10 лет назад в Ливии началось восстание против диктатуры Муаммара Каддафи. Уличные протесты переросли в вооружённые столкновения, которые вылились в гражданскую войну с иностранным военным вмешательством. Ливийское восстание резко выделилось на фоне Арабской весны. Богатая нефтеэкспортирующая страна вроде была застрахована от бунта «голодных и рабов». В этом был уверен и сам Каддафи. Никак не ожидавший для себя судьбы соседних президентов. Однако в Тунисе и Египте правящие режимы были сметены всё же без войны, Зин бен Али и Хосни Мубарак остались в живых. Почему же именно в Ливии (наряду с Сирией и Йеменом) решалось железом и кровью?
Чтобы ответить, надо вспомнить Ливию времён правления Каддафи. В российском официозе и агитпропе тиражируется сказочка: жила-была счастливая страна, сущий рай на Земле, правил там замечательный отец народа, но явился зловредный Запад, всё разрушил и убил невинного властителя. Непонятно, правда, для чего – из вредности, надо думать.
Сочинителей этих глупостей нетрудно понять. Не за Каддафи они переживают, а за себя любимых. Невооружённым глазом видно, как и в чём сходен был режим экстравагантного полковника с другим режимом – частью которого являются эти сочинители. Судьба ливийского диктатора и его «джамахирии» неизбежно примеривается на себя. От подобного ещё не так заистерикуешь.
Очень характерная черта: сами ливийцы вообще не упоминаются. Ещё бы. Пришлось бы объяснять, что двигало повстанцами в жестоких боях с каддафистской армией. Почему так запредельно накалилась ненависть к «лидеру ливийской революции». Ведь чтобы умереть так, как умер Каддафи, надо было очень постараться. Такое не всем дано. Даже за сорок два года власти.
Начнём с пресловутого «экономического базиса». Единственной опорой национального хозяйства, социальной сферы, внешнеполитических и военных проектов Каддафи сделал нефтяную ренту. Другие богатые нефтью страны старались превратить нефть в финансовую базу для диверсификации экономики. Иран развивал машиностроение и сельское хозяйство, пустынная Саудовская Аравия стала экспортёром зерна, Бахрейн – крупным производителем алюминия, Катар – стали, ОАЭ – мировой деловой центр и туристическая Мекка. Ливийское же государство-«джамахирия», олицетворяемое Каддафи, растрачивало несметные богатства в никуда.
Нельзя сказать, чтобы в стране совсем не было инвестиционных проектов. Была создана нефтехимия (без неё не наладить прибыльного экспорта), отчасти строительная отрасль. Но все попытки запустить металлургические, автомобилестроительные, текстильные производства остались маломощными, работали на крайне узкий местный рынок и развития не получили. В 1984 году Каддафи начал осуществлять масштабный проект по добыче и переброске воды из Сахары к побережью («Великая рукотворная река»). К 2008-му «река» была практически достроена, население прибрежных районов получило доступ к воде. Однако на экономику Ливии этот проект, вопреки ожиданиям, не оказал особого влияния. Площади орошаемого земледелия выросли незначительно. Проект был чудовищно затратен, но малоэффективен. Иностранные специалисты переиначили англоязычное название проекта «The Great man-made river» в «Great mad man river» (река великого безумца).
Каддафи и его поклонники делали упор на социальные достижения режима. Но и они, прямо скажем, не впечатляют. Было налажено всеобщее образование и доступное здравоохранение, большинство горожан получили квартиры, города соединились дорогами. Для страны, получавшей крупные нефтяные доходы, это довольно скромно. Десятки стран мира достигли значительно большего без нефти, диктатуры и войны.
По отзывам иностранных специалистов, работавших в Ливии, а главное – самих ливийцев, образование и медицина были весьма низкого качества. Ливийцы, имевшие сбережения, предпочитали лечиться в Тунисе или Египте (особенно если дело касалось стоматологии, которая в Ливии была хуже, чем в СССР). «В домиках из гофрированного железа ютятся 8 семей, электричество от бензинового генератора, в 3 километрах – колодец с мутной водой, хлеб пекут в «тандыре» – железной бочке, обмазанной глиной, – десяток овец, вокруг каменистая равнина почти без растительности и ветер» – описывал типичные картины ливийской провинции побывавший там покойный Орхан Джемаль. Дети нигде не учатся – до ближайшей школы шестьдесят километров. В город этим людям не переселиться – нет денег. За счёт этой массы населения глубинки и создавались витринные условия в Триполи – напоказ легковерным иностранцам.
Официально в 2010 году ВВП на душу населения составил в Ливии $14192. Эта «средняя температура по больнице» была ниже, чем в России. В 2009 году официально признанная безработица составляла 20,7% – гораздо больше, чем в России. Ливийцы смеются над российскими рассказами про «подарки от Каддафи» – новобрачным на квартиры, на детей, на авто – всё это было лишь пиаром. Кроме, конечно, действительно щедрого содержания «джамахирийских» чиновников с многочисленными родственниками. Минимальная пенсия, эквивалентная $78, МРОТ в $148 – уровень жизни в «нефтяном Эльдорадо» был вполне сопоставим с странами, как Гондурас или Шри Ланка.
И при этом за время правления Каддафи Ливия получила от экспорта нефти более триллиона (!) долларов. Куда же они подевались?
Много тратилось на диктатора лично и его окружение. Знаменитый шатёр, золотой диван, личный самолёт с джакузи на борту… всё как им положено, короче. Но это пустяки по сравнению с другими статьями расходов.
Огромные средства Каддафи тратил на внешнеполитические авантюры. Его идеология совмещала национал-социалистическую левизну тоталитарного уклона с континентальными и даже глобальными геополитическими амбициями. Ливийский диктатор постоянно носился сначала со всеарабскими, потом всеафриканскими проектами. Вероятно, искренне держал себя за владетельного мессию. Он успел повоевать с Египтом, Тунисом и Чадом, посылал войска в Уганду и боевиков в Ливан. Финансировал палестинских и суданских, ирландских и испанских террористов, филиппинских, индонезийских, мьянманских и таиландских исламистов, колумбийские ФАРК и «Тигров освобождения Тамил Илама» в Шри Ланке. Помогал чёрным расистам в США и сандинисткому режиму в Никарагуа. Одаривал вождей африканских племён, за что они в 2008-м избрали его «королём королей Африки». Вооружал сахарских племенных боевиков, терроризировавших Мали, Нигер, Мавританию. Особо выделился такой дипломатический перл, как выступление в поддержку ГКЧП.
Все эти начинания провалились. Все до одного. С треском. Один раз – со всемирным позором. Это когда чадские бойцы Хиссена Хабре на своих «тойотах» разогнали по пескам регулярные войска Каддафи с бронетехникой.
Внешняя агрессивность, как всегда, отражала внутреннюю репрессивность. Система «джамахирии», которой Каддафи тщился поразить мир, являла собой довольно заурядную диктатуру. Формально власть принадлежала «народным комитетам». Реально – каддафистскому активу, замкнутому на правящее семейство. Из этой среды кадрировались «народные» комитеты, секретариаты и прочие чиновные структуры. Но слой бенефициаров режима удалось создать довольно широкий. «Они над законом, – цитировал Орхан Джемаль собеседника-профессора. – Они имели право убить тебя даже по чисто личным причинам». И резюмировал: «Председатель домкома с наганом в кармане – социальная опора Каддафи». Потому-то гражданская война и продлилась более полугода с большим ожесточением.
Постепенно идеологические изыски сходили на нет. Режим консервировался. Революционная фразеология выветривалась. Утверждался типичный авторитарный госкапитализм. Под конец Каддафи практически замирился с «проклятым Западом». «Усвоив урок Саддама Хусейна, полковник безропотно отдал американским и европейским компаниям ливийскую нефть. Он обеспечил себе благополучие, респектабельность и признание, спонсируя международную кузницу кадров неолиберализма – Лондонскую школу экономики. Ливийский флот патрулировал Средиземное море, отлавливая мигрантов из Африки, делая за европейцев грязную работу по охране границ «цивилизованного» мира. Семейная фирма Каддафи работала в тесном взаимодействии с итальянским лидером Берлускони, ещё одним мастером по сочетанию бизнеса и политики. Режим в Триполи проводил неолиберальные реформы, вывозил капитал в Европу, короче, делал всё то, что рекомендовали его новые друзья», – констатировал Борис Кагарлицкий.
Англичане и французы, американцы и итальянцы очень долго заигрывали с Каддафи. , пытались его «очеловечить», брали у него деньги, снимали санкции, принимали и чествовали этого варвара, приезжавшего в Рим и Париж со своими шатрами, верблюдами и охранницами-наложницами, разглагольствовавшего об исламе и превосходстве его «джамахирии». Он же со своей стороны перестал взрывать самолёты и посылать тонны С-4 ольстерским и баскским боевикам. Вовсю спонсировал выборные кампании Саркози и Берлускони. Зачем Западу было его свергать? В первые дни, потрясшие Ливию, Запад ничего не делал, ограничиваясь растерянными комментариями.
К 2011 году недовольных режимом Каддафи в Ливии было множество. Резкое падение доходов ливийцев сначала в 1981-м, после падения цен на нефть, ещё более резким – в 1986-м, когда были введены санкции США, вызвали недовольство широких масс. Недовольна была молодёжь, выросшая при правлении экстравагантного тирана и возмущённая коррупцией, произволом, экономическом хаосом и пропагандистской ложью. Армию озлобляли изнурительные и неудачные войны, унизительное поражение от Чада, наглость подчинённых лично Каддафи наёмных «преторианцев» (в основном суданцев и угандийцев).
Недовольны были и исламские авторитеты – хотя Каддафи и провозглашал верховенство шариата, он очень подозрительно относился к духовенству. «Зелёная книга» Каддафи изучалась как в СССР классики марксизма-ленинизма; это означало вытеснение Корана в качестве священной книги. Выступления исламистов разных толков сотрясали ивию все годы правления Каддафи. После уничтожения монархической, либеральной и коммунистической оппозиции подпольные исламисты остались единственной организованной силой политического противостояния.
Непрочность режима заключалась и в том, что Ливия так не стала единой страной, а ливийцы – целостной нацией. В Ливии проживает около 140 племён разного происхождения, зачастую враждующих между собой. Каддафи не пытался ликвидировать племенное деление. Наоборот, он его всячески поддерживал, подкупая и прикармливая племенные верхушки, разжигая между ними неприязнь по принципу «разделяй и властвуй». Восточная часть Ливии – Киренаика – всегда была оппозиционна Каддафи, и диктатор её обходил в распределении инвестиций.
Свергнутый полковником в 1969 году король Идрис I был из Киренаики, и лояльность монарху сохранялась там вплоть до падения каддафизма. Население региона исторически поддерживало исламский орден сенусситов, который Каддафи безуспешно пытался выкорчевать. Сенуссизма придерживается крупнейшее племя Киренаики – Зувайя, которое не поддерживало Каддафи. Огромной ошибкой диктатора была раздача оружие этому племени в 1987 году, после поражение в Чаде. Многочисленное племя Хараби, также проживающее в Киренаике, в 1990-е годы стало поддерживать радикальных исламистов. Ливийская Исламская боевая группа регулярно вступала в столкновения с армией и полицией
Каддафи – выходец из Триполитании, т.е. Западной Ливии. Его родное племя – каддафи – было главным выгодоприобретателем режима. Эта среда комплектовала большинство высших постов в стране и получала все социальные льготы. Но племя каддафи численно невелико. Диктатору пришлось привлекать на свою сторону миллионные племена Варфалла и Магариха. Они получали гораздо меньше, чем «родные» каддафи, что вызывало понятное недовольство. Другие племена Триполитании – Бани Валид, Тархуна и Зентан – не входили в состав правящего союза племён. При этом Каддафи, не отличавшийся дальновидностью, способствовал массовому призыву их представителей в армию и МВД.
Третья, южная часть Ливии – Феццан – населена туарегами и чернокожими тубу, сильно отличающимися от арабов Триполитании и Киренаики. Ливийские арабы всегда относились к ним презрительно, но Каддафи поставил в привилегированное положение. Туареги, получая от Каддафи оружие, нападали на Мали и Нигер. Тубу пытались использовать в Чаде, что было изначально бесперспективно – к этой народности принадлежит Хиссен Хабре.
Некоторые племена при Каддафи были «людьми второго сорта», ничего не получавшими от нефтяного пирога. Их уделом являлся тяжёлый и низкооплачиваемый труд. Это – Обейда, Аль-Авакир (весьма уважаемое племя, прославившееся сопротивлением итальянским колонизаторам), и, наконец, Свейхи из города Мисурата. Именно мисуратцы стали самыми яростными постанцами 2011 года. Особо жёсткой дискриминации подвергались берберы-амазиги: Каддафи специальным законом запретил не только писать, но и говорить на их языке тамазигт.
Ливия начала 2011-го была настоящим котлом, в котором бурлила ненависть. Бурление долго не выплёскивалось наружу, придавленное тяжёлой крышкой полицейщины. Диктатор старел, утрачивая адекватность.
Крышка взлетела над котлом 15 февраля 2011 года. Как часто бывает первотолчок возник от частного случая. Несколько сотен человек собрались у здания администрации Бенгази (разумеется, конфликт начался в вечно недовольной Киренаике!), требуя освобождения арестованного адвоката-правозащитника Фатхи Тербиля. Полиция попыталась разогнать демонстрантов. Те ответили «коктейлями Молотова».
17 февраля, ровно десятилетие назад, протесты охватили всю Киренаику. На улицы вышли жители городов Бенгази, Бевида, Зентан, Ружбан и Дерна. Это был подлинный День гнева. Полиция застрелила тринадцать и ранила десятки людей. В ответ демонстранты взялись за оружие (то самое, розданное Каддафи в 1987-м против Чада). Уже 18 февраля повстанцы заняли город Аль-Бейда, а 20-го установили полный контроль над Бенгази – столицей Киренаики.
На захваченной в центре города военной базе – солдаты и офицеры перешли на сторону революции – нашлось много оружия. В том числе тяжёлого. К восставшим перешёл глава МВД Ливии генерал армии Абдель Фаттах Юнис. В тот же день ВВС режима нанесли первый ракетно-бомбовый удар по Бенгази. В ответ самый авторитетный в мире исламский богослов, египтянин Юсеф аль-Кардави, призвал ливийскую армию восстать против Каддафи и убить его.
Уже 17 февраля числа взбунтовалась Мисурата – столица непокорного племени Свейхи и центр металлургической промышленности. Через два дня демонстрации превратились в ожесточённое сражение, продолжавшееся до 24-го. Восставшие мисуратцы наголову разгромили карателей. Скоро за этот город развернутся сражения такого масштаба, что его назовут «Ливийским Сталинградом»…
22 февраля за революцию выступил Сулейман Мухаммад – командир гарнизона Тобрука, близ ливийско-египетской границы. Его войска тут же взяли под контроль стратегически важный город. К 24-му вся Киренаика оказалась очищенной от войск Каддафи, а 26-го лидеры повстанцев в Бенгази объявили о создании Национального переходного совета – Временного правительства Ливии. Его возглавил бывший министр юстиции Мустафа Абдель Джалиль.
Так всего за какие-то девять дней протесты превратились в восстание, а восстание в гражданскую войну.
Мы видим, как много военных и гражданских функционеров каддафизма оказались во главе восстания. Но – и это принципиально – не они определяли лицо революции. Они лишь подключались к уже поднимавшейся волне. Вначале на улицы Бенгази сначала вышла образованная молодёжь. Этот протест был мирным, и его жестоко разогнали. Тогда в дело вступили уже другие люди – рабочие, безработные, мелкие торговцы, «братки-теневики», люмпен-пролетарии и подпольщики-исламисты. Именно такие силы, шедшие не просить, а воевать, могли адекватно противостоять жестокому полубезумному противнику. События наглядно демонстрировали, до какой степени прогнил режим Каддафи, и какую ненависть он снискал в широких массах ливийцев.
Такие режимы не уходят ни по доброй воле, ни по здравому смыслу. Предстояли месяцы боёв и тысячи погибших. Ход ливийской гражданской войны – тема для отдельного большого разговора. Но исход был предрешён уже в день 17 февраля.
Евгений Трифонов, специально для «В кризис.ру»