На сторону ливийской революции перешёл очередной высокопоставленный чиновник Джамахирии – глава «народного комитета по труду» Амин Манфур. Заявил он об этом в безопасной Женеве, на 100-й сессии Международной организации труда. Так и ждёшь объяснений, что душой-то он был с революцией с самого начала, только вот случая не представлялось до сих пор.
Вряд ли министр труда принадлежал в каддафистском руководстве к персонам первого ряда. Это в демократических странах с рыночной экономикой глава социально-трудового ведомства – фигура политически важная. Там он посредник между трудом и капиталом, согласующий интересы бизнеса и социальные запросы общества. В государствах с иным устройством министр труда осуществляет скорее технические функции. Ну и представительские — в той же МОТ, сессия которой так удачно была использована Амином Манфуром, чтобы спрыгнуть с тонущего корабля в ближайшую спасательную шлюпку.
К примеру, в СССР наркомат труда вообще был ликвидирован в 1933 году. Одной из важных причин его упразднения было то, что наркомы почему-то один за другим впадали в ереси — то «левые» (Александр Шляпников), то «правые» (Василий Шмидт, Николай Угланов). А когда в 1955 году был учреждён Госкомитет СССР по труду и социальным вопросам, важнейшей его функцией оказался коридор на выход из партийно-государственного руководства для печально известного Лазаря Кагановича. Да что говорить, когда и автор этих строк со своими социал-демократическими взглядами оказался не ко двору министерства труда уже в первые годы «либеральных реформ». И потому, кстати, отчасти может представить положение Амина Манфура.
В социально-экономическом плане режим Каддафи исхитрялся творчески синтезировать жёсткие формы этатистской, государственно-монополистической эксплуатации с таковыми же методами эксплуатации капиталистической. Не случайно даже коммунисты, сохранившие социальный идеализм, решительно поддержали восстание. «Джамахирию» они трактуют как «корпоративно-фашистскую буржуазную диктатуру». Многие европейские левые оказались в сложной ситуации: с одной стороны — утопающий в роскоши тиран, с другой – Саркози, Берлускони, Кэмерон (недавние, кстати, друзья Джамахирии). И всё же выбор приходится делать. Лондонский особняк Каддафи захватили в марте именно ультралевые сквоттеры. Поддержавшие же Каддафи компартии относятся обычно к сталинистским, социальная доктрина которых вполне оправдывает вопиюще антирабочий закон СССР 1940 года.
Между прочим, среди коммунистов арабских стран сильны симпатии к повстанцам – они-то помнят, как в своё время обошёлся Каддафи с их ливийскими единомышленниками. Вообще, для левых, рассматривающих ситуацию в Ливии в марксистском понятийном аппарате, нет вопроса, чью сторону занять. В социальном плане это однозначное восстание угнетённых масс против эксплуататоров, прикрывающихся национал-социалистической демагогией. Сложность с лидерами, происходящими из этих эксплуататоров.
Интересна динамика переходов каддафистских функционеров на сторону революции. Первая волна пришлась на самое начало февральского восстания. Видимо, эти люди действительно увидели в повстанцах своих союзников, способных осуществить перемены к лучшему. Не исключено, что именно эти деятели «джамахирийского» режима некогда и во власть шли из лучших побуждений: «А как иначе сделать что-то полезное для людей? Лучше я, чем какой-нибудь негодяй!» Таких самооправдательных аргументов немало довелось услышать от вступавших в брежневские годы в КПСС или от вступающих сейчас в «Единую Россию».
Потом стало ясно, что победа не будет ни лёгкой, ни быстрой. А может быть, за свою смелость придётся и отвечать. И не только собственной головой, но и родными, близкими, друзьями. С начала марта резко уменьшилось количество таких переходов – сведения подобного рода появлялись разве что о солдатах и младших офицерах. Но после резолюции Совета Безопасности ООН 17 марта и начала авиаударов НАТО 19 марта весы стали постепенно склоняться в сторону Бенгази – и количество чиновных «революционных борцов» вновь заметно возросло. Последние примеры – глава дипломатического ведомства Муса Куса, глава нефтепромышленного ведомства Шукри Ганем, группа генералов и офицеров во главе с Масудом Халаси, теперь Амин Манфур.
Это серьезная проблема.
Оппозиция в Ливии была жестоко задавлена режимом. Политическая контрэлита вырасти не могла. Парни из городских низов или бедуинских племён могут быть отважными, хотя и не слишком умелыми, бойцами, но сумеют ли они организовать управление, производство, снабжение? Помните, как в романе Стругацких Странник спрашивал Максима Каммерера: «Как ты будешь бороться с инфляцией? Ты вообще знаешь, что в стране инфляция? Как ты обеспечишь города продовольствием?»
Тут-то и появляются «джамахирийские» спецы, которые не преминут напомнить: «Мы вовремя перешли!» Переругаются между собой: «Я осознал преступность Каддафи на день раньше, чем он! Поэтому должность моя!» Начнут вкрадчиво убеждать: «Мы умеем управлять, доверьтесь нам! У вас же оружие в руках – вы нас сможете контролировать…»
Может статься, пореволюционное правительство Ливии будет не слишком отличаться от правительства Джамахирии не только по социальному характеру, но и персонально. Не исключено даже, что среди сыновей Муамара в последний момент найдётся претендент на своё «достойное» место в новой Ливии.
Видимо, такое развитие событий в какой-то степени неизбежно. Вспомним хотя бы разницу в посткоммунистическом развитии стран бывшего СССР по сравнению с Польшей, Чехией или Венгрией. В этих трёх странах антикоммунистическая оппозиция обладала достаточно многочисленными и достаточно квалифицированными кадрами. В России же людей с опытом активного сопротивления коммунизму, которые реально занялись политикой, не говоря уже о вхождении во власть, можно пересчитать (буквально!) по пальцам двух рук.
С другой стороны, восточноевропейская контрэлита влияла и на коммунистов. Геннадий Зюганов не идёт ни в какое сравнение не только с поляком Александром Квасьневским, но даже, скажем, со словаком Владимиром Мечаром. Разница в развитии нашей страны и наших соседей за бывшей западной границей СССР объясняется также и этим обстоятельством.
В Ливии это проблемы завтрашнего дня. Пока идут бои, любой дезертир из вражеского стана – гирька на нашу чашу весов. Но вот после победы мы увидим много знакомого — когда начнётся делёж плодов этой победы. Добытой в конечном счете не бомбами и ракетами НАТО, а кровью парней из Бенгази, Мисураты и других ливийских городов и весей. Им придётся быть начеку, чтобы не утратить столь дорогой ценой завоёванную победу и не потерять обретённую свободу.