Обрыв времён Виктора Анпилова

«На твоих глазах ушла эпоха, умные и верные друзья», – поёт Пётр Харчиков об октябре 1993-го. Среди ведущих фигур мятежа был Виктор Анпилов. Очень по-боевому призывал, командовал, размахивал противотанковыми бутылками. Однако: «На московской мостовой другие мёртвые герои, но не я…» Анпилов умер только вчера, через четверть века после своего тогдашнего «звёздного часа». Это был действительно яркий лидер российской оппозиции. Правда, не нынешней. Отразивший эволюцию коммунизма от почти всего к практически ничему.

Репортажи Анпилова из Никарагуа дублировало телевидение ельцинских времён

Не будем повторять обычной банальности, эпоха с ним не ушла. Зато ушли колоритные черты сразу нескольких эпох. «Коктейль Молотова Москву спас!» коммунисты больше не кричат. Замолчал на эту тему и сам Анпилов, давно превратившийся в подданного олигархического режима. Хотя с впечатляющей биографией и остаточным имиджем.

Покойному было 72 года. Родом он из кубанского села. Рассказывали, будто в лихие годы отец Виктора побывал под арестом НКВД. Но его довольно быстро освободили. Якобы из семейного предания Виктор Иванович сделал вывод: у нас зря не сажают. И пожизненно воспылал благодарной преданностью Коммунистической партии, её чекистскому вооружённому отряду, Советскому государству и лично товарищу Сталину.

Так или иначе, профессиональную карьеру он делал по идеологической линии. Хотя вначале, по канонам строителя коммунизма, выучился на слесаря и два года поработал по специальности на комбайновом заводе в Таганроге. Потом служил в ракетных войсках.  А уж высшее образование получал на международном отделении журфака МГУ. Куда абы кого не принимали. В КПСС вступил в 1972 году – ещё не окончив вуза и не выйдя комсомольского возраста.

В 1973 году он был отправлен на Кубу. С хорошим знанием испанского работал переводчиком советского внешторга. Проникался незамутнённым коммунистическим сознанием в духе Фиделя и Че. Но вскоре партия призвала Анипилова назад. И на четыре года отправила корреспондентом газеты Ленинского райкома в Подмосковье. Отчего так, никогда не объяснялось. Просто сказали надо – ответил: есть.

Довольно скоро партия вновь оценила боевитого журналиста. С 1978-го Виктор Анпилов служил в Главной редакции вещания Гостелерадио на страны Латинской Америки. В 1984-м был командирован в Никарагуа. Где пролегал в то время один из самых горячих фронтов Холодной войны. Репортажи Анпилова о героических сандинистах и «наёмниках ЦРУ» были таковы, что их посчитали нужным дублировать на телевидении времён Ельцина. Дабы спросить российских телезрителей: вы вот такого хотите? Пожалуй, на антикоммунистическую пропаганду они сработали эффективнее, чем на коммунистическую. Но конечно, не по воле автора. Этим дублированием 1992-го Анпилов в основном и запомнился как тележурналист.

Зюганова ещё не знали, Жириновского не замечали, зато Анпилов уже считался лидером

Горбачёвская Перестройка поначалу сильно озадачила Виктора Анпилова, потом возмутила и обрела в его лице яростного врага. Сходную эволюцию проделали, кстати, и братья Кастро, и Даниэль Ортега. Советскую реформацию Анпилов встретил во всеоружии коммунистического догматизма. Поначалу ограничивался пропагандой в духе газеты «Советская Россия». Как это называлось у тогдашних коммунистов, не проходил мимо. Защищал Сталина и наследие 1930-х. Давал отпор «буржуазным идеологическим диверсиям» журнала «Огонёк», газеты «Московские новости» и телепрограммы «Взгляд». Одному из «взглядовских» ведущих Анпилов проиграл выборы на Съезд народных депутатов РСФСР. Зато избрался в Моссовет, вступил во фракцию «Москва», созданную горкомом КПСС. Словом, действовал в русле консервативного крыла идеологического аппарата.

С середины 1990 года Анпилов стал выступать радикальнее. Он выдвинулся в лидеры «Движения коммунистической инициативы» – ортодоксального течения в КПСС, выступавшего с ультрасталинистских позиций. Учредил под этот агитпроп газету «Молния». Но всё же оставался скован рамками партийной дисциплины. Проклиная Горбачёва с его «кликой буржуазных реставраторов», из КПСС не выходил. Может, по инерции. А может, рассчитывал на перехват руководства «инициативниками». Дабы успеть применить колоссальные ресурсы государственной партии против «ДемРоссии» и Бориса Ельцина, сметавшего обветшалые преграды, возводимые перед «буржуазной реставрацией». Не успел. ГКЧП появился раньше, чем раскачалась «Коммунистическая инициатива». И тут же рухнул вместе с КПСС и СССР.

Парадоксально, но именно и только ненавистный «ельцинский режим» сделал коммуниста Анпилова политиком российского масштаба. Да ещё каким. Бывали в 1992–1993 годах моменты, когда в политических опросах звучали ровно три фамилии: Ельцин, Лужков, Анпилов. Какой там Зюганов – ещё Жириновского-то всерьёз не замечали! А вот Анпилов уже ставил столицу, как тогда выражались, «на уши». Простой пример: «На улицы вышла трудовая Москва» – это об анпиловском митинге в феврале 1992-го. Сообщение агентства Синьхуа, помещённое в «Жэньминь жибао», органе ЦК Компартии Китая.

«Трудовая Москва» – так называлось анпиловское движение, созданное осенью 1991 года. Тогда же под его лидерством возникли федеральные структуры – «Трудовая Россия» и Российская коммунистическая рабочая партия (РКРП). Эти организации быстро обрели силу. Во многом благодаря разгоревшейся харизме Анпилова. «Сначала они обещали изобилие. Потом говорили, что впереди некоторые трудности. Теперь они предупреждают: будет голод – и на этот раз они говорят правду!» – кричал он с трибуны голосом Че Гевары. – Да зареет над Кремлём алый стяг марксизма-ленинизма!»

Если бы российская оппозиция обладала организаторскими способностями Анпилова…

Эти демонстрации собирали десятки тысяч. Анпилов показывал не только ораторские навыки, но и недюжинные организаторские способности. Если бы современная оппозиция обладала десятой их частью… это, как ни странно, тоже ничего бы не изменило. Ельцинский режим воспринимал оппозиционность как нечто само собой разумеющееся. Сила применялась не иначе как в ответ на силу. А когда против оппозиционных демонстраций выдвигался-таки ОМОН, анпиловцы шли на прорыв.

Побоища с обоюдным кровопролитием были обычным делом для тогдашней Москвы. Кстати, не только коммунистов с милицией, но и демократов с коммунистами. 1 мая 1993-го кровь пролилась по-серьёзному, был убит боец ОМОНа Владимир Толокнеев. Через неделю самого Анпилова захватили неизвестные, вывезли из Москвы в область, избили и только после этого отпустили праздновать День Победы (именно так и сказали). Такое не в нравах оппозиции сегодняшнего дня.

Надо отметить, та оппозиция не была монолитно единой. Против ельцинских реформвыступали двумя колоннами. Анпилов представлял как бы «левую» – коммунистическую. Не менее внушительной была как бы «правая» – националистическая. Делались попытки объединить их. Под политической эгидой антиельцинского Верховного Совета и интеллектуальной эгидой редакции газеты «День». Для этого в бурном 1993-м учредили коалицию «Фронт национального спасения».

Но тут Анпилов проявлял упрямый характер: он жёстко отстаивал самостоятельность своих организаций. Не за тем он вёл свою политическую работу, чтобы делиться плодами с буржуазными националистами. А работа была обширной и интенсивной. «В последнее время я вёл работу в пятнадцати городах, – рассказывал Анпилов журналистам. – В каких? Три последних – Пхеньян, Милан, Рим». Политически сотрудничать он соглашался, организационно объединяться – нет. Однако запросто выступал на страницах «Дня» в рубрике «Национальная элита».

После разгрома мятежа Анпилов скрывался недолго и сопротивления не оказывал

«ТМ», «ТР», РКРП рассматривались аналитиками как главные структуры консолидации тактически отступившей коммунистической номенклатуры. Теперь видится не совсем так. Скорее это был авангард. Группы разведки боем. Прикрывавшие создание партии «настоящих начальников» – зюгановской КПРФ, появившейся позже, в начале 1993-го. А уж кого на деле прикрывала она, чей настоящий реванш вызревал за серыми обкомовскими пиджаками, выяснилось годы и годы спустя…

Политическое противостояние разрешилось военным столкновением 3–4 октября 1993 года. Анпилов и коммунистическая «массовка» были очень на виду. Но не они определяли политику «Белого дома». Политически рулили деятели из первого состава ельцинской команды. А главное, вооружённую силу дали другие организации и другие люди. Похожие на нынешнюю «армию ЛДНР», боевиков Гиркина-Стрелкова («Север», «Днестр», рижские ребята» из той же песни Харчикова). Отчасти – националисты Александра Баркашова из Русского национального единства.

Но пламенные призывы Анпилова (типа «вы что думали, они там без оружия сидят?»), демонстрация коктейлей Молотова и т.п. играли большую роль. Похоже, он просто не ожидал от «кровавых ельцинистов» сколько-нибудь реального контрудара. Думал, будто они сдались, испугавшись первого рывка. И когда спецназ «Витязь» ответил огнём на огонь, взялись за оружие ельцинисты из числа ветеранов-«афганцев», вошли в Москву танки Таманской и Кантемировской дивизий, «Белый дом» оказался в кольце – он был явно растерян. Как, впрочем, почти все с его стороны.

Разгром мятежа побудил Анпилова скрываться. Но долгого подполья не вышло.  Уже 7 октября он был арестован в одной из деревень Тульщины. Вооружённого сопротивления, в отличие от Баркашова, Анпилов не оказал. Долго сидеть в Лефортове, однако, ему тоже не пришлось. 26 февраля 1994-го лидеры мятежа вышли по амнистии. Это был первый шаг свежеизбранной Государственной Думы.

Когда началась чеченская война Анпилов простил Дудаеву поддержку Ельцина

Страна стала другой. Бурные демонстрации и мятежи вышли из обихода. Анпилов ещё засветился на теме первой чеченской войны. Призывал дудаевцев поднимать красное знамя. Как отмечали комментаторы, он немедленно великодушно простил Дудаевубезоговорочную поддержку Ельцина в октябре 1993-го.

С КПРФ отношения у Анпилова хронически не складывались. В отличие от его напарника-соперника по РКРП Виктора Тюлькина, побывавшего депутатом зюгановской фракции. На выборах 1995 года Анпилов шёл во главе блока «Коммунисты – Трудовая Россия – За Советский Союз» (циничные антикоммунисты назвали блок «КомЗаСоС»). И едва не совершил сенсацию: всем на удивление блок чуть не проскочил 5%-ный барьер! Анпилов уже воодушевлённо распевал в охотнорядском коридоре «Ах, Владимир Вольфович – настежь кацавейка! Ах, Владимир Вольфович, что нас завтра ждёт?» Однако итог подвёл: вышло всё же 4,53%. Тоже, кстати, немало – 6-е место из 43-х, сразу после «Женщин России».

На президентских выборах 1996-го пришлось поддерживать Геннадия Зюганова (Анпилов обещал после выборов его подрихтовать). В 1999-м шёл в Думу во главе «Стабло» («Сталинский блок – за СССР»), но было уже несерьёзно: чуть больше 0,6%, хоть и с Джугашвили-внуком. Последний раз попытался попасть в Думу на довыборах 2001 года – проиграл Геннадию Гудкову. Дальше политически дружил с Жириновским. Который, в отличие от Зюганова, «слов на ветер не бросает».

Ещё несколько раз Анпилов высказывался в том плане, что будет куда-то баллотироваться – но дальше разговоров не шло. Времена уже были не ельцинские.

Позиция по Майдану побуждала записывать Анпилова в сторонники Путина

Временами Анпилов появлялся на публике, но не вызывал заметного энтузиазма. Хотя подчас производил впечатление – например, с красным бантом под портретом Николая II. Завёл ЖЖ, размышлял о распаде Евросоюза и сложном положении на российском фондовом рынке. Хвалил Сталина, ругал Горбачёва, Ельцина и Хрущёва. Последнего не только за доклад о культе личности, но и за расстрел 1962 года – забывая об антисоветских и антикоммунистических лозунгах Новочеркасского бунта.

Молодая смена – АКМ Сергея Удальцова – критиковала Анпилова за словесный радикализм при реальном бездействии. Тот в долгу не оставался: разоблачал мелкобуржуазный революционаризм молодых удальцов. Но продолжал критиковать капиталистическую миросистему, ссылаясь почему-то не на Маркса, не на Ленина, а на Папу Франциска.

У некоторой части обозревателей сложилось мнение, будто Виктор Анпилов под конец стал сторонником Путина. Это не так. Он участвовал в «Маршах несогласных». Около года состоял – вместе с Георгием Сатаровым, бывшим советником Ельцина – в движении «Другая Россия». Призывал бойкотировать президентские выборы 2004-го. Перед нынешними выборами поддержал Павла Грудинина. В прошлом январе Виктор Анпилов назвал Владимира Путина узурпатором и был задержан полицией за одиночный пикет. Это стало его последней заметной политической акцией.

Отчего же Анпилова записывали в «путинисты»? Во-первых, он аплодировал аннексии Крыма, и это оказалось замечено в СМИ. Но главное, наверное, в другом. Лакмусом и водоразделом российской политики стала Украинская революция. Выступления Анпилова относительно Майдана были довольно сдержанными. Но оценки однозначно негативными.

Анпилов призывал «народ и руководство Украины» (руководство – ещё януковичевское) восстанавливать «самобытную советскую цивилизацию». Намекал на то, что в случае победы Майдана «встанет вопрос Крыма, Севастополя, Одессы, Ильичёвска». Кое в чём, получается, он даже предугадал дальнейший ход событий. А ещё предлагал Украине вместе с Россией «готовиться в течение года к съезду советов и, в конце концов, к избранию единого президента восстановленного советского государства». Это говорилось в декабре 2013-го. «В течение года». Вспомним декабрь 2014-го… На этом фоне важны ли расхождения Анпилова с Путиным в духе отвлечённой политэкономии? Что до узурпации… Можно подумать, В.И.Ленин, более чем авторитетный для В.И.Анпилова, сто лет назад совершил что-то другое.

В коммунистической среде РФ Виктор Анпилов оставался живым свидетелем прежнего идеологического наследия. В какой-то мере он осуществлял связь времён. Буквально со сталинских. Через советский политический быт, через «Куба далека, Куба рядом», будни районки, бои Холодной войны. Через безнадёжно-догматичное сопротивление Перестройке. Через кровь 1993 года. И на последнем этапе – через «ах, Владимир Вольфович» и вялые повторы насчёт «восстановления цивилизации советского государства». Лично он был ярок. Но его идеология необратимо гасла.

…Позавчера Владимир Путин заговорил об общности коммунизма и христианства. Заодно сравнил мавзолей Ленина с мощами святых. «Ничего нового», – заметил он с явным пренебрежением. «Эти слова президента очень полезно и аргументированно сглаживают острые углы. Оценка может быть только положительной Геннадий Зюганов давно и основательно развивает тезис о связи ценностей христианства и коммунизма», – поторопился поддержать первый заместитель председателя КПРФ Иван Мельников.

Кто-нибудь помнит, как называл такие рассуждения Ленин? Вообще-то – «невыразимейшая мерзость» (ПСС, т.48, с.226, изд.5, 1970 г.). В КПРФ забыли. Анпилов должен был помнить. Лет двадцать пять назад, наверное, вспомнил бы.

Никита Требейко, «В кризис.ру»