10 декабря 1909 родился архитектор Николай Баранов. В 1938—1950 годах, то есть в самое страшное блокадное время, он был главным архитектором Ленинграда. Он смог эффективно и быстро организовать маскировку города, провёл обмер и детальную зарисовку исторических зданий, после блокады это помогло воссоздать многие утраты.
Считается, что зачин переименованям ленинградских улиц положил тогдашний секретарь горкома Алексей Кузнецов ― будущий главный страдалец по «Ленинградскому делу». Ан, нет. На самом деле возвращения старых названий добился Николай Баранов. В октябре 1943 года он предложил партийным властям блокадного Ленинграда возвратить двум десяткам площадей и улиц их исторические дореволюционные названия. Как бы в русле инициативы партии и правительства для возбуждения народного патриотизма.
Почти всё делопроизводство по возвращению имён проходило под грифами «Секретно» и «Совершенно секретно». Стенограммы заседания руководителей города по вопросу переименования улиц рассекречены только в 2008-м. Состоялось оно 5 января 1944 года. Единственный, кто высказывал сомнения был как раз горячий и прогрессивный Кузнецов. А убеждал его упёртый и замшелый сталинист Жданов: «Советский проспект ― название неудачное. Другие улицы у нас, получается, несоветские? Или антисоветские?» И добавил совсем уж крамольное: «В каком городе нет проспекта Карла Маркса, Ленина или Свердлова? Ленинград потерял своё лицо, оригинальность городских названий. Невского проспекта больше нет нигде».
После этого последовало массовое переименование. Проспект 25-го Октября снова стал Невским, площадь чекиста Урицкого ― Дворцовой, а Воровского ― Исаакиевской. Улица Розы Люксембург стала снова Введенской (но в 1952 году она была опять переименована, на этот раз ― в честь руководителя молодёжного бандеровского подполья в Донбассе Олега Кошевого, просуществовала под этим именем до 1991 года), проспект Пролетарской Победы опять стал Большим проспектом В.О., а Карла Либкнехта ― Большим проспектом П.С. Улица 3-го Июля стала Садовой, проспект Володарского ― Литейным, Советский ― Суворовским, Нахимсона ― Владимирским. Республиканский мост снова стали называть Дворцовым, а проспект Рошаля ― Адмиралтейским. Всего поменяли 20 городских названий.
Но, пожалуй, самое крутое переименование коснулось проспекта Ленина. Баранов предлагал вернуть первоначальное название ― проспект Петра Великого. Но это уж, по мнению партработников, ни в какие рамки не лезло. Поэтому от имени вождя мирового пролетариата отказались ради купца Ивана Пискарёва, который в середине XIX века владел в этом районе земельными участками «на месте высоком, сухом, с рощами, сосновыми, берёзовыми, и сенокосными лугами». То-то бы им Лукич спасибо сказал: так хоть царь, к тому же великий, а тут какой-то купчишка…
После войны Николай Баранов смог возродить ленинградскую школу реставраторов, организовал ударное восстановление города и пригородов. Одна из самых интересных градостроительных идей Баранова воплощается только сейчас. И то ― не в полном объёме. Баранов хотел объединить все зелёные массивы вокруг кронверка Петропавловской крепости. Центральный городской парк должен был начинаться от Троицкой площади и соединить Александровский парк, территорию бывшего завода минеральных вод, кронверк с артиллерийским музеем, сад Народного дома, зоопарк, городской питомник вдоль проспекта Добролюбова (именно здесь сейчас проектируют «Тучков буян») и Петровский остров, где по проекту Баранова строился нынешний стадион «Петровский». Исторически этот парк воспроизводил утраченные Петровский загородный парк, насыпь перед рвом Петропавловской крепости. С градостроительной точки зрения парк становился «главным звеном новой пространственной композиции центра Ленинграда, решающей его развитие вдоль берега Малой Невы к берегу залива».
Для воплощения этого проекта Баранов успел сделать многое. Был утверждён проект парка. Начата реконструкция Троицкой площади. У кронверка и на Петровском острове разобрали склады. Расчистили пространство вокруг Народного дома. Начали посадки деревьев.
Но тут завертелось «Ленинградское дело». Баранов, естественно, был осуждён. К счастью, не расстрелян. В 1950-м его исключили из Союза архитекторов и выслали в Среднюю Азию. Через четыре года реабилитировали. Но в Ленинграде он больше не жил.
Хотя очень переживал из-за того, что не смог воплотить проект парка. «В шестидесятые годы была допущена досадная ошибка ― значительная часть территории бывшего лесопитомника на проспекте Добролюбова была застроена крупными зданиями. А именно здесь предполагалось развитие средней зоны центрального парка, призванной объединить в одно целое зелёные массивы у Петропавловской крепости и на Петровском острове», ― говорил он. Интересно, что сказал бы сейчас, особенно посмотрев на редкостно уродскую (даже по современным невзыскательным меркам) эйфмановскую академию танца. Впрочем, в следующем году средства на это безобразие в бюджет города не заложены, так что есть надежда, что строительство затянется. А там, глядишь, всё само зарастёт… ну хотя бы даже и бурьяном ― всё лучше.
Баранов руководил проектированием и строительством СКК ― на то время одним из крупнейших спортивных сооружений в Европе. Открыт он был сорок лет назад, к Олимпиаде-80. В нынешнем году его разрушили. Наплевав на петербургский Союз архитекторов и городское отделение ВООПИК, которые просили Комитет по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры Санкт-Петербурга включить СКК в перечень выявленных объектов культурного наследия. Всё, что осталось от комплекса ― статуи «Искусство» и «Спорт», созданные замечательным скульптором Валентиной Рыбалко специально для СКК. Их присвоил «Газпром» и установил на своей футбольной «Газпром Арене».
Это к вопросу о традиционных ценностях, памяти и прочих фитюльках, которыми обильно увешивает себя режим.