9 января 1942 года в блокадном Ленинграде умер Сергей Никонов. Сын царского адмирала, народоволец, врач, эсер-террорист, депутат Учредительного собрания, прошедший царские и большевистские тюрьмы и ссылки, до конца жизни не отказавшийся от своих убеждений.
В 1882-м после окончания севастопольской гимназии и переезда семьи в столицу Сергей Никонов поступил на математическое отделение Петербургского университета, и в первый же год обучения «быстро пошёл в сторону революционного миросозерцания». Несколько месяцев даже трудился в Буковской колонии ― «интеллектуальной деревне», а проще говоря, фаланстере, ― устроенной его сестрой и её мужем в Смоленской губернии. Но этот опыт быстро убедил его в том, что для улучшения жизни народа требуются иные, куда более радикальные методы, чем образцово-показательная сельская община. Кроме того, в 1885-м Никонов перевёлся в Военно-медицинскую академию, ещё недавно бывшую рассадником революционеров-народовольцев. В разное время ней учились Николай Кибальчич, Григорий Исаев, Николай Клеточников, Николай Русанов. Поэтому нет ничего удивительного, что вскоре он вступил в партию «Народная воля».
Увы, это был уже не тот боевой отряд, которым руководил легендарный Исполнительный Комитет. Все старые кадры погибли, эмигрировали, томились на каторге или в ссылке, молодое поколение народовольцев не имело ни их опыта, ни их ресурсов. Тем не менее Никонов организовал у себя в квартире собрания кружка юнкеров Павловского училища, вёл пропаганду среди гардемаринов Морского училища, планировал начать агитацию среди рабочих. Одновременно состоял в руководстве таврического студенческого землячества. И именно это определило его дальнейшую судьбу.
В 1886-м в Петербурге был создан «Союз землячеств». Одним из его руководителей стал Александр Ульянов. На первом же собрании он познакомился с Сергеем Никоновым. У них сразу же обнаружились общие взгляды. Вскоре они создали Террористическую фракцию «Народной воли», и начали активную подготовку покушения на царя ― второго Первого марта. Никонов доставал деньги и оружие, организовал доставку ингредиентов для бомб, подыскивал исполнителей. Казнь Александра III должна была состояться 1 марта 1887-го. Но за месяц до этого Никонов был арестован по другому делу ― о военных кружках. Один из арестованных юнкеров Павловского училища, на первом же допросе назвал Никонова убеждённым террористом.
Несколько месяцев Никонов провёл в доме предварительного заключения, затем был выслан на четыре года в Восточную Сибирь. Он работал фельдшером в Красноярской больнице, затем врачом в Минусинске. При этом не оставлял политической деятельности. В 1889-м вместе с другим политссыльным Николаем Тютчевым, одним из основателей «Земли и воли», он готовил теракты против приамурского губернатора и якутского вице-губернатора, повинных в расстреле протестующих и казни ссыльных Якутска.
В 1891-м ссылка закончилась, Сергей Никонов вернулся в европейскую Россию, а через год отправился в Париж. Поступил на медицинский факультет Сорбонны. Одновременно активно участвовал делах политэмигрантов, был избран председателем «Общества русских студентов». За границей его ожидало блестящее будущее ― он успешно защитил диссертацию на звание доктора медицины, мог продолжить работу в безопасной Франции. Даже и политическую – мог сочинять пламенные воззвания к соотечественникам, писать мемуары, наставлять подрастающее поколение революционеров. В общем, делать всё то, что делают нынешние российские эмигранты… Но он вернулся на родину. Поселился в Севастополе, стал обычным врачом городской больницы. И практически сразу включился в реальную борьбу с режимом.
Никонов называл себя социалистом и даже коммунистом. Но не марксистом. Во всяком случае, он «не признавал той исключительной роли за экономическим фундаментом общества, какую признавал за ним Маркс». Поэтому закономерно, что в 1902-м он вступил в Партию социалистов-революционеров, стал главой городского комитета партии. Среди других в него входила возлюбленная Александра Грина, сосланная в Севастополь за участие в студенческой демонстрации бестужевка Екатерина Бибергаль.
Никонов развернул агитацию среди рабочих и моряков, но в 1903-м был арестован и отправлен в Архангельск. Там «он был душой ссылки», лечил, помогал чем мог. Вскоре туда же была сослана Екатерина Бибергаль. Спустя несколько месяцев она и её подруга Ольга Тарасова (Красильникова) бежали, как сказано в полицейском донесении, «неизвестно куда». Побег и эмиграцию Тарасовой во Францию, а Бибергаль в Швейцарию организовал Никонов. Но полиция не узнала и этого.
Первую русскую революцию Сергей Никонов встретил на Дальнем Востоке, работая хирургом в военном госпитале. Весной 1905-го вернулся в Севастополь. Стал депутатом Совета от ПСР, снова начал работать в больнице. Создал и возглавил крымскую Боевую дружину. И первым делом этой дружины стала организация покушения на палача Севастопольского восстания вице-адмирала Чухнина. Покушение ― третье по счёту ― удалось. Вице-адмирала упокоил бывший матрос Яков Акимов. Никонов обеспечивал его отход и помог скрыться.
Но в это же время был схвачен Борис Савинков, независимо от Никонова готовивший покушение на Чухнина. Никонов организовал его побег из Севастопольской тюрьмы и переправку в Румынию. Участвовали в этой операции его племянники Михаил Шишмарёв и Николай Никитенко.
Крымская Боевая дружина совершила ещё несколько покушений. Неудачных ― на братьев Думбадзе (главноначальствующего Ялты и полковника артиллерии), на генерала Неплюева. Как писал сам Никонов без особого сожаления: «Было перебито не менее 20―30 разных сыщиков, шпионов, провокаторов и несколько мелких полицейских чинов, околоточных и прочих». Одним из последних деяний дружины, стала организация побега из тюрьмы двух десятков заключённых эсеров. Но к этому моменту Сергей Никонов уже был арестован и направлялся в ссылку. Снова в Архангельск. Там он сразу же учредил политический Красный Крест. Оказывал политссыльным посильную помощь, превратив свой дом в перевалочный пункт. Который даже официально назывался «Никоновской этапкой».
После ссылки он долго мотался по стране. Жил и работал в Архангельске, Саратове, Оренбурге. Во время Февральской революции опять вернулся в Севастополь, стал городским комиссаром Временного правительства, потом членом городской думы от ПСР, потом городским головой. Как эсеровский депутат принимал участие в единственном заседании Всероссийского Учредительного собрания. Во время Гражданской войны был министром народного просвещения, культуры и здравоохранения Крыма. Когда пришли большевики эмигрировал, но вскоре вернулся, снова стал работать в севастопольской больнице. После окончательной победы большевиков продолжал лечить людей, неоднократно бывал арестован, но его отпускали по ходатайству Анны Ульяновой. Однако ему запретили жить в больших городах. Лишь в 1930-м разрешили работать в Севастополе, а в 1940-м переехать к сыну в Ленинград. Велик, видать, был страх перед силой его убеждения ― ведь Сергей Никонов никогда не отказывался от своих небольшевистских взглядов.
«Я не признавал той исключительной роли за экономическим фундаментом общества, какую признавал за ним Маркс, и считал, что образовавшиеся на данном фундаменте «надстройки» — юридические, политические, идейные, моральные, — раз уже получив бытие и оформившись, ведут до поры до времени самостоятельное существование и, в свою очередь, могут также влиять на экономический базис. Иначе, чем Маркс, смотрел я и на роль личности в истории; считал также ошибочной философской системой материализм вообще и экономический материализм в частности. Я никак не мог быть причислен к марксистам в принятом значении этого слова, а между тем, я был убеждённым террористом и, как мне кажется, с полным правом причислял себя к народовольцам».