Три десятка лет – это серьёзно. Без малого половина страны появилась на свет уже после октябрьских боёв 1993 года. Да и те, кто жили в те дни, даже видели своими глазами, зачастую помнят что-то странное. «Танками расстреляли. – Кого? – Ну эту Думу, которая тогда была. – Зачем? – Чтобы правил Президент и Совет. А не как у Ленина» – воспоминания из реала. А зря. Историческая веха. Трагически недовершённая. Многое определившая. Полезно было бы знать. Тем более ныне, в более тяжёлые времена.
Уникальным образом историю тех событий написала в основном побеждённая сторона. Со своими обидами за «расстрел парламента». С пафосным морализаторством (вспоминается: «Есть слова, но не эти бы глотки…»). Иногда до самодельного мистицизма («Говорят, по ночам исторгают железные призраки…» – и такое доводилось читать в прошлые годовщины). Чувства эти понять можно. Несколько болванок и зажигательный снаряд по пустому верхнему этажу. Отсюда мрачное почернение «Белого дома», разошедшееся в массе символических изображений. Всего-то. И в итоге обломался захват страны. «А счастье было так возможно…»
Съезд народных депутатов и Верховный Совет РФ были разогнаны военной силой. В резиденции ВС – том самом «Белом доме» на Краснопресненской набережной – заседает ныне правительство России. Но ни одного парламентария «расстрелом парламента» не задело даже по касательной. Максимум получили по ушам от озлобленного ОМОНа. Кое-кого оттаскали за бороду. Несколько человек пять месяцев отбыли в «Лефортово», после чего благополучно ушли по думской амнистии.
Десятки людей погибли. С обеих сторон. Не столько в «Белом доме», сколько на московских улицах, где происходили боестолкновения и велись зачистки. Первую кровь, кстати, пролила сторона «белодомовская». 23 сентября тереховские боевики бессмысленно атаковали на Ленинградском проспекте штаб-квартиру вооружённых сил СНГ. Это стоило жизни милиционеру и пенсионерке. Так в основном и происходило – под пули попадали рядовые. Ещё чаще люди, случайно оказавшиеся рядом.
Но из лидеров и идеологов мятежа не был убит никто. Хотя изволили именовать себя «коллективным Альенде». Недолго, правда. Срабатывало ещё советское воспитание – всё-таки стало неловко. Потом уж вдоволь расписали неземную чистоту своих помыслов и деяний. Так оно и запомнилось. Зато забылись беседы Макашова с Баркашовым: «Александр Петрович, вы бы спороли вашу свастику. Я-то знаю, что этот древний знак ничего плохого не означает, но другие-то не знают. – Альберт Михайлович, я ведь про вашу звезду ничего не говорю». Забылась буфетная накладная: «На совещание у товарища Баранникова – 10 бутылок водки». Товарища Баранникова этот парламент назначил министром безопасности. Так сказать, восстановил в должности, с которой снял его Ельцин по коррупционным подозрениям.
Такая вот шла борьба за парламентаризм. Свастика, звезда, водка. Нацистские строевые марши. Сталинистские политические программы. Законопроект о смертной казни сторонникам Ельцина. Лидерами считались Хасбулатов и Руцкой. Но реально рулили люди с оружием (как, собственно, и теперь). Ветераны Приднестровья, Закавказья, Югославии – обретавшие военный опыт на имперской стороне конфликтов. Самые подходящие партнёры для конструктивного политического диалога. Ельцин так и понял: «Вооружённый мятеж обречен. В Москву входят войска. Я прошу москвичей морально поддержать их».
Москвичи услышали. «Стало ясно, что люди, которые взяли курс на вооружённую конфронтацию, готовы переступить через реки крови, чтобы сохранить свою власть, реставрировать старый тоталитарный режим, снова отнять у нас свободу… Мы призываем тех, кто готов поддержать в эту трудную минуту российскую демократию, собраться у здания Моссовета. Наше будущее в наших руках» – это Егор Гайдар. Многотысячная толпа на Тверской сняла сомнения генералов. Дальнейшее известно: «Валера! Танки выстраиваются в боевой порядок! Бери судей, вези послов! Ты же христианин, на тебе же будет грех!» – Руцкой председателю Конституционного суда Зорькину. Председателю, кстати, доныне.
Конечно, помнить, как было на самом деле, становится всё труднее. Живая память уходит. Как ушли Борис Ельцин и Руслан Хасбулатов, Егор Гайдар и Виктор Анпилов, Павел Грачёв и Владислав Ачалов, Филипп Бобков и Виктор Баранников, Юрий Лужков и Станислав Терехов, Виктор Ерин и Андрей Дунаев, Виктор Черномырдин, а недавно Сергей Филатов… Участники же, которые с нами – например, Александр Руцкой, Александр Коржаков, Сергей Бабурин, Александр Невзоров, Анатолий Чубайс, Александр Баркашов – не очень-то любят вспоминать те дни. Хотя к юбилеям иногда высказываются.
«Тридцать лет нагло врут», – сказал вчера Руцкой. В очередной раз проклял «гопников и фарцовщиков у власти». Вспомнил, как извинялся перед ним Грачёв, а Ельцин якобы прислал письмо, где признал правоту своего экс-вице-. Что ж… Извинений этих мы не слышали, письма не читали, но вправе не согласиться. Бывший вице-президент, объявленный в те дни аж «и.о. президента», как известно человек импульсивный. Поддержал и присоединение Крыма, и начало «СВО». Потом назвал «дурью» и «трагедией». Обличал кого-то «в Москве», кто «это всё устроил». Без персональных уточнений. Придёт время, ещё не то услышим.
Почему всё случилось? С чего всё пошло? Потерпевшие легко ответят: ельцинский переворот, указ N 1400. Президент распускал СНД и ВС, назначал референдум по новой Конституции и выборы в новые законодательные органы. Формальная законность при этом нарушалась. С этим фактом бессмысленно спорить. Другое дело, кто и для чего формулировал ту «законность». Взять хотя бы утверждённый ВС бюджет, принципиально невозможный к исполнению.
Ельцин не скрывал: «Власть в российском Верховном Совете захвачена группой лиц, которые превратили его в штаб непримиримой оппозиции. Прячась за спинами депутатов, паразитируя на коллективной безответственности тайных голосований, она подталкивает Россию к пропасти. Не замечать этого, терпеть и бездействовать больше нельзя. Безопасность России и её народов — более высокая ценность, чем формальное следование противоречивым нормам, созданным законодательной властью, которая окончательно дискредитировала себя».
Упомянутая Ельциным «группа лиц» выражала интересы консервативной номенклатуры, оттеснённой от административных и финансовых рычагов. Программа сводилась к нескольким простым пунктам: управленческая система советского типа (может быть за вычетом буквальной реставрации КПСС), инфляционное бюджетное субсидирование, доминирование госсектора, диктат на постсоветском пространстве. Такие установки закономерно формулировались в просоветском ностальгизме, до сталинизма включительно. С изрядной имперско-шовинистическим инъецированием.
Возникал жёсткий антагонизм с более продвинутой частью номенклатуры, сгруппированной вокруг Ельцина. Этим интересам соответствовали президентская система, подавление инфляции, создание крупных частных состояний и широкого слоя самозанятости, политес в отношениях с Западом. Межгрупповое распределение оказалось почти случайным. Буквально – кому как повезло. Характерно, что те же Руцкой и Хасбулатов пару лет назад были ближайшими сподвижниками Бориса Николаевича. Встречались среди «белодомовцев» и реальные демократы. Даже Баркашов, случалось, позитивно удивлял впоследствии.
Но ельцинское крыло выступало тогда под либеральными штандартами. И его политика более соответствовала интересам страны. И потому пользовалась большей общественной поддержкой.
Типичным, хотя не очень видным представителем президентской стороны был в те дни вице-мэр Санкт-Петербурга Владимир Путин. Его карьерно-властные перспективы завязывались тогда на ельцинский успех. Хотя бы потому, что эту сторону занимал мэр Анатолий Собчак.
Но прошли годы, и положение изменилось. На вершине власти «путинские» сочли более подходящим верховносоветское наследие. И по социальной сути, и по ментальной тяге. Особенно в части идеологического мракобесия, внутренней репрессивности и внешней агрессивности, укатывания оппозиции и имперского собирания земель. Власть-банкрот избирает нападение как лучшую защиту. Некоторые схождения доходят до гротеска: сталинские истуканы так же органично соединяются с полусвастикой «Z», как макашовская звезда со свастикой баркашовской.
И не суть, что Игорь Гиркин и Борис Кагарлицкий в 1993 году были сторонниками «Белого дома», а Путин его противником. С 2014 года оба объективно стояли в путинистских рядах, сколько бы ни сочиняли оговорок. Другое дело, что Путину их помощь давно не нужна. А пригожинская была просто опасна.
В чём ситуация ныне принципиально иная, так это в отсутствии силовой опоры одной из потивостоящих сторон. Потому и нет практически никакого противостояния власти с оппозицией. Закономерно приходит осознание. Проявленное принципиальным сдвигом на Форуме Свободной России. Антивоенная конференция – символично совпавшая с 30-летием – приняла небывалую прежде резолюцию. Того плана, что долго и упорно продвигался в выступлениях Александра Скобова, Катерины Марголис или Романа Попкова, объявленного в розыск по делу о взрыве Татарского.
Такие авторы и теперь, конечно, видят запоздалость и нечёткость выбранных формулировок. Но как бы то ни было, выражена поддержка ВСУ и «добровольческим соединениям российских граждан». Тем, что запрещены в РФ как «экстремистские и террористические». Признаётся и силовое сопротивление внутри России: «То, что считалось неприемлемым в мирное время, становится допустимым и даже необходимым сейчас». Словно отдалённая перекличка с московскими призывами в ночь на 4 октября. (Когда сторонники Ельцина вооружались из арсеналов МЧС с санкции Сергея Шойгу. Неостановимый ход времён.)
Утром тридцать лет назад казалось, что избран путь. Тяжёлой трагичной ценой. Через огонь и кровь. Казалось напрасно – хозяева сменили маршрут. И могут повторить на следующих поворотах. Оттого бы и стоило вспомнить по-настоящему: что и как случилось 30 лет назад. Главное даже – не что, а для чего.
Никита Требейко, «В кризис.ру»
