Диктаторский характер политического режима порождает болезненный интерес к властному закулисью. Хотя бы из инстинкта самосохранения: понять бы, чем одарят ещё. Рассуждения о «путинском политбюро», о сравнительном влиянии придворных тяжеловесов слышатся не первый год. Но расклады 2012-го выглядят безнадёжно устаревшими после крутого прошлогоднего разворота. Персонажи на олимпе остались почти все те же. Но война не спрашивает.
Проще было в СССР, где была непререкаемая официальная верхушка в лице Политбюро ЦК КПСС. При Ленине – группировка подельников по захвату и удержанию власти. При Сталине – клика дружков верховного, каждый из которых в любой день может волею старшего отправиться с вершины под землю. При Брежневе – едва ли не представительный орган, своего рода «палата пэров» высшей номенклатуры с гарантированным представительством партаппарата, госбезопасности, ВПК, хозяйственной администрации, региональных элит.
В эпоху Ельцина модно было рассуждать о созданной им системе сдержек и противовесов. Основная конкуренция шла между финансово-экономическим блоком («гайдарочуайсы»), промышленниками (забытый ныне «духовный отец Сосковец»), «преторианцами» (знаменитый Коржаков) и «свердловским обкомом» (лично преданные делпроизводители типа Лобова и Илюшина). Центр же принятия решений к концу 1990-х переместился в ближний круг высших администраторов, олигархической «семибанкирщины», близких родственников и людей вроде тренера-теннисиста Шамиля Тарпищева.
Владимир Путин оставил в неприкосновенности систему всевластного «политбюро». Это – неприкосновенно. Суть в том, что власть воспроизводит сама себя без оглядки на общество. Иногда сравнительно мягко и закамуфлировано, как в первые послеельцинские годы. Или же жёстко, демонстративно, нагло, как с середины прошлого десятилетия.
Влияние определялось не формально занимаемым постом. Михаил Касьянов в первой половине 2000-х был вроде вторым человеком государства, а кто это замечал? С самого начала утвердилось правление «ближнего круга». Но места в нём распределялись уже иначе. «Страной правят выходцы из ленинградского УКГБ и чиновники петербургской мэрии, уцелевшие в разборках криминальной столицы», – писали аналитики 2000 года. В течение нескольких лет к ним примкнули московские силовики и политтехнологи (иногда унаследованные от времён Бориса Березовского, как Владислав Сурков). Сильно изменилось положение олигархов, частично «выпиленных», частично превращённых в бухгалтеров при правящих государственниках.
Сейчас появились аналитические выкладки о нынешнем ближнем круге. Согласно новейшим исследованиям, в него входят руководители администрации президента Сергей Иванов и Вячеслав Володин, премьер-министр Дмитрий Медведев, министр обороны Сергей Шойгу, мэр Москвы Сергей Собянин. Понятно, почему чиновников разместили именно в таком «весовом» порядке.
Крупный капитал представлен прежде всего госкомпаниями в лице генерального директора «Ростеха» Сергея Чемезова и президента «Роснефти» Игоря Сечина. Сюда же относятся формально частные предприниматели Аркадий Ротенберг, Юрий Ковальчук и Геннадий Тимченко, но их экономический вес обусловлен исключительно связью с главой государства. Характерно политическое, а отнюдь не экономическое значение их «бизнес-проектов», вроде Керченского моста, от которого отказался Тимченко, но принял Ротенберг. Вообще, именно этот сегмент «элиты элит» наименее устойчив. Кто теперь вспоминает некогда особо приближённого православного банкира Сергея Пугачёва?
На первый взгляд может удивить малое количество силовиков – сам Путин да Шойгу. Флагманами этой группы по факту выступают сейчас секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев и председатель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин. Но за их полномочного представителя вполне можно считать Володина. Идеологическое мракобесие первично по отношению к карательным функциям. И тем более к медведевским.
Устойчива ли эта система? Не особенно, судя по судьбе со скандалом отсечённого Владимира Якунина. Неизбежная подковёрная конкуренция, давление внешних санкций и внутреннего экономического кризиса вынуждает обращаться за помощью к «буржуазным специалистам». В своё время огромную роль в спасении режима играл Алексей Кудрин. Теперь его функции выполняют Игорь Шувалов, Антон Силуанов, Герман Греф, Эльвира Набиуллина, Аркадий Дворкович. Их статус по факту куда выше, нежели громогласного Дмитрия Рогозина, отвечающего за такие славные дела, как гособоронзаказ и космодром «Восточный».
Ещё на рубеже 2011/2012-го началось интенсивное ужесточение режима. Хитроумного манипулятора Суркова сменил тогда дуботаранный Володин, уличный протест разбили полицейским ударом на Болотной 6 мая, суды стали руководствоваться не столько УК, сколько решениями Трулльского собора. Дальше – больше. Украинская революция повергла власти в шок, ответом стали внешние захваты, контрреволюционные войны, многолетние сроки по результатам пыточного следствия, телепропагандное сумасшествие, призраки библиотечных дел. Похоже, правящий ареопаг, весьма смахивающий на сталинскую модель политбюро, пребывает в поиске, но не может придумать другого. Когда-то это называли «классовой ограниченностью».
Николай Кольский, «В кризис.ру»