Драматичная современность Ливана, ужас недавней Бейрутсимы, скорбь по Жослин Хуэйри и отчаянная ярость протестов не затеняют прошлого. Сегодня отмечается тридцатилетие другой кровавой трагедии. 21 октября 1990 года в Бейруте был убит лидер национал-либералов Дани Шамун. Вместе с ним погибли жена и двое сыновей. «Это убийство было столь жестоким, что шокировало даже закалённых войной ливанцев»… Политические обстоятельства преступления усиливают актуальность траурного юбилея.
За два месяца до гибели Дани Шамуну исполнилось 56 лет. Он происходил из потомственной ливанской элиты. Маронитский – восточно-католический – клан Шамун издавна являл собой ливанскую политическую аристократию. Нимр Шамун, дед Дани, организовывал движение ливанских арабов-христиан против османского владычества. Огюст Адиб-паша, двоюродный дед, возглавлял местное правительство во времена французского мандата. Отец Камиль Шамун был среди лидеров движения за независимость, а в 1950-х – президентом Ливана.
Шамуны всегда ориентировались прозападно, считали Ливан христианским форпостом на Ближнем Востоке. Президент Камиль Шамун проводил праволиберальную политику. Развивал рыночные начала в экономике, укреплял парламентскую демократию. Тесно сотрудничал с США, Великобританией и Францией на основе жёсткого антикоммунизма. В 1958 году он подавил левый мятеж с помощью американских войск. Его твёрдость спасла страну от диктатуры иракского типа. Ливан остался единственной в арабском мире демократической страной. А заодно «ближневосточной Швейцарией», международным финансовым центром с довольно высокими стандартами жизни.
Однако Шамуну-старшему пришлось уйти в отставку. Он ещё не раз был министром, всю жизнь оставался авторитетным депутатом. Но главное – основал Национал-либеральную партию (НЛП). В рядах НЛП объединились представители маронистской аристократии модернистского толка и христианского среднего класса. Но не только. Камиль Шамун консолидировал сторонников особого пути Ливана в арабском мире: буржуазно-демократического развития в союзе с Западом и мире с Израилем.
Дани Шамун в те бурные времена учился на инженера в технологическом колледже лондонского Университета Лафборо. Отца, конечно, поддерживал, но политикой особо не интересовался. Больше – светской жизнью. Именно в 1958-м он впервые попал в центр медиа-внимания. Когда женился на австралийке Патрисии Морган, киноактрисе и фотомодели. Вот, мол, меняются времена и поколения, ну ныне и молодёжь… Но между прочим, Пэтти Шамун как раз была тогда в Бейруте и по нескольку раз в день перезванивалась с Лондоном. Успокаивала Дани: всё в порядке, всё под контролем.
Дани и Пэтти были счастливы в браке. У них родилась дочь Трейси. Муж работал по инженерной специальности. Жена основала первое в арабском мире модельное агентство. Оба непрерывно вращались в светском вихре. Камиль Шамун-старший даже советовал Пэтти пореже бывать на собраниях НЛП. А то не туда засматриваются партийцы.
Жизнь Дани Шамуна – как и миллионов других ливанцев – перевернула гражданская война. Начало пришлось на 1975 год – пик «советского мирного наступления». Вьетконговцы вступили в Сайгон, полпотовцы – в Пномпень, Патет Лао – во Вьентьян; «чёрный коммунизм» захватил Анголу и Мозамбик; на древней абиссинской земле свирепствует Менгисту; в Индии – нужное ЧП; в Хельсинки Запад покорно подписывает Заключительный акт, продиктованный товарищем Брежневым… Дело за Ближним Востоком.
Здесь тараном могла послужить Организация освобождения Палестины. Ясир Арафат имел, конечно, собственные цели. Для него на первом месте было «сбросить Израиль в море». Но в том, что касалось сокрушения прозападного форпоста, Исполком ООП вполне сходился с ЦК КПСС. Ливанская «гражданка» начиналась по-российски – как схватка красных и белых. «Столкновение коммунизма с антикоммунизмом», – коротко и ясно сказал Камиль Шамун.
По одну сторону – ООП, социалисты, коммунисты, панарабисты-насеристы. В общем, «левомусульмане». По другую – фалангисты партии Катаиб, ультранационалистичные «стражи кедров» (считавшие ливанцев не арабами, а финикийцами), феодально-замковая Марада, национал-либералы. Этот лагерь называли правохристианским. Поразительный термин. Но очень чёткий.
Будь Ливан в полной мере «цивилизованным государством», он, скорей всего, достался бы Арафату и коммунистам. Но помешала традиция. Ливанские общины верны своим традиционным ценностям и вождям. И обладали собственными вооружёнными формированиями. Идеалы НЛП отстаивала Милиция Тигров. Несколько тысяч человек хорошей боевой подготовки, в основном бывшие военные и жандармы. При огнестреле, бронетехнике, артиллерии и даже ЗРК. Командовал отставной армейский офицер Наим Бердкан, доверенное лицо Камиля Шамуна и начальник его секьюрити.
Гражданская война в Ливане стартовала 13 апреля 1975-го. Перебранка палестинского патруля с фалангистским у маронитской церкви Мар-Микаиль переросла в перестрелку, бой и Автобусную резню. «Тигры» стали бок о бок с фалангистской милицией Катаиб. Сражались в столичной Битве отелей. Суровый Бердкан демонстрировал сильный уровень и особую жесть, особенно межконфессиональную. Но с переменным успехом. В январе 1976-го «тигры» потеряли горную крепость Иклим эль-Харуб. Там погиб Наим Бердкан. И тогда во главе национал-либерального ополчения стал Дани Шамун.
Никогда прежде он и близко не ждал себе такой судьбы. Да и отец не ждал. Если на то пошло, политическим наследником Камиль видел не младшего сына Дани, а старшего Дори. Но ведь известно, кто предполагает, а кто располагает.
В последний день января 1976 года правохристиане объединились в Ливанский фронт. С военным крылом Ливанские силы. Непростым это было делом – объединиться. Ливанские марониты очень разные люди. Даже при единой вере и близких взглядах. А уж Дани Шамун сильно выделялся и в этом многоцветии.
Главной силой правохристианского лагеря была не НЛП. Лидировали фалангисты Катаиб. Тому были глубинные социальные причины. «Ливанская фаланга сознательно обращалась к низам, ориентировалась на христианские массы. Клан Жмайелей поднимался на откровенном популизме, – говорится в современном исследовании. – Через бизнес и спорт. Ливанские фалангисты не любили местную аристократию, даже христианскую и маронитскую. Достаточно было сравнить, как повязывал галстук Пьер Жмайель, а как – Камиль Шамун».
Пьер Жмайель – основатель Ливанской фаланги – тоже шейхского рода, тоже христианин-маронит, тоже многократный министр. Тоже правый националист и антикоммунист. Тоже прозападный деятель. Но ни разу не либерал. На Западе его привлекало другое. Фалангу он создал в 1936 году, побывав в Германии, Италии и Испании. «Секрет успеха – в дисциплине, порядке и взаимной верности. В партии нет компромиссных позиций. Или подчиняешься, или уходишь», – говорил старый Пьер. Этот мудрый порядок фалангисты стали уверенно распространять на весь Фронт и все Силы.
Чем были похожи НЛП и Катаиб, так это построением верхушек. Первые лица – главы семейств: Камиль и Пьер. В политических советниках – старшие сыновья: Дори и Амин. Партийными армиями командуют сыновья младшие: Дани и Башир. Но Башир Жмайель – он же Президент навеки, он же Луч надежды – был абсолютно уникален. Конкурировать с таким бесполезно.
Летом 1976-го правохристиане победили в Сражении за Тель-Заатар (один из рубежных боёв Холодной войны). Коммуно-палестинская коалиция от поражения уже не оправилась. Но в войну включалась более мощная сила – сирийский режим Хафеза Асада-старшего. Перед лицом такого противника Башир Жмайель требовал «единства винтовки».
Асад имел союзника среди правохристиан – экс-президента Сулеймана Франжье и его движение Марада. Эта сила изначально стояла особняком, но на новом этапе войны превратилась во врага. Бойцы Марады стреляли по фалангистам. Кто бы стал терпеть подобное? Только не Башир. И не командиры его спецназа и секьюрити Самир Джааджаа и Ильяс Хобейка.
13 июня 1978 года фалангисты ответили Эденской резнёй. Были убиты три десятка человек. Ранен в перестрелке Самир. Командование перешло к Хобейке. Далее совершился расстрел командира ополчения Марады Тони Франжье-младшего (с женой и дочерью). «Социальный бунт против феодализма», – сказал Башир.
Последним соперником Катаиб в Ливанском фронте осталась НЛП. Но тут было сложнее. Политические противоречия отсутствовали. Но за исключением одного важного: кто главный? чья винтовка будет едина? К тому же, имелись экономические. Фалангисты и «тигры» контролировали разные порты на северном побережье Ливана. Их требовалось соединить в общую коммуникационную систему. Под чьей эгидой? Начались тёрки, последовали и перестрелки.
К лету 1980-го Башир посчитал: пора решать вопрос. Пьер не имел возражений. Что интересно, не очень возражал и Камиль. Экс-президент посчитал избыточной энергию Дани. Пора проучить. Но не так, чтобы возникла смертная кровная вражда. Подобная той, что разделила после Эдена Жмайелей и Франжье. Всё-таки Шамуны и национал-либералы – не враги, а союзники.
Резню в Сафре фалангистское командование запланировало на 7 июля 1980 года, в четыре часа утра. Однако специально выждали целых шесть часов – чтобы дать Дани уехать. Не ссорить на всю жизнь почтенных отцов. А в десять утра фалангисты пошли в атаку под командованием Хобейки. Погибли около двухсот человек. Был сожжён дом Дани. Но сам он уже был далеко.
Шамуны всё поняли. «Милиция Тигров» перешла под командование Башира Жмайеля. (За немногими исключениями «Свободных Тигров», ушедших в свободное плаванье.) А Дани Шамун вообще на несколько лет оставил политику. Не потому, что боялся. Он был смелым человеком. Да и бояться чего-то в Ливане бессмысленно. Даже теперь, уж не говоря о том времени. Что-нибудь всегда случится, не одно так другое. Просто он понял: винтовка действительно должна быть в одних руках. Есть Башир, и этим всё сказано.
Ливанский фронт превратился в декорацию Ливанской фаланги. Ливанскими силами командовали Башир и преданный ему Самир. Победоносная Битва при Захле 1981 года, где Ливанские силы справились с сирийскими регулярными войсками, прошла уже без Шамуна. А вот «свободные тигры», сводя счёты со своей бывшей партией, оказались на сирийской стороне…
Жил Дани в Западном Бейруте. Эту часть ливанской столице контролировали мусульмане. Вроде как противники. Но с ними было спокойнее, чем с единоверцами и союзниками в Бейруте Восточном. К тому же Шамуны имели союзников в суннитской общине. Мусульманские правые политики и бизнесмены нередко дружили с НЛП.
Огромную роль играли и личностные особенности Дани. Даже посреди войны он оставался очень обаятельным, коммуникабельным и доброжелательным. Рядом с ним вспоминались прежние времена, представлявшиеся потерянным раем. Для всех конфессий. Наверное, не для войны он вообще был создан.
Шамун-младший ненадолго уехал из Ливана. А вот Пэтти Шамун уехала надолго. Не выдержала жизни в бесконечной войне. В 1983-м супруги развелись, Пэтти перебралась в Лондон. Дани женился на Ингрид, ливанке немецкого происхождения. Родились два сына и дочь.
Башир Жмайель, избранный президентом Ливана, приглашал Дани Шамуна на родину. Дани медлил с ответом. Но вернулся. После того, как 14 сентября 1982-го Президент надежды погиб от взрыва, устроенного сирийской агентурой. В трудный час, общий для христиан и ливанцев.
Ливанская война и политика стали уже другими. Сирийская интервенция, израильское вторжение. Нарастание шиитского исламизма. Бессильное президентство Амина Жмайеля, не способного заменить брата. Беспросветная война Ливанских сил с шиитской «Амаль». Зловещие манипуляции асадовской разведки. Раскол Катаиб, жестокие бои между неистовым фалангистом Джааджаа и перекинувшимся на сирийскую сторону Хобейкой. Мирный договор с Израилем и его быстрый разрыв. Неумолимое надвижение тени Хафеза Асада. Медленный, но верный захват Ливана Сирией. Как далеко всё ушло от ясности времён тель-заатарской победы!
Но Дани Шамун решил вернуться в политику. В 1983 году отец назначил его генеральным секретарём НЛП. И даже вновь поручил командовать «Милицией Тигров». Но то была лишь тень прежней боевой когорты – сотня человек охраняла партийных лидеров. Через два года, в 1985-м, Шамун-старший передал сыну председательство в партии. В 1987-м Камиль Шамун ушёл из жизни, предупредив, что Ливан катится в катастрофу. (Пьера Жмайеля не стало тремя годами ранее.)
Дани Шамун сделался полновластным лидером НЛП. Однако партия была уже далеко не та. Ибо не тот стал Ливан, его маронитская община и правохристианский лагерь. Недаром сам термин «правохристиане» почти забылся к концу 1980-х.
В 1988 году Дани Шамун воссоздал Ливанский фронт. Но этот шаг имел сугубо символическое значение. Да и то без особого резонанса. Без Камиля Шамуна, «Милиции Тигров» и союза с фалангистами НЛП сдавала позиции. Дани отстаивал ливанский суверенитет, требовал вывода сирийских войск. Многие с ним соглашались. Шамун-младший в значительной степени унаследовал авторитет отца. Да и самого в стране уважали. Лично Дани до конца жизни привлекал массовые симпатии. Просто как человек.
Но верные слова требовали силового подкрепления. Иначе ведь их редко кто слушает.
НЛП поддерживала тех, за кем были вооружённые люди, сопротивлявшиеся сирийцами. Сначала генерала Мишеля Ауна, но тот недолго противостоял Асаду. Затем Самира Джааджаа, который дрался по-настоящему. Но бои были проиграны. В ливанской гражданской войне победил сирийский президент. Таифские соглашения 1989-го фактически установили над Ливаном контроль Хафеза Асада.
Дани Шамун сделал новый ход: вышел на связь с Ираком. Саддам Хусейн был непримиримым врагом Асада. Ливанские патриоты могли рассчитывать на помощь багдадского диктатора против дамасского диктатора-оккупанта. Но время оказалось неудачным. С августа 1990-го Хусейн, захвативший Кувейт, сделался главным врагом «цивилизованного мира». А на Дани стали смотреть как на сообщника. Безо всяких на то оснований.
Зато кое-кто отнёсся к проекту Дани со звериной серьёзностью. Ранним утром 21 октября 1990 года в дверь бейрутского дома Шамунов постучались люди в форме ливанской армии. Хозяин открыл сам. В дом ворвались трое автоматчиков. Дани вступил в драку, но долго она не продлилась – пули есть пули. Следующая очередь скосила подбежавшую Ингрид. Затем убийцы прошлись по дому. Нашли семилетнего Тарика и девятилетнего Жюллиана. Обоих застрелили. Дочь Тамара спаслась только потому, что годовалую девочку попросту не заметили.
«Страна потрясена. Шокированы и христиане, и мусульмане, и друзы. Не только хладнокровным убийством целой семьи. Дело также и в том, что Дани Шамун был очень обаятелен и популярен. У него было много друзей во всех общинах», – констатировала американская «Крисчен Сайенс Монитор».
Ливанские власти уже были придатком сирийских. Ответственность за убийство возложили на Самира Джааджаа. В 1994 году его сумели арестовать. И держали в подземной одиночной камере до 2005-го. Единственного из всех полевых командиров ливанской гражданской войны. Ибо этот человек, «догматично благочестивый, как все горцы», не из тех, кого можно остановить без пули или решётки.
Полтора десятилетия назад Кедровая революция покончила с сирийской оккупацией Ливана. Самир Джааджаа триумфально вышел из тюрьмы и вновь возглавил Ливанские силы: «Мы не остановимся, пока не завершим нашу революцию!» Обвинение в убийстве Дани Шамуна и его семьи с Джааджаа официально снято.
В эту версию и раньше мало кто верил. У сирийцев и их местной агентуры хватало других причин для расправы над Джааджаа. Достаточно сказать, что ливанской опорой Асада много лет был свирепый Хобейка, личный враг Самира (взорванный в 2002 году – возможно, по приказу из Дамаска). Брат Дори Шамун, возглавивший семейный клан и НЛП, прямо заявлял: «Самир невиновен. Дани убит сирийскими агентами». Не столь категорична была дочь-писательница Трейси Шамун: «Мне важнее знать, кто совершил преступление, чем что будет с преступником. Повесят ли его, получит ли он пожизненное, мне всё равно. Невиновен – пусть отпускают».
Но преступники по сей день – неустановленные лица. Обычно подозреваются сирийские спецслужбы, их ливанская агентура, часто персонально Хобейка. Но поди теперь что-то докажи. Режим Хафеза Асада на фоне нынешней Сирии представляется чем-то из жанра фэнтэзи. Башар Асад никого не оккупирует, а зовёт оккупантов спасать себя. Не только иранских аятолл. Не только путинских боевиков. До того доходит, что на стороне Башара – наследника страшного Хафеза – воюют ливанские исламисты «Хезболла». Меняются же времена.
Тень иностранной оккупации над современным Ливаном нависает та же, что над Сирией – иранского режима аятолл. «Башир, веди нас! Освободим Ливан от персидских полчищ!» – призывают фалангисты нового поколения. Существует поныне и ливанская Национал-либеральная партия. Дори Шамун претворяет заветы Камиля и хранит память Дани. Нормализованы отношения с НЛП с Ливанскими силами и Катаиб. Хотя союза не получилось. Председатель Катаиб Сами Жмайель, племянник Башира, не извинился за Сафру. Обоснование простое: Башир был вынужден. Так было надо. «Шла борьба, известная тебе…»
Но Дани Шамуна убили другие. Он не должен был так погибнуть. И сегодня ливанцы вспоминают этого человека. «Благослови Всевышний мечту Ливана» – написал Фуад Абу Надер.
Никита Требейко, «В кризис.ру»