30 лет) и рядовой солдат Прель Сюку (18 лет). Ндрек и Прель – не родственники, однофамильцы.
Все семеро происходили из крестьянских семей. Это статистически естественно, ибо крестьянская масса составляла почти всё население Албании. По рождению все они принадлежали к христианской общине, хотя большинство албанцев были мусульманами. Социально Кондили и Шюти представляли бедноту из глуши, младший Сюку считался «из богатых», остальные из середняков. Колеци, Кола и Шюти занимались вековым крестьянским трудом. Старший Сюку крутил баранку на сельских дорогах. Симони заведовал деревенской читальней. Кондили ушёл в армию профессионально, младший Сюку на призывной срок.
Симони утвердился в статусе сельской интеллигенции. Остальные имели лишь начальное образование, причём неполное, а Шюти никакого вообще. Шестеро из семерых были отцами семейств. У Симони и Шюти пятеро детей, у Колы трое, у Колеци двое, у Кондили и старшего Сюку по одному. Только младший Сюку не успел обзавестись семьёй.
Двое имели заслуги перед правящим режимом. Кочо Кондили недаром попал в командный состав – в не столь давние военные годы он был подпольщиком, оккупанты впаяли ему десять лет тюрьмы. Леш Колеци даже состоял в коммунистической партии. Остальные в политике прежде не замечались.
Такой вот кадровый состав. Люди как люди. «Типичные представители» – называли таких на коммунистическом жаргоне. Казалось, вполне благонадёжные ватные колорады. Не «экстремисты»-демократы, не республиканцы, не монархисты. Ничего вроде ждать не приходилось. Однако дождались.
Албанские коммунисты захватили власть в ноябре 1944 года. Причём своими силами, без советских войск. Что было почти уникально для Восточной Европы (только в титовской Югославии смогли частично повторить). Поэтому партия Энвера Ходжи и его Неджмие не стеснялась вообще ничего. «Ломать челюсти, простреливать лбы, бросать в огонь» – такие установки Ходжа и его ближайший подручный Мехмет Шеху озвучивали совершенно официально. Ходжаистский режим был более сталинистским, чем у самого Сталина.
Под расстрел по приговорам отправляли от двоих до пятерых из каждой тысячи албанцев, столько же погибли в заключении. Убитых без суда вообще не заморачивались считать. В тюрьмы и лагеря по политическим статьям загнали одного из каждых пятидесяти, в ссылки и депортации – как минимум вдвое больше. Из Албании в кратчайшие сроки делали подобие СССР (записав нечто подобное в Конституцию «народной республики»). Энвер Ходжа любил стабильность.
Но не на тех напал. «Мы, албанцы, как индейцы, власть не любим, государство к себе не пускаем», – пишут сейчас на местных форумах. А тогда Интернета не было. «Последние свободные люди Европы» – называл албанских крестьян итальянский учёный дипломат Пьетро Куарони. И предупреждал: нелегко там придётся марксистам.
«Смерть коммунизму! Да здравствует Албания! Именем Горного комитета!» – раздавалось ночами у орлиных гнёзд. А при свете дня разгоралось восстание за восстанием: в Кельменде и Коплику, Пострибе и Жапокике… «Они отвергали власть, посягнувшую на их традиционные права, собственность, семью и веру. О демократии, за которую боролись, эти крестьяне имели лишь смутное представление, – признаёт современный историк. – Но поднялись, потому что привыкли к достоинству и справедливости». С ружьями на автоматы, с ножами на бронетехнику.
«Обладатели средневековой власти и оборванные бандиты из лесов и пещер» – ругались на них коммунисты. Уж чья бы корова мычала… Лица коммунистической верхушки не блистали пролетарскими чертами. Сам Энвер – потомственный бей из богатых торговцев, Мехмет – из знатных имамов. Но племенные вожди умели говорить с ними на равных. «Прек Цали, настал твой последний час. Но почему ты не стал с нами? – Никогда бы я не примкнул к вашей тьме. Помни это, Мехмет Шеху».
Ходжаистская ГБ называлась Сигурими. Принцип был прост: незачем париться с розыском конкретных виновных – круши всё население опасной местности. «Каждый обязан окровавиться», – учил Ходжа своих чекистов. Собственно, учения особо не требовалось. Мехмет Шеху, Кочи Дзодзе, Кадри Хазбиу, Фечор Шеху, Шефкет Печи, Нести Керенджи, Васка Колеци, Зои Темели, Михалак Зичишти сами знали своё дело. Ни один из них, кстати, не избежал петли, пули или решётки. Кто раньше, кто позже. Но расправиться с повстанцами они успели. Прек Цали, Леш Мараши, Осман Хаджия, Юп Казази, Риза Дани, Музафер Пипа, Марк Маркагьони, Байрам Камбери, Сефер Юзейри погибли прежде них.
19 февраля 1951 года самодельная бомба ударила в стену советского посольства. К тому времени горно-лесистое повстанчество было уже подавлено. Национальный комитет «Свободная Албания» действовал лишь в эмиграции. Но: «Рабочие, крестьяне, люди Албании! Наш народ победил фашистских захватчиков. Но победа украдена коммунистической партией. Правительство в Тиране служит московскому Кремлю. Оно покрыло нашу страну тюрьмами и концлагерями. Вступайте в ряды «Национального единства», которое под руководством «Свободной Албании» борется за освобождение от угнетателей и предателей. Не бойтесь коммунистов – они обречены исчезнуть с лица Земли».
Хюсен Лула, 20-летний боевик «Национального единства», недавно служил в МВД, насмотрелся подвигов Сигурими и повернул фронт. Он и бросил бомбу. Которая, кстати, никого в посольстве не убила, не ранила и ничего всерьёз не разрушила. Только вышибла несколько оконных стёкол. Но режим был сотрясён. Камарилья тут же похолодела от призрака всеобщего восстания. Они ведь хрупки, ранимы, с трудом переносят даже такие вещи. Если вообще переносят.
Первым взяли и сразу расстреляли полицейского Казима Лачи, друга и напарника Хюсена Лулы. Сам Лула живым не дался и погиб в перестрелке с Сигурими. Через восемь месяцев казнили ещё четверых активистов «Национального единства» – бывшего секретаря партийной первички Сейфуллу Шиму, военнослужащих Али Вогли и Рустема Тачи, уличного торговца Зенеля Рику. (Очень характерный, если вдуматься, социальный подбор.) Ещё пятеро получили сроки. А гораздо раньше, в том же феврале, решением Политбюро были отправлены на расстрел двадцать два человека – цвет албанской интеллигенции. Понятно, что решение продиктовали Ходжа и Шеху. Но «албанские сислибы» Тук Якова, Бедри Спахиу, Лири Белишова дисциплинированно завизировали единогласием. Как ни странно, не случилось раскола элит. Отчего бы?
Никого из двадцати двух не судили (потом проштамповали высшую меру задним числом). Ни в чём конкретном и не обвиняли. Просто – в расход, потому что враги. Глазами ведь видно. Так погибла 26 февраля 1951-го первая албанка-учёная – ихтиолог Сабиха Касимати, школьная подруга Ходжи. «Я против идеологии социализма, потому что изучала биологию, – сказала она следователям. – Путь к социализму – насилие. А я сторонница естественной эволюции».
Днём раньше не стало предпринимателя Йонуза Кацели – этого сильного и решительного человека власти боялись больше всего. Но расстрелять его не вышло. 25 февраля Кацели привели на допрос, вести который взялся сам министр внутренних дел Шеху. Кончилось это для всемогущего министра плачевно – Кацели его попросту избил в следственном кабинете. Если бы не капитан Сигурими Расим Дедья, случившийся в том же помещении, не факт, что Мехмету Шеху довелось бы застрелиться через три десятилетия. Всё могло бы для него закончиться гораздо раньше декабря 1981 года.
Но не сложилось. Оценив ситуацию, Йонуз Кацели последний раз пнул Мехмета Шеху и гордо шагнул за окно.
Вот в такой стране жили лейтенант Кондили и его товарищи. К марту 1950-го всё казалось безнадёжным, а власть Ходжи вечной. Но они не углублялись в такие высокие материи, вечность, не вечность… Рассуждали проще: «Что тут думать, трясти надо». Не может человек терпеть над собой чиновную диктатуру, карательное насилие, агитпроповскую ложь и ханжеское мракобесие. Да ещё в стране традиционных ценностей «военной демократии», общинного ведения дел. Привычка к достоинству не оставляла иного.
«Кочо Кондили был главной фигурой группировки, – говорилось в следственной документации Сигурими, процитированной на суде. – Он находился на переднем краю враждебной работы. Кондили создавал свой круг наших врагов и хулиганов, ненавидящих правительство. В 1950 году Кондили, Симони и Шюти организовали «антикоммунистический союз», поклялись оставаться верными своему преступному делу и начали обсуждать организационные формы и конкретные планы».
Бросается в глаза слово, которое с албанского переводится как «сеть». Так называли следователи госбезопасности организационные протоячейки Союза антикоммунистического освобождения Албании (САКОА). А также тот факт, что никакой конкретики, кроме обсуждения планов, обвиняемым не инкриминировалось. Что это были за планы? Вести агитацию и пропаганду против комрежима. Заниматься экономическим саботажем. Оказывать информационную и политическую поддержку всем антиправительственным силам. Вести вооружённую борьбу с целью свержения партийной власти.
Задачи понятны. Но что из этого реально делалось? Это понять сложнее. В документах значатся некие «фашистские брошюры» – возможно, делались попытки распространять антикоммунистические листовки. Но ни одного текста в деле нет. Тем более нет указания на конкретные диверсии или вооружённые акции.
Трудно сказать, что в обвинительном заключении и приговоре соответствует действительности, а что относится к разряду туннелей от Бомбея до Лондона. Очень много говорится о связях с югославской разведкой УДБ, о получаемых из Белграда заданиях, передаваемой туда информации. Каких заданий, какой информации? Тут ни слова. Зато – «иностранные агенты», как без этого.
По этому поводу названы два конкретных имени. Первое – Фрок Кол Гьока, клановый авторитет-антикоммунист с горного севера Албании. Второе – Хасан Дости, председатель «Свободной Албании», национал-республиканец, антикоммунист и антифашист. Гьока скрывался в Югославии. Дости жил в Америке. Оба считали возможным сотрудничать с Тито в общей борьбе против Ходжи. Якобы через Гьоку, тайно проникавшего в Албанию, Дости передавал инструкции и приказы Кондили.
Теоретически это даже не исключено. Только вот… «Кондили получил от Гьоки контакты диверсантов, засланных УДБ. Симони помогал вывезти из Албании сыновей Дости. Они работали на своих хозяев из УДБ, титовских троцкистов. Эти действия представляли значительную опасность». Что сделали диверсанты, куда они делись – это, видимо, тайна Сигурими. Что касается двух сыновей и дочери Хасана Дости, то они освободились из лагерей только после падения коммунистического режима в Албании. То есть через сорок лет.
Однако есть в деле другое. «Они решили, что каждый член их команды будет поддерживать личную вертикальную связь с враждебными элементами. Всегда найдутся враги социалистической власти из кулацкого класса. Кондили, Симони и Шюти сумели привлечь в свою организацию четверых других обвиняемых и нескольких неустановленных лиц, ныне скрывающихся от розыска как враги и преступники. Кондили планировал диверсии в интересах югославских титоистов и троцкистов. Симони вёл активную пропаганду против государства. Шюти собирал сведения об уголовных элементах, лицах, скрывающихся от правосудия, семьях находящихся в заключении и интернировании для будущего вовлечения в организацию». Как бы даже логично. Армейский лейтенант готовит силовые акции, библиотекарь агитирует, простой мужик трётся с бандитами…
Как говорится, «вот это уже теплее». Налаживание связей с «отрицаловом» для будущих атак. Здесь для режима реальная опасность. Да ещё при двух военных в САКОА. Жёстко настроенная оппозиция, идущая в глубинный народ – кошмар любой диктатуры.
Первым, 20 февраля 1952-го, арестовали Пьетера Колу. Через день в руках Сигурими оказался Кочо Кондили. 24 мая взяли Преля Сюку, 31-го – Гьергя Симони, Ндуэ Шюти и Леша Колеци. Последним, 1 сентября, попался Ндрек Сюку.
Дело САКОА держал на контроле замминистра внутренних дел генерал-майор Сигурими Михалак Зичишти. Известный серией бессудных убийств во время войны и активным участием в февральской резне 1951-го.
Следствие заняло около года. Приговор военного суда Тираны прозвучал 9 января 1953-го. Кочо Кондили – смертная казнь, Гьергю Симони, Ндуэ Шюти и Прелю Сюку – 20 лет заключения, Лешу Колеци – 15 лет, Пьетеру Коле – 10 лет, Ндреку Сюку – 5 лет. В апелляциях всем отказали. Изумительно сформулировав мотивировку: да, ничего конкретного предъявить не удаётся, но есть государственная измена, а она говорит сама за себя. Попытка отбить хотя бы конфискации имущества на основании принадлежности к трудовым классам и бедным слоям тоже отметалась: это не имеет значения, что за классовый догматизм, какое имущество есть, то и будет конфисковано.
«Приказываю: сообщить осуждённому Кочо Танасу Кондили об отклонении прошения о помиловании президиумом Народного собрания, казнь произвести расстрельной командой 14 октября 1953 года, лицу, ответственному за исполнение, сделать записи исполнения, приговора и последнего слова осуждённого, передать записи директору государственной безопасности. По поручению министра внутренних дел – генерал-майор Михалак Зичишти».
Через два года Зичишти стал директором Сигурими. Задавил «албанских хрущёвцев» с их наивной попыткой повторить у себя XX съезд на тиранской партконференции в апреле 1956-го. Рассадил по тюрьмам Якову, Спрахиу, Белишову. Отправил на расстрел генерала Дали Ндреу с беременной женой Лири Гегой, потом адмирала Теме Сейко с группой просоветских сообщников и неблагонадёжных полугреков. Достал в Белграде беглого генерала Панайота Плаку. Побывал партийным секретарём в крупных организациях, прославился пьянками и афёрами. А в 1982-м, когда не стало Шеху, сел как «контрреволюционный заговорщик, советский и югославский шпион». Но до этого ещё требовалось дожить.
Албания продолжала сопротивляться – и в тюрьмах, и как бы на воле. Режим рухнул с 1990-го на 1991-й, когда подростки стали нападать на комсомольцев, студенты – захватывать университеты, а рабочие и колхозники – бастовать и громить парткомы. Но хаотический этап прошёл быстро и почти бескровно. Несколько человек погибли под пулями перепуганных сигуримистов, став последними жертвами ходжаизма. Теперь Албания демократическая страна, правовое государство. «Немеркнущий пример абсолютно бессмысленной деятельности» – эпитафия диктатору Ходже. А Кондили, Симони, Шюти, Колеци, Колу и двоих Сюку помнят теперь соотечественники как героев освободительной борьбы.
Не зря тоталитарная власть испугалась союза семерых. В итоге у них получилось.
Никита Требейко, «В кризис.ру»