Трудный год заканчивается звучными аккордами. Власти предержащие доказали, что не так уж оторваны от народа. Государство отнюдь не игнорит несогласных. Наоборот, проявляет интерес и внимание. Ширится недовольство – готов ответ. Причём вполне конкретный. Госдума и Совфед выкатывают очередной комплекс запрещений и преследований. Только избалованным Перестройкой может казаться, будто гайки закручены до предела. До конца концов ещё не близко.
Депутат от «Единой России» Дмитрий Вяткин вносит в Госдуму поправки к закону о собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях. Если их примут (а кто-нибудь сомневается?), то несколько соседних одиночных пикетов или даже очередь на одно и то же пикетирование будут приравниваться к митингу. И блокироваться как «несанкционированное массовое мероприятие». Тем более накроются все и всяческие акции у зданий МВД, ФСБ и смежных ведомств. «Не мешайте работать!»
Журналистам запретят высказывать отношение к акциям. Не говоря об организующем участии в них. Новые правила финансирования формулируются как заведомый самодонос спонсора. Вносить средства для оппозиционного мероприятия можно будет только на просвеченный банковский счёт. Никакой наличности. Для справки: Вяткин – потомственный юрист, соавтор закона о наказании за неуважение к власти.
Временная комиссия Совета Федерации по защите госсуверенитета инициирует другой запрет. На государственные и муниципальные должности для «иностранных агентов». Если же «иноагент» ранее привлекался к админответственности, в следующий раз его потянут уже по уголовке. Пока до двух лет. А административную введут за малейшее уклонение от навешивания на себя этой «жёлтой звезды». В избирательном законодательстве должны появиться новые понятия: «кандидат, выполняющий функции иностранного агента» и «кандидат, аффилированный с лицом, выполняющим функции иностранного агента». Отметим, что председатель грозной комиссии Андрей Климов в СССР писал фельетоны для «Крокодила». Но сейчас вроде не шутит.
Целая группа парламентариев – Валерий Пискарёв и Андрей Исаев от «Единой России», Алексей Чепа от «Справедливой», Елена Афанасьева от ЛДПР, Ризван Курбанов от КПРФ (с ними также «АнтиМатильда» Наталья Поклонская и борец со святым Валентином Дмитрий Савельев – всё мэтры как на подбор) заявилась с фундаментальным актом. Эти поправки предназначены в закон об образовании. Режим обеспокоился угрозой просветительства. Кому-то на Старой площади попался, видать, учебник истории XVIII века: дали пофилософствовать Вольтеру и Руссо с прочими энциклопедистами – получили «безбожную и неистовую республику», якобинскую гильотину, «врезали мы королям».
«Создаются предпосылки для реализации антироссийскими силами пропагандистских мероприятий, направленных на дискредитацию проводимой государственной политики» – перепуганы авторы поправок. Естественно. Для такой политики страшен любой просвет. Даже минимальное знание истории рушит мракобесную мифологию номенклатурной державности. Это и впрямь серьёзно.
Заодно – после ритуально-скороговорочного перечисления «расовой, национальной, религиозной» – запрещается просвещать в плане «разжигания социальной розни». Олигархи жаждут спокойствия. И приказывают себя любить.
Но как добиться такого противоестественного чувства? Остап Бендер методички не оставил. Значит – путём государственного просвещения. Путь же тут один: запретить «побуждение к действиям, противоречащим Конституции». Нынешней букве, а главное, духу этого поправленного документа противоречит любое жизненное проявление. Так что зрят в корень. Запрещается, как в советском анекдоте, то, что на букву Ф – «фсё».
Неясно, правда, как сочетать запрет «пропаганды исключительности и превосходства граждан по признаку национальной, языковой, религиозной принадлежности» – с той же Конституцией. Статья 68 – «язык государствообразующего народа», статья 67.1 – «передавших нам веру»… Но не будем задавать наивных вопросов. Юпитерам можно. Кто не верит, тому быки объяснят. Как в Беларуси.
Последняя по времени инициатива этого ряда – законопроект группы сенатора Алексея Пушкова (бывший либеральный спичрайтер Горбачёва, ныне носящийся с «конституционным статусом державы-победительницы»). Тут отеческая забота уделена киселям-соловьям. Несчастных агитпроповцев нужно защищать особым законом. Как убогих.
Эти поправки вносятся в законы об информации и о мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям прав и свобод граждан Российской Федерации (второе особенно звучит). Роскомнадзору поручат искать и находить, кто дискриминирует путинские медиа-конторы (их, конечно, называют «российскими»). Если кто не рвётся предоставлять трибуну отстою – штрафовать и блокировать. Пока в этой связи упоминаются Фейсбук, Твитер, Ю-туб – откуда выметали произведения РИА «Новости», «Раша Тудей» и лично Соловьёва. В прошлом году на «цензуру» Википедии жаловалось пригожинское агентство ФАН.
Давно замечено: они вообще с трудом переносят то, что устанавливают для других. Нарком Ежов в своё время был очень недоволен применёнными к нему методами следствия.
Итак, в законодательной программе: полное выжимание оппозиции с улиц, тотальная зачистка избираемого корпуса, конвейер преследований по стандарту «иноагентов», превращение образовательной системы в яму номенклатурной пропаганды, разгром самых безобидных, но пока неподконтрольных чиновникам просветительских групп, блокирование независимых информационных площадок. Публичное пространство выжигается подчистую.
Не сказать, чтобы всего этого не предвидели или чего-то в этом не понимали. Не хотели видеть и понимать – это да. «Откровенно предательскую роль играют рассуждения о том, что ничего катастрофического не происходит, можно будет приспособиться. Происходит именно катастрофа, – писал радикально-оппозиционный публицист Александр Скобов летом нынешнего года. – Путин кардинально меняет характер режима. Поправки завершают превращение России в архаическую автократию и закладывают основы тоталитарной идеократии. Начнётся новый этап выдавливания оппозиции из всех оставшихся ниш. Люди, не скрывающие своё неприятие режима, потеряют возможность работать в науке, образовании, культуре, да и частном бизнесе. Масса включённых в систему социальных связей будет повязана липкой круговой порукой лжи и соучастия в ритуалах. Фактически это будет тоталитаризм-лайт. Хотя насколько «лайт», тоже ещё вопрос».
Это не только прихоти элиты. Хотя есть тут и особая духовность. Кто бы спорил. Таковы их представления о прекрасном: самоценность мрака и гнили, искреннее «больше ада!» Но дело не только в этом. Для полноты понимания стоит войти в их положение.
10–20%-ное падение производства в разных регионах в карантинные месяцы 2020-го. 5–10%-ное падение реальных доходов населения. Без малого 20 млн человек за чертой бедности. Почти полуторный разрыв между стоимостью потребительской корзины и средней зарплатой. Всё это – только по официальным данным. И при этом – необратимый после пенсионной реформы распад президентской харизмы, холостой ход агитпропного зомбирования. «Я, ты, он, она – за Фургала вся страна!»
Произвол и репрессии вызывают негодование. Как иначе. Но – а им как теперь иначе? Кто-нибудь о них подумал?
Репрессивная волна покатила сразу после «обнуления». Буквально в те же дни. И отнюдь не только в плане ареста Фургала. Обыски, аресты, уголовные дела прочесали оппозиционный актив. Теперь юридическая база подводится под гораздо более масштабные кампании будущего. Возможно, к некоторой задержке вынудили хабаровские протесты. Потом отвлекла Беларусь. Но тут и там власти извлекали опыт, обкатывали методы подавления. Неоригинальные, правда. Сколько ни изобретали креативы в Хабаровске, откатило к тому же ОМОНу.
«Невозможно практически ничего, – отвечает петербургский экономист Дмитрий Травин на вопрос о общественном противостоянии. – Я много лет читал открытые просветительские лекции в университете, но это для десятков, максимум – сотен людей. Выход на широкие массы невозможен без денег и организации. Бесполезно в нынешних условиях». Он далеко не одинок в этой позиции. Хотя мало кто высказывает её с такой откровенностью: «Продолжаю делать что могу, но не хочу врать, будто такая работа может привести к серьёзным результатам».
Другие заходят дальше. Установка на деактивацию и пережидание распространилась в интеллектуальных кругах. В крайнем случае, на осторожное просветительство эзоповым языком. Хотя по этому поводу только что сказали авторы соответствующей законодательной инициативы.
Иной подход у того же Скобова: «Сдержанные должны стать яростными. Режим – враг. На смену вежливым улыбкам должны прийти сжатые зубы и сжатые кулаки. Лидеры оппозиции могли бы дать пример нонконформистского поведения. Будущее страны зависит от того, раскачается ли общество на массовый протест». Аркадий Бабченко рассказывает героические эпизоды венецианской истории: в 1746 году подросток по кличке Баллила (похожий на активиста нашего запрещённого АУЕ) сказал «ну, погнали», атаковал оккупанта – и через пять дней город был освобождён.
Христианско-демократический политолог Евгений Бестужев давно рассуждает о «ночной политике», о неожиданной специфике социальных сил сопротивления. Ещё недавно, кстати, этот автор таких вещей не приветствовал. Теперь склоняется перед реальностью: «Сопротивление любыми средствами, режим не оставил выбора». Собственно, законодательная палитра это подтверждает. Такие тенденции явно учитывают и верхи – наготове ужесточение режима содержания в местах лишения свободы.
Меняются доктрины и кадры протестного движения. В авангард протестов выдвигаются антиимперские националисты и леворадикальные «неонародники». С портретами Пугачёва, Савинкова, Антонова. У них иные установки, иные идеи, иные побуждения. Иные исторические образы. Иная среда обращения. Не совпадающие, мягко говоря, с привычными лозунгами либералов или навальнистов. Всё это чётко проявилось на Русском марше-2020.
Во всём этом есть один несомненный позитив. Забит каменный болт на самоуспокоительных благоглупостях. Вроде «власть должна нас услышать». Уже услышала – слушайте теперь вы. Или «власть в конечном счёте меняется на выборах». Расскажите об этом нашим власть имущим. А ещё лучше украинским или ливийским.
Никита Требейко, «В кризис.ру»