«Светофор» тормозит «Ямайку»

Экономический вес и политическое значение Германии в Европе и мире делают результаты воскресных выборов значимыми не только для немцев. А уж для России в особенности. Не только из-за традиционных исторических связей. Внешняя политика Москвы издавна склонна к выстраиванию некой «оси Москва – Берлин – Париж» в противовес англосаксонскому доминированию – в прошлом британскому, ныне американскому. Что говорить, если «немцем» называл себя ещё Иван Грозный, на прусский манер перестраивали государство Павел I и Николай I, а Сталин сожалел о недолговечности «дружбы, скреплённой кровью»… В Кремле, однако, забывают, что в Германии меняются не только правительства, но и сама страна.

Начнём с цифровых итогов голосования 26 сентября. Расклад в бундестаге получился следующим (в скобках – прирост или потеря мест по сравнению с 2017 г.):

Можно говорить о некотором сдвиге избирателей «влево». Прирост голосов за по сравнению с прошлыми выборами за Социал-демократическую партию (СДПГ) составил 5,2 процентных пункта. Партия «Зелёных» прибавила рекордные 6%. Консервативный блок Христианско-демократический союз/Христианско-социальный союз (ХДС/ХСС) потерял 8,1%. Серьёзная неудача христианских демократов в какой-то мере «смазывает» итог полуторадесятилетнего лидерства Ангелы Меркель. Впрочем, фрау канцлерин давно воспринимается как политическая фигура, вознесённая над своей партией – своего рода «евроматерь»… Неудивительно на фоне сегодняшнего политического класса Западной Европы.

Но при этом катастрофическое поражение понесла партия «Левые», происходящая из бывшей правящей компартии ГДР. Она не прошла пятипроцентный барьер (4,9 %) и сохранила парламентское представительство только благодаря трём «прямым» мандатам (то есть в мажоритарных округах – двух в восточной части Берлина и одного в Дрездене), что дало им допуск и к распределению мест по спискам. Большие потери принесло голосование и крайне правой «Альтернативе для Германии» (АдГ): минус 2,3 % голосов и 11 мандатов. Но с другой стороны, АдГ вышла на первое место в восточногерманской Саксонии. При том, что эта земля (название регионов ФРГ) традиционно являлась оплотом левых настроений.

АдГ отличается жёсткой антимигрантской риторикой, евроскептицизмом, социальным популизмом и наиболее склонна к «путинферштеенунгу» – «пониманию Путина», проще говоря, прокремлёвскому курсу. Но как раз в этом она парадоксально сближается с «левыми» наследниками Хонеккера, в своё время отлично понимавшего Брежнева. Такие парадоксы характерны и для ряда других западноевропейских стран. Кстати, часть «Левых» – наиболее сталинисткая, возглавляемая яркой тётенькой Сарой Вагенкнехт – пытались играть на антимигрантской ксенофобии. Но видимо, менее убедительно, чем ультранационалисты.

Партийно-политическая система ФРГ конструировалась с ориентацией на стабильность. И с большим запасом прочности. Смешанная система выборов. Разумно высокий, но не чрезмерный проходной барьер. Это не допускало чрезмерной дробности парламента, от которой страдала Веймарская республика (что очень помогло гитлеровской пропаганде) или уже в послевоенный период Первая республика в Италии. Но вместе с тем не создавалось и монополии двух ведущих политических сил – ХДС/ХСС и СДПГ. Сбалансированные отношения между землями и федерацией позволяла партиям, не входящим в правительство на национальном уровне, осваивать управленческие навыки на местах. И влиять на политику через представительство земельных правительств в верхней палате – бундесрате.

До 1966 года однопартийные правительства формировались ХДС/ХСС, хотя абсолютное большинство консерваторы завоевали лишь единожды в 1957 году. Христианские демократы Западной Германии во главе с Конрадом Аденауэром по праву обладали имиджем послевоенных восстановителей страны, создателей самого демократического государства в германской истории. Второй канцлер ФРГ Людвиг Эрхард, преемник Аденауэра, считается «отцом немецкого чуда» – бурного роста экономики и благосостояния. Интересно, что по взглядам Эрхард был либералом и симпатизировал СвДП. Он весьма резко общался с американским военным администратором генералом Клеем, отменяя его экономические распоряжения (генерал требовал фиксированных низких цен на товары народного потребления). Однако Эрхард примкнул к ХДС, дабы противостоять изнутри правому популизму христианских демократов. Ну и уж остался.

Популярности христиан-консерваторов способствовал и однозначный атлантизм, твёрдая приверженность НАТО, позиционирование Германии в западном лагере. (Тут любопытно, что легальные неонацисты – Национал-демократическая партия, идеологические предшественники АдГ – к НАТО относились очень настороженно и скорее негативно, предлагали нейтралитет ФРГ и отличались антиамериканизмом. Зато выступали за диалог и договорённости с СССР.) Играло роль и поощрение реваншистских настроений, привлекающее более правую часть электората. ХДС/ХСС чётко и однозначно ставил задачу будущего воссоединения Германии. Этот тезис был записан в Конституцию ФРГ.

Особую роль играл ХСС – баварский филиал блока. Его многолетний лидер Франц Йозеф Штраус возглавлял наиболее правые национал-консервативные, реваншистские и антикоммунистические силы ФРГ. Заодно энергичный харизматик Штраус превратил патриархальную Баварию в индустриального флагмана Германии. Подчас его называют «немецким Рейганом». Однако несостоявшимся – партийные товарищи из других земель штраусовской харизмы сильно опасались. Как и массовый избиратель, отказавший ему в канцлерстве в том же 1980 году, когда американцы избрали Рейгана. В итоге последним канцлером Западной Германии стал Гельмут Коль – олицетворение партийных установок и бюргерских добродетелей. Ему, а не Штраусу, достался подарок исторической судьбы в виде Горбачёва и воссоединения.

Вторая крупнейшая и исторически старейшая партия Германии – социал-демократы, СДПГ. Поначалу они сильно отставали от ХДС/ХСС. До принятия Бад-Годесбергской программы 1959 года они сильно увлекались марксистским догматизмом и «левацкой» фразеологией. Были скептичны и в отношении НАТО. По основным вопросам их позиция бывала размыта: «с одной стороны… с другой стороны…» Понятно, что избиратель голосовал за тех, чья программа формулировалась чётче. И нельзя не отдать должного первому председателю послевоенной СДПГ Курту Шумахеру. Ветеран-инвалид Первой мировой, боец рабочего ополчения, антигитлеровский подпольщик, непримиримый антинацист и антикоммунист – этот человек принуждал к вежливости даже гестаповских следователей и концлагерных надзирателей. Шумахер, наряду с Аденауэром, считается со-основателем ФРГ. Впоследствии Вилли Брандт и Гельмут Шмидт старались соответствовать заданному высокому стандарту. Не всегда успешно.

Мы затрагиваем эту историю в лицах, дабы понятнее стала эволюция германских политических кадров. Увы.

После не очень удачных выборов 1957-го поддержка стала нарастать параллельно с переходом СДПГ на более реалистичные позиции. В отношении ХДС/ХСС накапливалась усталость избирателей. На сцену выходили молодые поколения с иными, чем у старших, ценностными приоритетами. ФРГ не осталась в стороне от молодёжной революции конца 1960-х. И с 1966 года настала пора коалиционных правительств.

Сформировалась и успешно действовала до 1998-го специфическая «двух-с-половиной-партийная модель». Большие партии – ХДС/ХСС и СДПГ – формировали свои правительства, заключали меж собой большие коалиции, включали в правительство младших партнёров – классических либералов из Свободной демократической партии (СвДП). Свободные демократы, известные миру по личности многолетнего министра иностранных дел Ганса-Дитриха Геншера, нередко определяли повороты правительственной стратегии. Хотя едва преодолевали проходной барьер.

Система оставалась достаточно стабильной, несмотря на появление в 1979 году партии «Зелёных». Которая в 1983-м стала парламентской, но из-за своего радикализма могла оставаться только оппозиционной. Ситуация ещё осложнилась после объединения Германии. Оно усилило позиции ХДС/ХСС и лично канцлера Коля, сыгравшего выдающуюся роль в объединении. Но в партийную систему включилась Партия демократического социализма – наследница ульбрихтовско-хонеккеровской СЕПГ. Её объединение с левым отколом от СДПГ и создало «Левых». Эта партия умеет играть на социальном недовольстве, но в общем и целом представляет страту бывшей номенклатуры ГДР и аффилированных групп.

С 1983-го по 1998-й в Германии действовало однородное консервативное правительство ХДС/ХСС. В землях рисовалась довольно пёстрая картина однопартийных и коалиционных правительств. В 1998-м, после отставки Коля, в правительство социал-демократа Герхарда Шрёдера впервые вошли «Зелёные» – так сформировалась «красно-зелёная» коалиция. 2005–2009 годы – период очередной «большой коалиции» во главе с христианскими демократами Ангелы Меркель. 2009–2013-й – «малая коалиция» ХДС/ХСС и СвДП. С 2013-го вплоть до позавчерашних выборов – вновь «большая».

Отметим, что Ангела Меркель выиграла выборы четыре раза. И занимала канцлерский пост шестнадцать лет. Это дольше, чем Аденауэр и близко к рекордсмену – Отто фон Бисмарку. Столько же находился у власти Коль, и более ни один глава правительства ФРГ. И это несмотря на частую и резкую критику и справа (например, за миграционный кризис), и слева (за «правление только для банков»). Фрау канцлерин сумела синтезировать традиционный социальный консерватизм с модернистскими веяниями времени. Она была по-своему популярна даже среди молодёжи – как «стильная мамочка». А в искусстве политической интриги ей, пожалуй, помог опыт комсомола ГДР.

Результаты выборов 26 сентября, когда СДПГ немного опередила ХДС/ХСС и вышла на первое место, поставили вопрос о новой правящей коалиции. В принципе, СДПГ и ХДС/ХСС могли бы вновь создать «большое» правительство. С устойчивым большинством в 54,7 % мандатов. Однако по ряду причин это весьма маловероятная комбинация. Утрированно говоря, обе партии устали от восьмилетнего брака по расчёту. Требовавшего постоянного поиска компромиссов, порой весьма гнилых. Да и СДПГ в своей предвыборной риторике сдвинулась заметно «влево» (похоже, отняв этим часть голосов у «Левых»). Возвращение в коалицию с консерваторами обернулось бы существенными репутационными потерями. При всём политическом цинизме, в демократических странах это приходится учитывать.

«Альтернатива для Германии» в настоящее время (и хочется верить, что останется и впредь) коалиционно неприемлема для всех. В планах формирования нового правительства она и не рассматривается. И то сказать – уж проще идти на союз прямо с неонацистскими Фрайкамрадшафтен («Свободные товарищества», возрождающие традиционные ценности тевтонства). Там хоть лицемерия нет.

Наиболее вероятной сейчас выглядит коалиция «Светофор» (по цветам партийных символик): «красная» СДПГ, «Зелёные», «жёлтая» СвДП. Предпочтение этому варианту уже отдал публично кандидат в канцлеры от победившей СДПГ Олаф Шольц. Альтернативой «Светофору» является «Ямайка»: «чёрные» ХДС/ХСС, «Зелёные», «жёлтая» СвДП укладываются в цвета флага карибского острова.

Однако ни Олаф Шольц, ни кандидат ХДС/ХСС Армин Лашет ответа от потенциальных партнёров пока что не получили. «Зелёные» и либералы ведут свои консультации – к кому присоединиться. И если они не смогут договориться, это очень серьёзно осложнит ситуацию. В послевоенной Германии ещё не бывало правительств парламентского меньшинства.

Вариант «красно-красно-зелёной» коалиции (такой опыт есть в землях) затруднён малопопулярностью «Левых». Они не смотрятся привлекательным партнёром и будут резко снижать рейтинг нового кабинета. Кроме того, у них, естественно, исторически сложные отношения с социал-демократами – восходящие к вражде «соци» и «комми» в веймарский период («Всемирный коммунизм – это всемирная реакция» – припечатал Курт Шумахер). Не лучше у «Левых» с «Зелёными» – из-за конкуренции на пересекающихся электоральных полях. И даже если всем этим пренебречь, такой коалиции всё равно не хватало бы в бундестаге пяти голосов.

Основная сейчас интрига: чего «Зелёные» и «жёлтые» потребуют от «красных» и «чёрных». Какие министерские посты и какие пункты в программе правительства станут предметом торга? Вероятнее всего, младшие партнёры затребуют МИД и Минфин. В программных требований центральное место займут вопросы социально-экономической политики и экологии. Здесь свободным демократам проще договариваться с ХДС/ХСС, а «Зелёным» – с эсдеками.

Но есть и особый плат внешнеполитической проблематики: германо-российские отношения. Большие партии на данный момент вполне приемлемы для Кремля. Олаф Шольц считается выдвиженцем Герхарда Шрёдера – председателя комитета акционеров «Северного потока» и совета директоров «Роснефти». Шрёдер – живой символ «путинферштеенунга». От Шольца не ждут здесь каких-либо значимых отступлений. Сам Шольц, заметим, начинал в 1980-х активистом организации «Молодые социалисты», где ощущалось сильное просоветское влияние. Пафосно обличал американский и западногерманский империализм, совершенно забывая о советском. «Гуру молодых социалистов» Клаус-Уве Беннетер, повзрослев и остепенившись, обсуждал в Москве тактику противостояния «цветным революциям». Преемником же Беннетера в «соцдемсомоле» был Шрёдер – патрон Шольца.

Но и справа дела обстоят сходным образом. Армин Лашет тоже за «Северный поток», против «демонизации Путина» и «антипутинского популизма». Конечно, как цивилизованный политик, он не забывает об оговорках, высказывается даже в поддержку Украины и Навального. Но он уже заявил, что не собирается ничего менять в восточной политике Меркель. А эта политика в общем и целом устраивает правящий режим РФ.

А вот потенциальные младшие партнёры критичны к Москве. «Зелёные» – к «Северному потоку», причём и политически, и экологически. Либералы – к агрессии вовне и произволу внутри. И это придётся учитывать, как учитывали Шмидт и Коль особые позиции Геншера. Так что при любом коалиционном раскладе почти наверняка российской дипломатии предстоят нелёгкие времена на германском направлении.

Впрочем, внешнеэкономическим и внешнеполитическим амбициям Кремля может поспособствовать успех социал-демократии в Мекленбурге-Передней Померании. Там СДПГ во многом обязана победой земельному премьеру Мануэле Швезиг. А она как раз очень активно выступает за скорейший запуск «Северного потока». По вполне понятным прагматическим соображениям – приёмный терминал расположен как раз на этой территории. Запуск газопровода стимулирует создание новых рабочих мест.

Ну и в заключение стоит сказать ещё об одном сюжете. Хотя с выборами он связан довольно косвенно. В Берлине (напомним: это самостоятельная земля) в воскресенье параллельно с федеральными выборами прошёл региональный референдум. Предложенный гражданской инициативой «Экспроприировать Дойче Вонен и Ко». 56,4 % берлинских избирателей проголосовали за «обобществление» жилищных компаний, владеющих более чем тремя тысячами квартир. Конкретную форму обобществления определят земельный парламент и правительство. Администрация же Берлина по итогам выборов может стать «красно-зелёно-красным». Здесь ведь «Левые» аж на третьем месте – полгорода бывшая столица ГДР, средоточие аппарата СЕПГ. Либо возникнет «большая коалиция».

Ясно, что решение можно искать долго. Задача действительно непростая. Нужно не только учесть интересы жильцов, но и создать эффективную систему управления. С экономически разумной моделью, не требующую постоянной внешней подпитки. И при этом не заменять частных собственников громоздкой бюрократией. Чья стихия, как сказал однажды академик Василий Немчинов, бывает куда разрушительней, нежели стихия рыночная.

Но сами результаты референдума тоже говорят о некотором сдвиге Германии «влево». Возможно, вместе с недавними выборами в Норвегии, это свидетельствует о постепенном завершении правой гегемонии в Европе. Политические расклады Германии вызывали цепь последствий по всему Старому континенту.

Иван Трубкин, специально для «В кризис.ру»