Временами вдруг всплывает романтика славных десятилетий. Выдвигаются вдруг под прожектор медиа-внимания подзабытые дела и фигуры. И – наверное, без собственного желания – резко проясняют вполне актуальные темы, на которых теперь не положено задерживаться. Вот, Илья Трабер, который по решению Дзержинского райсуда ни в коей мере не является «легендой бандитского Петербурга», впервые за три десятилетия дал обширное интервью. О себе. О тех, кто с ним. О тех, кто против него.
В общем, бизнесмен Илья Трабер поговорил с корреспондентом известного питерского издания. Беседа, по словам интервьюера, длилась часов шесть. Неизвестно, сколько из сказанного ушло в печать. Но и опубликованное позволяет сделать некоторые выводы. О самом Трабере и ― безотносительно к нему ― о «бандитском» Петербурге. Хотя как раз об этом собеседники говорили немного. Во всяком случае, немного опубликовали. К примеру, на неизбежный при такой теме вопрос о «ночном губернаторе» Владимире Барсукове (Кумарине) Трабер ответил кратко: «Знаю. Да, я с ним дружил с 80-х. У нас с ним был и совместный бизнес, но из-за разных взглядов на ведение дел мы разошлись».
А казалось бы, всё очень прочно. По словам Трабера, он стоял у истоков знаменитой ПТК ― Петербургской топливной компании. «Это было моё предложение городу. Потому что в тот момент, благодаря агрессивной политике “Сургутнефтегаза”, в городе был бензиновый кризис. И те ваши читатели, у которых в то время были автомобили, должны это помнить», ― напомнил он. И даже перечислил учредителей, не забыв упомянуть, кому какая доля принадлежала. Лично ему ― 5―7%. Кроме того, Трабер был совладельцем Петербургского нефтяного терминала. Вторым совладельцем стал Дмитрий Скигин. Был и ещё один совладелец ― Петербургская топливная компания. Вообще-то ассоциируемая в тот давний период именно с Владимиром Барсуковым. О чём стоит напомнить.
При такой общности интересов «разойтись» можно только по очень серьёзному поводу. Распространяться на эту тему Трабер не стал. А «разные взгляды на ведение дел» ― выражение очень расплывчатое. Предполагать можно, что угодно ― от финансовой политики до социальной ответственности бизнеса. Но по ходу интервью кое-что прояснилось. Основной посыл Трабера предельно прост – как у персонажа песни покойного Михаила Круга: с властью бы жить в покое. «Против двух категорий я никогда не буду воевать и вам не советую: против своего государства и женщин. Здесь выиграть невозможно, нереально».
Женщины, конечно, упомянуты для красоты слога. Но суть позиции вполне ясна. Он успешно сотрудничает с госструктурами и получает от этого, если не удовольствие, то по крайней мере хорошую прибыль. И это не только прагматизм. Есть тут что-то от мировоззрения, от идейной позиции. Выиграть нереально – так будем считать, они всегда правы.
Барсуков так не думал. Хотя с властями нередко сотрудничал. Но до ареста в 2007 году обычно расходился краями. Не зря же его прозвали именно «ночным» губернатором. В отличие от обыкновенного. Точнее, обыкновенной – в то время Валентины Матвиенко. Приходилось решать вопросы, которые «дневному» аппарату оказывались не под силу. Например, спасение похищенных детей – Александры и Дмитрия Бородулиных. Силовики (у которых «выиграть нереально») искали полтора месяца. Но киднепперы предпочли добровольно и радостно передать похищенную девочку Барсукову, приехавшему на встречу лишь в сопровождении водителя. Мальчика через два дня сами же доставили в больницу. С того-то момента и включился обратный отсчёт в отношении Барсукова – это уж слишком для «своего государства». До ареста оставались восемь недель.
Это были «тучные нулевые». Но в предыдущую эпоху, когда советская экономика уже приказала долго жить, а российская ещё прорывалась сквозь обвалы, та же ПТК заправляла транспорт городских социальных служб. При Матвиенко же в Петербурге осваивались фактические госмонополии «Газпрома» и «Роснефти». Не слишком желавшие свободно конкурировать с ПТК. В 2019-м, когда «Роснефть» наконец дожала владельцев ПТК на продажу, сеть заправок петербургской компании была второй (17% рынка) в городе после сети «Лукойл» (24%). Что говорить о 2000-х, когда компания переживала бурный подъём. Это не говоря о конфликте Барсукова с Сергеем Матвиенко-младшим.
Тут-то, как раз вовремя, подвернулся спор хозяйствующих близкой к Смольному предпринимательницы Натальи Шпаковой с бизнесменом «барсуковского круга» Вячеславом Дроковым. Дроков и был арестован первым, ещё в 2006-м. Чуть более чем через полгода, в августе 2007-го, прошла спецоперация по захвату Барсукова. Пенсионер и инвалид I группы встретил бойцов спецподразделения «Зубр». Переброска в столицу походила на войсковую операцию. Но всё обошлось. После двух с небольшим лет «Матросской тишины» прозвучал первый приговор: 14,5 лет заключения за «рейдерство» ресторана и магазина.
А потом понеслось. Следующий процесс рассматривал куда более серьёзное обвинение: покушение на убийство ещё одного совладельца Петербургского нефтяного терминала Сергея Васильева. История этого суда одновременно комична и трагична. По ходу разбирательства выяснилось, что Васильев оплачивал свидетелей, которые давали показания против Барсукова. Присяжные полностью оправдали. Но это не устроило ни Васильева, ни власть. Прокуроры пожаловались в Верховный суд: дескать, Барсукова оправдали потому, что в последнем слове он присвоил себе функции бога. А ещё потому, что последнее слово публиковалось в СМИ. Верховный суд жалобе внял и приказал пересудить заново. Результат ― 23 года.
Но не будучи уверены, что и второй суд окончится нужным вердиктом, обвинители заранее заготовили новое обвинение. Создание организованного преступного сообщества. В составе двух человек. Барсукова и Дрокова. Которых и теперь обвиняли в тех же «рейдерских захватах», по которым уже приговорили – только по другой статье УК РФ. Тут, правда, поначалу тоже вышла заминка. Судья, которому поступило дело, едва взглянув на первую страницу, отправил его назад. На доследование. С настоятельной рекомендацией следователям и прокурорам серьёзней подходить к работе. Серьёзности не прибавилось, но дело передали менее щепетильному судье. Который после довольно долгой волокиты увеличил срок до 24 лет. Милосердно срезанный по апелляции на шесть месяцев.
Барсуков ещё не отправился исправляться на зону, как подоспело следующее дело. Теперь уже без шуток резонансное. Убийство политического деятеля. Самого уважаемого в Петербурге – Галины Старовойтовой. Вообще-то убийцы (кроме одного, объявленного в розыск и до сих пор не найденного) были схвачены и осуждены ещё в 2005-м. В 2015-м получил своей приговор организатор убийства Михаил Глущенко. Но во время следствия (и на суде) он дал чистосердечнейшие показания. Назвав самым главным организатором Владимира Барсукова.
Особой изюминкой этих показаний было то, что Глущенко отказался назвать мотив. Точнее, поначалу он назвал их несколько ― таких, что следователю пришлось чуть ли не прямо с допроса отправлять его на психиатрическую экспертизу. После этого Глущенко гордо замолчал, предоставив следствию изыскивать мотив самостоятельно. В результате обвинение звучит просто абсурдно: Барсуков организовал убийство совершенно незнакомой ему Старовойтовой ради какого-то следствию неизвестного лица.
Вот уже третий год пошёл, а следствию так и не стало ясней, кто же этот загадочный некто. Но, чтобы Барсуков просто так свой срок не отсиживал, ему предъявили новое обвинение. Тоже в убийстве. Сразу двух человек ― его добрых друзей. Георгия Позднякова и Яна Гуревского. Которых убили в 2000-м во время так называемой тамбовско-могильной войны. Московские воры в законе, безуспешно пытавшиеся взять под контроль Северную столицу, слали «чёрные метки» всё тому же Барсукову – за декларированный отказ «кормить дармоедов». Убийцы, кстати, давно известны, осуждены и отбывают срок. Но жизнь-то на месте не стоит, всё меняется – следователи, методы, версии. Так что в деле Барсукова ещё могут ждать сюрпризы.
А его бывший партнёр Илья Трабер обещает ― во славу родного государства ― засудить итальянского прокурора, опорочившего его деловую репутацию. И уверенно заявляет, что в рейтинге Forbes прочно занял бы место не ниже первой двадцатки. Вот в чём суть успеха.
Анна Мышкина, «В кризис.ру»