Тысячи и тысячи ливанцев молились за эту женщину. Она вошла в историю Ливана живым символом христианского достоинства, стойкости и сопротивления. Она стала олицетворением веры, добра и любви. Негасимая свеча под образом Девы Марии сопровождала её от фалангистской казармы до движения «Жизнь». Сегодня Жослин Хуэйри умерла в Больнице Богоматери древнего финикийского города Джебейль. «Может быть, я и не выбирала свой путь. Я просто следовала знамениям, которые слал мне Всевышний».
Девушка из почтенной семьи бейрутских католиков-маронитов не любила, когда её пытались вразумлять. От рождения вольнолюбивая Жослин сама могла вразумить любого. Нечасто ходила в церковь. Спорила в школе с учителями. Спорила в университете, где училась на юриста-политолога. Не соблюдала благочестивый дресс-код. Нарочно надевала брюки вместо юбки. Не заставите. Не дождётесь.
Но с детства уважала партию Катаиб – Ливанскую фалангу. Отчасти тоже из духа противоречия. Полвека назад по всему миру были популярны левые идеи. Естественно, Жослин Хуэйри шагнула напротив. В 1972 году семнадцатилетняя девушка вступила в крайне правую Катаиб, партию ливанских националистов и антикоммунистов. Партию арабских христиан – католиков восточного обряда. Ливанская фаланга считала себя хранителем огня исконного рыцарского Запада (не нынешней толерантно-политкорректной расслабухи). И авангардом Запада на Востоке.
Внезапно выяснилось, что всегда и всем противоречащая Жослин поразительно дисциплинирована. И верна не только идеям, но и авторитетам. Отцу и сыну Жмайелям. Старому Пьеру, основателю Фаланги. Молодому Баширу, командиру партийных боевиков.
Ливан тех лет ещё был «ближневосточной Швейцарией», благополучной страной банков и курортов. Но уже сгущались тучи грядущего побоища. Организация освобождения Палестины, боевики Ясира Арафата, обосновались в Ливане как у себя дома. Страна раскалывалась на правохристиан и левомусульман, национал-фалангистов и насеристов-социалистов. «Я видела палестинцев… Это психологически подготовило меня к войне», – говорила потом Хуэйри. Вот когда реально «понаехали тут», а вовсе не в современной России… Те, кто сейчас возмущаются дворниками из Средней Азии, перед заезжими палестинцами скорей всего были бы тише воды ниже травы. Ибо не фаланга.
Гражданская война в Ливане началась «Автобусной резнёй» 13 апреля 1975 года. Первыми схватились авангарды – фалангисты и палестинцы. К зачинателям примкнули союзники. Битва за битвой обрушивалась на Бейрут, охватывая весь Ливан.
Жослин Хуэйри встала в ряды фалангистской милиции. Была сформирована бригада из двенадцати девушек. Державшая свой участок бейрутского противостояния. Наравне с парнями. Тут и зажглась свеча под иконой Девы Марии в расположении женского правохристианского отряда.
Её уверование совершилось ночью 6 мая 1976 года. Вшестером девушки столкнулись с полусотней арафатовцев. К противнику подтянулись ещё сотни две. Завязалась перестрелка. За шесть часов арафатовцы так и не сообразили, кто ведёт по ним огонь из укреплённого здания. А Жослин впервые молилась: «Господи, если суждено, чтобы с кем-то случилось плохое, пусть это буду я». Когда враг явно изготовился к штурму, Хуэйри пробралась на крышу и кинула гранату. Погиб командир нападавших. Случилось невероятное: арафатовцы решили, будто к правохристианам подошло подкрепление, и поторопились отступить. Лишь одна девушка из шести была легко ранена.
Это было названо «чудо Жослин» и «встреча с Христом». А как иначе? «Я узнала, что Бог есть и что Он с нами. Никто другой не мог бы нас спасти».
Жослин решила уйти в монастырь. Но героиню-христианку вызвал Башир Жмайель. Нужно подготовить и возглавить женскую бригаду фаланги. Вопросов нет. Будет сделано. «Между Иисусом и Ливаном пришлось выбрать Ливан».
Полторы тысячи ливанок-фалангисток назвались даже не сёстрами, а «дочерями Жослин». Тренировки и бои. Политзанятия и проповеди. Которые читала Хуэйри под той же свечой. Многие потом замечали: женская бригада усилила религиозность всей фаланги, всего правохристианского лагеря. Но порой Хуэйри внушала страх не только врагам – твёрдость веры оборачивалась жёсткостью служения.
В 1982 году Башир Жмайель был избран президентом Ливана. Но почти сразу погиб в сирийском теракте, став «президентом навеки». Ответом стала резня в Сабре и Шатиле, устроенная свирепым Ильясом Хобейкой. Жослин Хуэйри осудила эту расправу. Через несколько лет в фаланге произошёл раскол. Хуэйри не пожелала участвовать в междоусобице Ильяса Хобейки с Самиром Джааджаа. Она отошла от этой разборки, как другой герой фалангистской борьбы Фуад Абу Надер. Воевать за правохристианское дело – да, без сомнений. Но не за то, кто станет начальником.
В 1986 году Жослин Хуэйри ушла на гражданку. Она никогда не отказалась ни от самой себя, ни от своего прошлого. «Без винтовки в руках мы не сохранили бы страну, не защитили бы Ливан от палестинцев. Но я никогда не стреляла в безоружных. И не я пришла к ним, они ворвались к нам», – говорила Жослин с суровым блеском в глазах.
Настало иное. Хуэйри создала женские христианские организации «Ливанки 31 мая» и «Да – жизни». Первая – за справедливое и гуманное устройство общества. Вторая – против абортов, за традиционную семью и простое женское счастье.
Занималась благотворительностью. Продолжала христианскую проповедь. Помогала семьям и женщинам, новым своим «дочерям». Не только католичкам-марониткам. «Был случай, – рассказывала Жослин, – к нам пришла палестинка. Её заставляли сделать аборт, она не хотела этого. Осталась с нами. С нами и её ребёнок». Создала Хуэйри Центр Иоанна Павла II – «Дабы мог каждый жить в согласии с Евангелием».
Именное посвящении организации не случайно. С великим почтением поминала Хуэйри и Иоанна XXIII, и Павла VI. Но Кароль Войтыла – Иоанн Павел II, Папа Свободы и Солидарности, был для неё маяком и образцом, подобно Баширу Жмайелю. «Какое утешение даёт нам лицо Марии. Как озаряла она двух великих понтификов на их пути испытаний». Сказано при канонизации Иоанна Павла II и Иоанна XXIII.
Жослин Хуэйри состояла в Папском совете. Укрепляла традиционные ценности христианства, католицизма и маронитства. Налаживала диалог с мусульманами. Была при этом весьма консервативна: «Остановить тех, что задумали лишить нас души под предлогом следования современности». Привет сегодняшним адептам истерической «сверхноволевости», повезло же им не встречаться (а то попробовали бы наехать как на Джоан Роулинг – была бы картина маслом).
Она оставалась готова к силе. Седую женщину, социального работника, давно отложившую оружие, спрашивали об идеале и узнавали: «Молодой ливанский воин, рождённый матерью, воспитанный отцом, охраняющий младших братьев и сестёр» (что-то есть в этом образе от «президента навеки» Башира). Прекрасно общество любви и дружеской открытости – но только люди свободы и силы способны его сберечь.
Из-за тяжёлой болезни она не участвовала в бурных ливанских событиях последнего времени – зато среди лидеров оказался её друг Фуад Абу Надер. Но страна знала: «В прошлом мы боролись за свою землю и независимость. Сейчас – за свою культуру, за то, чтобы остаться самими собой и стать такими, какими мечтаем стать. За свой поиск пути в этом мире», – указала Жослин Хуэйри на различие времён.
Вновь и вновь убеждаешься: разными бывают духовные скрепы. Кому – произвол и коррупция, тупо-садистский отстой. А кому – подлинный свет за жизнь и готовность её защитить. Они несовместимы. Но спор решается, как решила Жослин Хуэйри на своей встрече с Христом.
«Жослин Хуэйри, икона сопротивления, борьбы и чести, Вы можете быть спокойны – Ливан защищён, Катаиб верна Вашей памяти», – говорится в заявлении фалангистской партии. «Я не оплакиваю Вас, потому что над героями не плачут – их венчают лаврами», – добавляет председатель Катаиб Сами Жмайель. Внук Пьера, сын Амина, племянник Башира.
Никита Требейко, «В кризис.ру»