Он мог быть президентом. Премьером – наверняка. Из правительства не вылезал бы вообще. Стоило бы ему шагнуть в сторону от своей миссии… Но он не отрекался от себя, даже если отрекались от него. Солдат и политик, офицер-оперативник, боевик и патриот остался именем-символом европейского правого национализма. Хотя сам не признавал себя правым – всего лишь воплощением традиционных ценностей исконного Запада. «Не стесняйтесь демонизма, когда столкнулись с дьяволом», – учил Жан-Мари Ле Пен.
Сегодня его не стало. «Окружённый семьёй, призван обратно к Богу», – пришла весть из дома престарелых в парижском пригороде Гарш. Жан-Мари Ле Пену было 96 лет.
Последние годы он не показывался публично. Прощальная встреча состоялась 20 июня 2018 года, на праздновании 90-летия. «Мы шли с высоко поднятой головой и чистыми руками, – сказал тогда юбиляр. – Прошлое был прекрасно. Не пожалуешься на судьбу».
Политик негнутого времени, всю жизнь Ле Пен брал своё военно-брутальным напором, жёсткостью простонародного цинизма, цепкостью интеллекта и фанатичной убеждённостью французского патриота. Он умел соединить все героические типы французской истории: рыцарь Средневековья, санкюлот Революции, подпольщик Сопротивления. «В кресле чётки перебирать не буду», – предупредил он незадолго до кончины. И правда, до последнего дня, до сегодня Ле Пен воспринимался в стране и мире как человек действия.
Родом он был из рыбацкого селения Ла-Тринити-сюр-Мер. Это – Бретань, где Франция соединяется с Атлантикой через бурный Бискайский залив. «Крепок по-кельтски», говорили о Ле Пене. Отец Жан – рыбак, ветеран войны, муниципальный депутат. Мать Анн-Мари – швея. Воспитывали сына в консервативно-католической бретонской традиции. Грубо говоря, король, сеньор, кюре. Учиться отправили в иезуитский колледж. Так он встретил нацистскую оккупацию Франции.
Жан-Мари было четырнадцать лет, когда Жан-старший погиб, натолкнувшись в своей моторке на немецкую мину. В шестнадцать Жан-Мари просился в группу Сопротивления. Командир-коммунист отказал: до восемнадцати не берём. Так начались отношения Жан-Мари с компартией. Что ж, он не раз припомнил.
Восемнадцать ему стукнуло уже в 1946 году. Работал рыбаком, шахтёром, геодезистом. Поступил на юрфак Сорбонны. Война с немцами кончилась, зато разворачивалось противостояние между французами. Коммунистическая партия стала для Жан-Мари экзистенциальным врагом, угрозой родине и свободе.
Ле Пен включился в политику очень по-бретонски: примкнул к роялистам «Аксьон франсез». Проникся средневековой героикой, от Роланда до Жанны д’Арк. Вступил в ультраправую силовую группу. При любой возможности сводил счёты с ФКП. За жестокие драки с коммунистами прочно попал на полицейский учёт.
От монархизма Ле Пен вскоре отошёл. Принял наследие Великой революции. По своим соображениям: ведь именно революция и республика, а не королевство, впервые утвердили понятие нации (а не подданства), подняли французский триколор. Знамя всей жизни Ле Пена.
В 1953 году, окончив университет, двадцатипятилетний Ле Пен записался в Иностранный легион. «Армия была единственным местом, где он исполнял чужие приказы», – вспоминали потом сослуживцы. Десантником отправился на Индокитайскую войну. Две сотни парашютных прыжков, дружба с Аленом Делоном. Схватка с Хо Ши Мином укрепила в антикоммунизме – к прежним счётам добавились фронтовые. В 1956 году переброска против Насера во время Суэцкого кризиса. Потом служба на Алжирской войне.
Десятки лет левые противники Ле Пена предъявляли ему участие в жёстких допросах. Попросту говоря, пытки пленных алжирцев. «Делал то, что входило в круг моих необходимых обязанностей, – отвечал на это Ле Пен. – Преступником стал бы тот, кто не развяжет язык террористу, заложившему двадцать бомб. Я был офицером разведки. А это, при определённом взгляде, всегда будет похоже на СС и гестапо». Так или иначе, командиры алжирских повстанцев отмечали за Ле Пеном не только жестокость, но и соблюдение правил войны, уважение к мусульманским обычаям.
Согласие Франции на независимость Алжира лейтенант Ле Пен посчитал за предательство. Люто и навсегда возненавидел он президента Шарля де Голля. Но в неофашистскую ОАС, устроившую охоту на Генерала, всё же вступать не стал. Знал границы. Проще говоря, чтил Уголовный кодекс.
Ещё в 1956 году, аккурат между Индокитаем и Суэцем, Ле Пен впервые избрался в Национальное собрание. От партии Союз французского братства (Союз защиты торговцев и ремесленников). Во главе стоял харизматичный национал-популист Пьер Пужад. Против чиновной и финансовой аристократии, против коммунистов и либералов, за сильную власть во имя простого французского мужика. Со временем пужадизм немало повлиял на лепеновскую партию. А сам Ле Пен многому научился в первое же депутатство. Адвокатские навыки в полемике, военно-патриотический имидж, твёрдость взглядов, напорная убеждённость сделали его известным.
Движение Пужада считалось крайне правым. Французская правизна 1950–1980-х – это национализм, антикоммунизм, традиционные ценности, свободное предпринимательство, гражданская социалка. Крайняя же правизна – всё это плюс яростное отвержение де Голля. Не только за сдачу Алжира. Традиционалисты видели за Генералом отход от французской самоценности. Слишком всё чинно-чиновно, упорядоченно и расписано, встроено в глобальный контекст. А ведь французский мир включает и рыцарскую вольницу с турнирами и трубадурами. Главные разногласия, как известно, всегда эстетические…
Пужадизм сошёл в тираж, не выдержав конкуренции с голлизмом. Но к президентским выборам 1965 года крайне правые выдвинули единого кандидата. Адвокат Жан-Луи Тиксье-Виньянкур. В молодости монархист, потом фашист, некоторое время коллаборационист-вишист. С оккупантами быстро рассорился и попал под немецкий арест. Этим заслужил политическое прощение. Поначалу страстный голлист, проклял Генерала за «алжирскую капитуляцию». И бросил клич к спасению Франции от коммунистического захвата.
Ле Пен взялся вести избирательную кампанию Тиксье-Виньянкура. Удалось сколотить широкую коалицию – от либералов и католиков до роялистов и фашистов. В правых кругах неоспоримо утвердился организаторский и ораторский авторитет Ле Пена. Но электоральный результат получился скромным: четвёртое место. Разбираясь, кто запорол тему, Жан-Луи и Жан-Мари переругались на всю страну. После чего Ле Пен твёрдо решил: никому он больше не помогает – только сам и только вперёд.
Удивительным образом он не проявился в «красномайской» драме 1968 года. Но и это можно понять. Лютый враг левых, Ле Пен не мог объединитьтся с ними даже против ненавистного де Голля. Но и Генерала не мог поддерживать даже против ненавистных леваков. События лишний раз убедили его: нужен собственный лагерь.
Во французском обществе образовался запрос на нечто правее голлизма. Хотя Ле Пен действительно не любил, когда его называли правым. Во многом подсознательно: понятие правизны исторически связано во Франции с поражением от революции. Правые структуры предпочитают именоваться национальными, католическими, республиканскими. «Экономически я правый, социально – левый, национально – французский», – нашёл он формулу для себя. Традиционно для французского крестьянина или ремесленника: «Сердце слева, кошелёк справа».
Временами в риторике Ле Пена проскакивали из ряда вон выходящие моменты. Вроде сомнений в Холокосте или характеристики Второй мировой войны как «поражения Европы». Многих это шокировало. Другим бы не сошло. Но наступательный стиль Жан-Мари, его кабачный цинизм притягивали поддержку. А уж сомневаться в патриотизме парашютиста-разведчика, воевавшего за Францию, школьника, рвавшегося в Сопротивление, было бы просто глупо.
Когда в 1972 году Ле Пен учредил Национальный фронт (НФ), мало кто увидел в этом провозвестие политической эры. Президентские выборы 1974 года дали ему минимальный процент. Правда, в 1977-м поправились финансовые дела партии: Ле Пена избрал наследником своего тридцатимиллионного состояния близкий ему по взглядам крупный бизнесмен цементного кластера Юбер Ламбер. Укрепилась организационная база, расширилась агитация. Стал богат сам Жан-Мари.
В 1969 году Шарля де Голля сменил Жорж Помпиду. В 1974-м голлисты уступил власть либералу Валери Жискар д’Эстену. 1981 год принёс победу левому лагерю – президентом стал социалист Франсуа Миттеран. Все они имели в лице НФ и лично мсье Ле Пена жёсткого оппонента. Но вот парадокс – именно при социалистах начался резкий подъём крайне правых. Рубежными стали выборы в Европарламент 1984 года – за НФ проголосовали 11% французских избирателей. «Не будем торопиться, это только первый шаг власти», – бодро звучало под клико.
«Над Францией подымается кельтский крест!» – ужасались коммунисты вслед за советским агитпропом. Партийный символ в натуре происходил с бретонской родины лидера. НФ надолго припечатали «фашистским». Ярлык малосодержательный, но под эгидой Ле Пена действительно сгруппировались «внесистемные» националисты всех видов. Воздвигался новый бастион антикоммунизма и антисоветизма.
Пришли к Ле Пену ветераны реального фашизма 1930-х из тогдашней Народной партии, как Виктор Бартелеми. Повзрослевшие боевики антикоммунистического «Запада» 1960-х, как два Алена – Мадлен и Робер. Республиканцы Тиксье-Виньянкура, пришёл на поклон и он сам. Довольно многочисленные продолжатели пужадизма. Наконец, бросил заинтересованный взгляд ведущий «барон голлизма», он же «Мсье Африка» – Жак Фоккар, основатель французского разведывательного сообщества и легендарной SAC. Политические центры и служба безопасности НФ приняли консультантов фоккарова гнезда. Это уже более чем серьёзно.
За полтора десятилетия коммунисты и аффилированные леваки отвыкли от таких врагов. Собственно, в этом и заключалась ключевая роль НФ 1980-х: максимально жёсткое торможение ФКП и просоветских сил. Не только в парламенте и прессе, но на улице, в цехе, в таверне. То, от чего вынуждены были отказаться цивильные голлисты. И с этой исторической задачей НФ справился на ять.
Но не сказать, чтобы системные консерваторы и либералы были в большом восторге. Киты правого лагеря – Жак Ширак, Раймон Барр, Жан Леканюэ – вынуждены были заметить парашютного выскочку. «Цивилизованные правые, приличные правые могут яростно обличать Ле Пена. Но одно то, что с ним полемизируют, придаёт ему вес и объясняет его апломб», – не на шутку тревожились советские комментаторы.
Пять раз Жан-Мари Ле Пен баллотировался в президенты. В 2002 году даже вышел во второй тур – это был пик его успеха. Президент Жак Ширак, политически блёклый «неоголлист», собирал за себя митинги под вдохновляющим лозунгом «Мошенник лучше фашиста!»
Что же Жан-Мари Ле Пен предлагал Марианне-Франции? Всем известно: «защиту демографии», остановку иммиграции из афроазиатских стран, сохраним страну белой и т.д. и т.п. Несомненно, это тоже. Проблему «неконтролируемой миграции» французский НФ поднял раньше, чем кто-либо в Европе. Но Ле Пен не был расистом, и борьба с мигрантами не была для него самоцелью. В этом виделся важнейший, но всё же инструмент достижения иных целей, отстаивания иных ценностей.
«Когда капитализм защищаю я, меня слушают внимательно», – говорил Ле Пен в эпоху преобладания левых ветров. И это было правдой. Грубовато, но доходчиво выдавал он на-гора своё видение Франции в её новой прекрасной эпохе. Республика свободы и достоинства, честного труда и частной собственности, передовой экономики и великой культуры, солидарного единения в национальной традиции. Без коммунистов и мигрантов, без магнатов и маньяков. А заодно укрепить полицию, восстановить смертную казнь и построить новых тюрем на двести тысяч посадочных мест. Ибо одно без другого не крепится.
К рубежу 1990–2000-х Ле Пен превратился в одного из столпов французской политики. Новая французская правая задавала моду по Европе. Появился политологический термин: «лепенизация умов». По всему Старому свету заявляли о себе силы, родственные НФ. «Кто в Бельгии ваши друзья?» – спрашивали Ле Пена брюссельские журналисты. «Не хочу никого компрометировать», – ухмылялся Жан-Мари.
Французские эксперты уверены – если бы Ле Пен вступил к «цивилизованным правым, приличным правым» – неминуемо прошёл бы в высший эшелон государственной власти. Но такой путь был для него исключён. Он искренне верил в свою миссию. Вновь освободить Францию, повторить подвиг Жанны д’Арк. «Гость из романтической эпохи. Человек, для которого идеи, мировоззрение, убеждённость были важнее политтехнологий. При Ле Пене Национальный фронт не был содержанкой Кремля, как при его “прагматичной” дочке. Ле Пен был другом украинского национального движения», – напоминает автор «роспартизанского» сопротивления Роман Попков.
Он умел держать мощный удар и ответить на него своим. Но оказался бессилен против разложения изнутри самих основ европейской политики, против измельчания и беспринципности, явственно отражённых в его наследнице. Возглавив НФ в 2011 году, четыре года спустя Марин Ле Пен исключила отца из им же созданной партии. И превратила своё «Национальное объединение» в унылую контору карьеристов-ксенофобов с уклоном в путинферштеерство. Ле Пен и поклоны кремлёвскому подполковнику КГБ – такую фантасмагорию нереально был предвидеть даже с французским художественным даром. А за парижским флагманом потянулась всеевропейская вереница, словно в насмешку именуемая «ультраправыми».
Освободительная война Украины переменила Европу. Стало возрождаться и правое движение. Старший Ле Пен, как обещал, старался выстоять до конца. Хотя его новая партия «Сине-бело-красные» осталась скорее фактом его личной биографии, а не французской, тем более не европейской политики.
Его называли «Дьяволом Республики». Марин призывала бороться против «демонизации НФ», связанной с именем Жан-Мари. Сам он не комплексовал от этого, ибо знал над собой кельтский крест. Сегодня Ле Пен уходит – на пороге возврата.
Никита Требейко, «В кризис.ру»