Зигзаги слева
Выборы в Испании планировались на март будущего года. Ускорило их проведение само правительство ИСРП во главе с Луисом Сапатеро. Это решение было принято в июле под давлением правой оппозиции и массового недовольства в стране. Июньские антиправительственные демонстрации собирали до полумиллиона человек. На мадридской Пуэрто-дель-Соль разбивались палаточные лагеря, комментаторы уже привычно вспоминали арабские страны. Майские выборы местного самоуправления обернулись таким поражением ИСРП, что ее пребывание у власти до конца конституционно обусловленного срока выглядело без малого узурпацией.
Правительству Сапатеро ставилась в вину недееспособности антикризисной политики. Прежде всего лавинообразный рост безработицы, превысившей 5 млн человек, что составило более 20% экономически активного населения. Главным инструментом правительство избрало манипулирование налоговыми ставками. Стараясь избегать финансового давления на физических лиц, снижая, например, НДС при покупках, оно увеличивало обложение крупных производственно-коммерческих компаний. Те отвечали сокращениями персонала, в результате чего под ударом оказывались те, кого власти вроде бы пытались защитить (довольно обычный эффект социального патернализма в кризисные периоды). К этому добавлялись вынужденные сокращения в госсекторе. Одновременно вводились льготы для малого и среднего бизнеса, осуществлялось прямое субсидирование малых предприятий. Эти меры выглядели вполне разумными, но наиболее заметным эффектом оказывался подрыв доходной части бюджета.
При этом важно отметить, что в целом испанская экономика считается сильной. Предкризисные годы были временем интенсивного роста: Испания создавала в Евросоюзе более половины новых рабочих мест, обгоняла Италию и Францию, превращалась в потенциального конкурента Германии. Испанская экономическая политика зачастую ставилась в пример – особенно по показателям инвестиционной открытости (эффективное освоение американских, британских и немецких вложений при собственном проникновении в Латинскую Америку и Азию), бурному подъему строительного сектора, сферы услуг и туризма, стимулированию малого и среднего бизнеса, прочности банковской сети.
Но с самого начала кризиса зазвучали тревожные голоса, указывающие на оборотные стороны испанского роста. Были названы наиболее опасные «мины замедленного действия». Недостаточная диверсификация экономики, гипертрофия строительства и сервиса. Отставание обрабатывающей промышленности, низкая конкурентоспособность испанских промышленных товаров. Перегруженность государственной социалкой – почти стопроцентный охват населения бесплатными медициной и образованием, высокие пенсии при сравнительно низком пенсионном возрасте, двухлетние пособия по безработице, доходящие до 80% зарплаты. Закономерно, что едва не каждый пятый экономически активный испанец – чиновник госаппарата, вообще исторически мощного в стране и непомерно разросшегося при социалистах.
Однако мировые финансовые неурядицы поначалу затрагивали Испанию слабее, нежели другие страны. Испанские банки удержались от попадания во всемирную ипотечную воронку 2008 года. Отмечалась даже активизация зарубежной инвестиционной политики испанских компаний и наращивание экспорта. Тем болезненнее для правительства оказался прорыв раздражения, когда ситуация изменилась к худшему: экономические трудности были восприняты испанцами как следствие управленческой некомпетентности социалистов – ведь только что все было нормально!..
Призрак второй Греции
В нынешнем году сильное экономическое звено Евросоюза уже рассматривалось как источник особой опасности. «Самая большая проблема Европы – отнюдь не Греция, а Испания», – без обиняков заявил американский экономист-нобелиат Пол Кругман. Доля госдолга Испании в несколько лет подскочила с 43 до более 60% ВВП. Безработица, как сказано выше, приобрела масштабы бедствия: страна, недавно создававшая более половины европейских рабочих мест, теперь осуществляет три пятых европейских увольнений. Бюджетный дефицит давно превысил 10-процентный уровень и продолжает расти. Процентная ставка по госкредитам приблизилась к критической 7-процентной отметке.
Правительство вынуждено было перейти от кейнсианского стимулирования спроса к тривиальным монетарным ограничениям. Которые в Испании воспринимаются близко к личному оскорблению, тем более от социалистов. С 2010 года началось урезание бюджетных расходов, увольнения в госсекторе. Заморозилась индексация пенсий, секвестировались некоторые социальные пособия, свернулись программы помощи регионам. Снизились даже оклады чиновников. Но испанские социалисты не могли позволить себе однозначного курса. Эти меры совмещались с вышеописанными компенсациями через налоговые льготы и субсидирования. В результате возникал эффект холостого хода, одно сводилось на нет другим.
Конечно, Испания не Греция. Здесь не столь велик удельный вес слоев, дистанцированных от общественного производства. Финансовая политика всегда была более ответственной. Наконец, экономика, составляющая 12% от еврозоны, элементарно мощнее. Коллапс греческого масштаба Испании не грозит. Но смена власти выглядела предрешенной задолго до вчерашних выборов.
Правые наготове
Социалисты пришли к власти в марте 2004 года при драматических обстоятельствах иного характера. Равно через 30 месяцев после 11 сентября 2001 года – через 911 дней после зловещего 9/11 – случилось 3/11: серия взрывов в Мадриде. Погибли почти 200 человек, были ранены более 2000. Консервативное правительство Хосе Мариа Аснара объявило организаторами терактов баскских сепаратистов. Эта версия продержалась считанные часы – почти сразу выяснилось, что реально теракты совершили исламисты из «Аль-Каиды», мстившие испанским властям за участие в антииракской коалиции Джорджа Буша-младшего. Общенациональный гнев против убийц сменил адресата, обрушившись на Аснара, его правительство и его Народную партию.
Премьер с самого начала знал правду, но пытался ее скрыть на ближайшие три дня. 14 марта предстояли парламентские выборы, на которых он имел высокие шансы, но политкорректные избиратели, и так недовольные поддержкой, которую Испания оказывала Бушу, могли выразить свои претензии. Однако когда вскрылась сознательная ложь, возмущение многократно усилилось. Партия Аснара пережила катастрофический разгром. «Испанский народ сделал правильные выводы», – с удовлетворенной издевкой прокомментировал бен Ладен.
Четыре года спустя ИСРП победила вновь – успешное развитие предшествовавших лет не способствовало оппозиции. А далее начался кризис, против которого политкорректный испанский социализм не нашел адекватных методов. Избиратели вновь обратились к НП. Которую теперь возглавляет Мариано Рахой. Кстати, соратник Аснара, возглавлявший в его правительстве Министерство внутренних дел.
Народную партию (первоначально НП называлась Народный альянс) 35 лет назад создал бывший франкистский министр информации Мануэль Фрага Ирибарне. Он не принадлежал к старой гвардии каудильо, был сторонником реформ и большей открытости. В 1969 году Франко, недовольный либерализмом Фраги, исключил его из правительства, и тот со скандалом ушел в пивной бизнес. В последние годы франкизма он вернулся на госслужбу в качестве испанского посла в Лондоне.
Фрага Ирибарне сыграл важную роль в демократизации Испании после смерти Франко. Возглавив МВД, он жестко подавлял уличные выступления левых, но при этом легализовывал профсоюзы, изолировал «франкистский бункер», вовлекал правые силы в конституционно-демократический процесс. 23 февраля 1981 года, когда франкистски настроенные жандармы попытались установить военно-фашистскую диктатуру и захватили парламент, консервативный лидер буквально напрашивался на пулю (путч провалился, его вожаки отправились за решетку). Поначалу «народники» были малопопулярны – сказывались ассоциации с диктатурой. Но постепенно превратились во вторую после ИСРП политическую силу страны. В Испании утвердилась типичная двухпартийная система. 21 год назад Фрага Ирибарне уступил партийное лидерство Аснару, став почетным председателем НП и сосредоточился на управлении Галисией. На покой он ушел лишь в 2005 году, в 83-летнем возрасте.
Народная партия представляет правоориентированные группы испанского общества. Ее поддерживают бизнес-структуры, католические круги, традиционалистская часть интеллигенции, общественные движения и обыватели консервативного толка. Но партия, несмотря на франкистский бэкграунд, однозначно придерживается фундаментальных общедемократических принципов. В этом ее отличие от праворадикальных неофалангистских организаций (типа «Фуэрса нуэва»), приверженных авторитарному корпоративизму и силовым политическим методам. Неофалангисты остаются маргиналами, отстраненными от реальной политики — именно благодаря консерваторам из НП. Которые хоть и призывают «не очернять славное прошлое», реально давно и необратимо ушли от франкизма. Партия скорее может быть названа даже не правой, а правоцентристской.
То же, но иначе
По предварительным данным, НП получила более 44% голосов, это дает 187 из 355 парламентских мандатов (на выборах 2008-го партия получила 154). ИСРП с 29% сохраняет лишь 109 мест из прежних 169. Отмечен успех коммунистов, завоевавших на этот раз 11 мест (вместо одного мандата на прошлых выборах) – избиратели ИСРП, придерживающиеся левых взглядов, поддержали не НП, а КПИ. Остальные места распределились в основном между региональными партиями.
Король Хуан Карлос поздравил победителей. То же сделали и социалисты. Генеральный секретарь НП Мария Долорес де Коспедаль поблагодарила избирателей за доверие и пообещала оправдать его. Обратился к избирателям и Мариано Рахой. Он отметил, что принимает премьерский пост в самой трудной ситуации за последние 30 лет (1981 год был в Испании временем тяжких экономических неурядиц, социальных конфликтов и политических мятежей). Рахой призвал нацию объединиться в борьбе с кризисом, общими усилиями преодолеть его. Характерно, однако, что лейтмотив его конкретных предложений отмечен явным социальным креном: борьба с безработицей, помощь пенсионерам – именно то, на чем акцентировались социалисты, пришедшие к 20-процентной безработице и замораживанию пенсий.
Можно, однако, предположить, что консерваторы постараются мобилизовать на решение этих проблем не столько госаппарат, сколько бизнес, начиная с крупного. Это обещает эффект. Но затягивание испанских поясов предстоит в любом случае, даже при успехе.
