11 апреля 1917 года в Петроград из ссылки вернулась Екатерина Брешко-Брешковская. «За полчаса приблизительно до прихода поезда, на вокзал прибыл министр юстиции А. Ф. Керенский. В руках министра ― большой букет из красных роз. Министр юстиции вошёл в вагон, где находилась Е. К. Брешко-Брешковская, трижды расцеловался с нею и подал букет. Затем А. Ф. Керенский об руку с бабушкой вышел на перрон», ― так описывала эту встречу «Петроградская газета».
Но суетился на перроне не только Керенский. Встречать «бабушку русской революции» пришли тысячи людей ― матросы, солдаты, рабочие, интеллигенция. По рассказу той же «Петроградской газеты», когда Брешко-Брешковская вышла из вагона, «толпа обнажила головы. Несколько человек бросились к бабушке и стали целовать её руки. Некоторые плакали от умиления». А по пути следования поезда из далёкой сибирской ссылки в Петроград в вагон Брешко-Брешковской врывались толпы восторженных крестьян, сельских интеллигентов, мещан…
Надобно заметить, что время было весьма революционное, приподнятое и свободное. Никого, как теперь, не гнали встречать высоких гостей. Всё делалось совершенно добровольно, по зову сердца.
Она провела детство и юность в имении родителей в Черниговской губернии. После окончания гимназии помогала отцу в подготовке освобождения крестьян. Вместе с ним открывала школы, библиотеки, ссудо-сберегательных кассы. Но «дней александровых прекрасное начало» вскоре обернулось тупой реакцией. Школу и крестьянские кассы закрыли. Возможности легально «работать на пользу дорогого ей народа» не стало. Брешко-Брешковская оставила мужа и ребёнка, вступила в кружок «чайковцев» и со всем пылом пошла «в народ». В 1874-м была арестована и после трёхлетнего заключения на «Процессе 193-х» была приговорена к пяти годам «заводских работ». Пыталась бежать с поселения, была поймана и приговорена к 4 годам каторги и плетям (это всё-таки не применили). Отбывала срок на Карийской каторге, потом находилась на поселении в Забайкалье. В 1896-м по амнистии получила разрешение вернуться в европейскую Россию. Но не почивала на лаврах, а разъезжала по стране в поисках единомышленников. Она стала активной сторонницей политического и аграрного террора, считая их наиболее эффективными в борьбе с царизмом. Именно под её влиянием Григорий Гершуни отказался от мирного сопротивления и окончательно перешёл на революционный путь. Она стала одним из создателей партии социалистов-революционеров и ― что особенно важно ― её Боевой организации. Встречалась и вдохновляла Бориса Савинкова, Ивана Каляева, Егора Сазонова.
Несколько лет в связи с угрозой очередного ареста Брешко-Брешковская провела за границей. Вернулась в Россию во время революции 1905―1907 и принимала в ней активное участие. Была арестована по доносу Азефа. Почти три года провела в Петропавловской крепости. В 1910-м снова приговорена к ссылке, была сослана в Сибирь. Снова пыталась бежать, снова была схвачена. Отправлена в Якутск, а затем ― в Иркутск и Минусинск. Там она оставалась до Февральской революции. Всего в тюрьмах, на каторге и в ссылке она провела почти три десятилетия своей жизни.
Жизнь, несомненно, яркая, но не так, чтобы очень выдающаяся на фоне сотен таких же пламенных революционеров. Почему же такой триумф в Петрограде? Чем так привлекала «простые» сердца и души бабушка-дворянка Екатерина Брешко-Брешковская?
«Я всё более убеждалась в том, что интеллигенция, живущая вне близкого соприкосновения с крестьянами и рабочими, не проникшая в их симпатии и верования, совсем не знает сущности души простого народа, совсем не улавливает тех изменений в народном миросозерцании, какое мне пришлось наблюдать и изучать за полвека, за всю жизнь мою, даже включая детство. «Государственные» люди уверены, что они всё лучше знают. Это огромная ошибка. Среди простого народа есть те же государственные головы, т. е. умы, понимающие, насколько необходимо всегда иметь в виду благосостояние всей страны, всего народа; и в то же время обладающие несомненным знанием психологии своего народа. С ними надо говорить, их привлекать к ответственной широкой работе».
Екатерина Брешко-Брешковская ― одна из немногих ― понимала, кто на самом деле делает историю и вершит судьбу страны. Не к продвинутым избранным интеллектуалам, а к глубинному народу, к ватникам она обращала свою революционную проповедь. И встречала горячий отклик, была для них не далёкой и недосягаемой валькирией революции, а «бабушкой». Которая верит в их силу и разум.
Наверно поэтому благодарный и всё понимающий глубинный народ сразу в Смоленском, Черниговском, Симбирском и Харьковском округах выдвигал её кандидатуру в Учредительное собрание. Знали кому доверять свою судьбу.