Год от года российская политика замещается криминалом. Закономерный итог двух десятилетий духовности и стабильности. Непрестанные запреты знать и читать (как говорил один член жэковского партбюро, «нельзя так даже думать!»), спойлерские выборы, философствования о столичных миллионниках в Сибири – кого это по-настоящему трогает? То ли дело побег из ИВС, оправдание вора в законе, процесс родом из девяностых… Это да, кипение политжизни. В России 21 года и XXI века. Как и есть – «двадцать одно».
Побег из изолятора временного содержания (ИВС, в давнем просторечии «иваси») – конечно, по части стабильности. Есть тут даже нечто от ностальгии по СССР: дело в России, а все фигуранты – граждане Молдовы. В этом плане ситуация прямо воплощает державно-имперскую идею.
Самый известный из беглецов – Александр Мавриди. Ему инкриминируется убийство. Причём довольно резонансное.
Истринский предприниматель Владимир Маругов погиб в ночь на 2 ноября прошлого года. Гендиректор и владелец крупной коммерческих компаний «Мясная империя», «Озерецкие колбасы», «Строй-проект», «Теплосеть» и «Наска» был убит арбалетной стрелой. Версии различны. По одной из них, Александр Мавриди с подельником Павлом (Пашей) Ахмедовым просто надели маски, пробрались в баню его собственного дома и потребовали денег. Маругов держался твёрдо, за что и был застрелен. Социальная рознь и ненависть разбойной голытьбы к местному магнату и «Колбасному королю». По другой, совершалось заказное убийство – настолько серьёзное, что ради сокрытия информации о нём именно для Мавриди организован побег. К которому присоединились земляки.
Мавриди взяли в тот же день, Ахмедова через две недели. (Очень похоже на фирменный почерк румыно-молдавского криминалитета с жестью на ровном месте.) При задержании в жилище Мавриди был обнаружен прикованный наручниками московский адвокат Андрей Завгородний. Его так держали два года, выжимая документы на столичную недвижимость. Дело о захвате человека и вымогательстве объединено в производстве с делом об убийстве.
Александр Бутнару, Денис Грозаву, Николай Тетеря проходят как «устойчивая группа домушников». Они обвиняются в кражах, подозреваются в разбоях и хищении оружия. Несколько особняком держится Иван Цуркану: он уже был осуждён за насилие к представителю власти. Начинали как обычные мигранты-гастарбайтеры в Подмосковье. Но, как учили в том же СССР, социальные условия эксплуатации и угнетения толкнули к уголовным преступлениям.
Зачинщиком побега называют Мавриди. Технологию весь день описывали СМИ. Началось с незакрытой «кормушки» – окна для подачи баланды. Оставить это отверстие открытым без контроля – само по себе ЧП. Для опытного человека это как распахнутая дверь. Высунувшись наружу, открутили замок гаечным ключом (запрещённый в таких заведениях предмет). Ушли через один из служебных ходов. Двигались спокойно, размеренным шагом, не привлекая внимания.
Двое дежурных ИВС задержаны и допрашиваются. С чего оказалась открытой «кормушка», да ещё в четыре утра, до завтрака? Кто открыл внешнюю дверь на выход? Эксперты напоминают: ИВС не СИЗО, порядки не такие жёсткие. Но и оттуда так запросто не выйдешь без понятно чьей помощи. Говорят и про несомненный бардак, и про неисключённую коррупцию (если такое случается на генеральском уровне СК, что помешает в «иваси»). При этом предполагаются, что Мавриди будут организовано скрывать, а возможно и вывезут из России. Остальные четверо – как карта ляжет.
Объявлена тревога, усиленный режим службы, перекрываются дороги, блокируются потенциальные убежища. В помощь полиции подняты местные ЧОПы. Но при этом откровенно говорится: бежавшие наверняка уходили не в никуда. Имеют помощников на воле. «Поддержка несознательной части населения», как выражались в ВЧК–НКВД.
Это про стабильность. А воры в законе – это уже духовность. Причём тоже во многом советская. Институт воров в законе – эксклюзивная традиция СССР. Продолжение в РФ – уже не то.
Вчера Томский областной суд совершил доселе небывалое. Вынесен не просто оправдательный приговор, что само по себе редкость в современном российском правоприменении. Впервые оправдание прозвучало по статье 210.1 УК РФ: «Занятие высшего положения в преступной иерархии» (до пятнадцати лет заключения). Обвиняемый Николай Кузьмичёв освобождён из-под стражи, за ним признано право на реабилитацию и компенсацию ущерба.
Между тем, Кузьмичёв был первым в России, кого арестовали по такому обвинению. Было это в мае 2019-го, когда новая статья только появилась в УК. «Имея статус вора в законе, осуществлял полномочия в соответствии с указанным статусом по управлению криминальной средой в Томской и Кемеровской областях» – значилось в обвинении. Да ещё якобы назывался Колей Томским.
Однако Кузьмичёв не признал ни клички, ни статуса, ни вины. И присяжные с ним согласились. Хотя не единогласно: четыре на четыре. Но по закону такое равенство оборачивается в пользу обвиняемого и означает оправдательный вердикт. На его основании судья Дмитрий Демидов вынес приговор: невиновен. «Есть правосудие…» – удивлённо констатировала адвокат Ульяна Лавриненко. Да – когда есть активное общественное мнение.
Это может стать серьёзным прецедентом. Статья 210.1 считается личной инициативой президента Путина. Дом Кузьмичёва на окраине Томска брал вооружённый спецназ. Наступление на сообщество воров в законе стало элементом государственной политики. Организованная вертикальная структура с контргосударственной традицией – какая бы она ни была – считается опасной для власти и жёстко прессуется по всем направлениям. Хотя немногие из «законников», подобно азербайджанцу Лоту Гули, говорят о «транзите власти». Лоту Гули, что характерно, уже нет в живых.
Кузьмичёву помог суд присяжных. Но он помогает не всем.
В «бурные девяностые» (выражение экс-президента Медведева) экспансия воров в законе тормозилась иной силой. «Мы не воруем!», «Кончаем кормить дармоедов!» – такие лозунги выдвигались в «новорусских» бизнес-сообществах. Это приводило к жёстким, зачастую силовым конфликтам. И характерно, что воры гораздо легче находили общий язык с бюрократией и олигархией, нежели их противники.
Такого рода столкновение считается подоплёкой петербургского преследования, которому подвергся Владимир Барсуков (Кумарин). Возведённый молвой и следствием в «лидеры тамбовского сообщества» и «ночные губернаторы Северной столицы». В конце августа его аресту исполнится четырнадцать лет. Неделю назад апелляционная инстанция Московского городского суда подтвердила решение: Следственный комитет должен выплатить Барсукову компенсацию в 130 тысяч рублей за нарушение его прав затягиванием следственных действий.
Подробный материал на эту тему опубликовала в Петербурге «Новая газета». С чётким выводом: «Поражение СК, ещё и нанесённое таким подследственным, может стать неприятным прецедентом, поэтому комитет наверняка оспорит решение». Логично. Но бывают ситуации, когда сбоит даже запрограммированное «спецправосудие», обрисованное самим Барсуковым в последнем слове 2014 года.
Барсуков осуждён за организацию покушения на магната-миллиардера Сергея Васильева. За вымогательство. За «преступное сообщество», в которое входил он сам и ещё один. Совокупный срок приближен к четверти века. А впереди ещё «убойные» процессы – об убийстве Галины Старовойтовой и об убийствах Георгия Позднякова и Яна Гуревского.
Единственная основа обвинения по делу Старовойтовой – показания криминального авторитета Михаила Глущенко, который уже осуждён именно за организацию её убийства. Понятно, что бывший депутат от фракции ЛДПР мог иметь мотивы для такого преступления. В отношении же Барсукова мотивов никто и не ищет. Ограничились неким «неизвестным», ради которого «ночной губернатор» оказался готов на всё неизвестно для чего.
В деле Позднякова–Гуревского обвинение не менее гротескно: оба были друзьями Барсукова и погибли именно в противостоянии с группировкой, завязанной на воров в законе. Безуспешно подбиравшихся к самому Кумарину. Их работу своими методами сделало государство.
Политическое решение властей более явственно и однозначно. Барсуков избран для показательной расправы. Инициатива наказуема. Альтернатива тем более. Он же представлял то и другое. Можно предположить, что здесь добиться правосудия будет сложнее, чем в случае Кузьмичёва.
Политика не то, чтобы уходит – она меняет суть и облик. Карательно-идеологический курс режима выжигает оппозицию. Курс социально-экономический добавляет кадров криминалу. О возвращении советской репрессивности не говорит только ленивый. Но тогда не приходится удивляться, что политика начинает делаться без политеса. Оборотной стороной советской стабильности были молдавские «чёрные армии»…
Борис Барашов, специально для «В кризис.ру»
