Сикатеро 60 лет в строю, или Куба – да!

Народный протест захлестнул Кубу. Диктатура, нищета и пандемия подняли людей на восстание. Ответ властей – аресты, избиения, пролитие первой крови. Секретарь-президент Мигель Диас-Канель, его приближённые сановники, сам гуру-хозяин Рауль Кастро перепуганы не на шутку. Страх номенклатуры оправдан. Всекубинский бунт пришёлся на знаменательный юбилей. Ровно 60 лет назад консолидировались восставшие против коммунистической диктатуры. Символична перекличка времён.

Куба вытянута с востока на запад. В центре острова расположена провинция Санкти-Спиритус. В прошлом веке она называлась Лас-Вильяс. Немалая часть региона – горный массив Эскамбрай. Здесь, в селении Сикатеро, собрались 15 июля 1961 года командиры антикоммунистических повстанческих отрядов. Повстанцы сражались тогда по всей Кубе. Но крупнейшим очагом борьбы являлись горы Лас-Вильяса – поэтому движение именуется Восстание Эскамбрай.Кастристский режим пользуется другим названием: Луча контра бандидос – борьба понятно с кем. Что ж, «бандитами» большевистские каратели называли тамбовских партизан, нацистские – советских… С чего бы кастровским коммунистам придумывать что-то иное. Но сами повстанцы называли себя не «бандидос» – альсадос. Это значит: поднявшийся, восставший, бунтарь. Веками кубинские крестьяне сопротивлялись под этим именем. Любому угнетению – колониальному, плантаторскому, чиновному. Делайте своё дело – альсадо не сдаётся.

Их было не так много, бойцов Национально-освободительной армии – Кубинской антикоммунистической армии (ЭЛН-ЭАК), созданной в Сикатеро. Порядка пяти-шести тысяч. Может быть, семи-восьми, но это запредельный максимум. Но всё население Кубы было тогда около 6 млн. Выходит уже не так мало. Кто они были?

Чаще всего крестьяне – за землю и волю. Против колхозно-совхозных плантаций под райкомами. Земля – своя, воля – общая. Фермеров, вопреки всяческому марксизму, поддерживали батраки. И даже городские рабочие, обычно водители или механики. Интеллигенции было немного, эти люди увлеклись кастроидной «романтикой» (как советский поэт Евтушенко: «Фидель, возьми меня к себе!»). Однако встречались в отрядах, даже среди командиров, и врач, и инженер, и учитель, и бухгалтер, и студент. Почти все – белые мужчины трудового и солдатского возраста.

Были, конечно, мелкие предприниматели, коммерсанты, деревенские лавочники, мясники да аптекари. Бывали и реально бандидос, но редко. Крестьяне таких не любили (известно, как хозяйственный мужик относится к конокраду). И уж всего реже примыкали к восстанию «бывшие» – помещики и капиталисты, чиновники и офицеры. Они-то первыми рванули в Штаты. А то и оставались: Кастро обычно не трогал тех, кто перед ним склонялся. Даже включал в свои социальные программы (случалось, к миллионерскому особняку подвозили, как к бедняцкому приюту, бесплатное молоко).

«Сокрушить коммунизм на Кубе или погибнуть на Кубе» – дал клятву в Сикатеро революционер Освальдо Рамирес. И сделал, что сказал.Попробуем, однако, обо всём по порядку. Когда Кубинская революция свергала Фульхенсио Батисту, против режима воевало не только Движение 26 июля (Д-26-7), наступавшее с востока из Сьерра-Маэстры. В центральной провинции Лас-Вильяс с диктатурой сражался Второй национальный фронт – Фронт Эскамбрая. Во главе стоял демосоциалист испанского происхождения Элой Гутьеррес Менойо. Его старший брат Хосе Антонио погиб в испанском бою с франкистами, другой брат Карлос в кубинском бою с батистовцами. Элой укрылся в горах Эскамбрая, где быстро собрал повстанцев во второй фронт.

Помогал испанцу американец Уильям Александр Морган. Лихой пацан с детства любил движуху. Драки, автоугоны, незаконное (даже по штатовским меркам) хранение оружия, потом и вовсе дружба с мафией – которая поставляла оружие кубинским антибатистовским повстанцам. Морган перебрался на Кубу: «Свободные люди должны взяться за оружие и бороться вместе».

Фидель Кастро дружил с Элоем и публично расхваливал Моргана: «Он не американец, он кубинец». А когда Морган во главе своего эскамбрайского отряда освободил город Сьефуэгос, Кастро-старший лично приехал праздновать победу. И под победный гром тихо спросил Гутьерреса Менойо: «Сколько мы должны заплатить этому гринго-авантюристу, чтобы он ехал домой?» Элой был удивлён. «Он не авантюрист, а такой же революционер, как мы», – ответил он. «Ещё хуже», – сказал Кастро. Элой совсем поразился, даже не знал, как на это отреагировать. Глубокий смысл кастровских слов дошёл до него позднее.

Эскамбрайцы воевали против Батисты во имя демократии, свободы и справедливости. А не ради коммунизма, госплана и госбезопасности. Идеалом Элоя Гутьерреса Менойо была республиканская Испания – но отнюдь не Советский Союз, в котором он не видел принципиальных отличий от франкистской диктатуры. О Моргане что и говорить. Под стать лидерам подбирались кадры Второго национального фронта.

Командир Освальдо Рамирес – водитель грузовика, соединивший в своём лице трудовое крестьянство с рабочим классом – перевозил не только рубленый тростник и древесину, но и оружие. Которое доводилось применять против батистовских карателей. Командовали эскамбрайскими отрядами фермеры Эвелио Дуке, Синесио Уолш, Висенте Мендес, Мануэль Пачеко, Маро Борхес. К городскому среднему классу относились учитель английского Плинио Прието, медик Эдель Монтьель, студент-экономист Порфирио Рамирес. Во время знаменитой операции в Санта-Кларе он лично освобождал заключённых из местной тюрьмы. Спустя десять лет Порфирио вполне мог бы поддержать «красный май» в Париже.

Мануэль Ла Гуардиа был инженером-электронщиком. Его жена Сойла Агила Альмейда – домохозяйкой. В революцию пришли семейно. Особенно прославилась Сойла – легендарная Девушка из Пласетаса. В войне с Батистой известно немало женских имён. Но в антикастровском восстании Сойла была одна. Зато стоила многих.

Все они были креолами, людьми белой расы. Чернокожие кубинцы почти единодушно поддержали режим Кастро. Этому есть объяснение: коммунисты кричали об искоренении расовой дискриминации, полном равноправии негров, изображали подчёркнутую заботу об афрокубинцах. Многих это поначалу сбило с толку. До того, что некоторые повстанцы говорили будто воюют «против красных и чёрных».

Исключения были единичными, но всё же были. Чернокожий бухгалтер Эусебио Пеньяльвер начинал не во Фронте Эскамбрай, а уж вовсе и в колонне Эрнесто Че Гевары. И не рядовым, а лейтенантом. Эскамбрайцем он стал позже, когда повернул оружие против Кастро. «Надо же, негр! Ему-то чего не хватало?» – удивлялись обыватели, когда каратели схватили Пеньяльвера. Может, всего и хватало. Но оказалось много лишнего.Подавляющее большинство известных повстанцев начинали бойцами Кубинской революции. Победным днём 1 января 1959-го именно Второй национальный фронт первым вступал в Гавану. Но поскольку это происходило не в России 1991-го, нашлись старые кадры, пытавшиеся сопротивляться.

Одного из таких отчаянных звали Луис Лара Креспо (кличка – Кабито, Капрал). На службе в батистовской армии этот крестьянский парень отличался особой жестокостью, убил по меньшей мере тридцать девять пленных повстанцев, поэтому пощады не ждал. После ареста ему удалось сбежать и организовать в горах Гуанигуанико отряд из других бывших солдат Батисты. Полгода Кабито с боевиками нападали на кастровских военных и кооператоров, ожидая помощи от США и Доминиканской Республики. Не дождались. Да и соотечественники не жаловали бывшего батистовского карателя.

Против него был организован первый в стране отряд проправительственного ополчения – милисиас. 18 октября 1959-го кабитовцев окружили. Лара Креспо согласился сдаться при трёх условиях: не бить, не подпускать родственников его жертв и дать увидеться с матерью. Всё это власти выполнили. После чего Лару Креспо судили и расстреляли.

Это ещё не восстание. Равно как несколько других пробатистовских акций. К примеру, на крайнем востоке Кубы десантировалась группировка криминального авторитета Арментино Фериа Переса, он же Индио, но была тут же разгромлена. Отряды мясоторговца Педро Родригеса (убит) и батистовского солдата Виктора Гамеса (отступил в горы) – тоже ещё не совсем то. Это были, если так выразиться, арьергардные бои контрреволюции. За реставрацию старого режима, при финансовой помощи помещиков-ранчерос. Такое и подавлялось без особого труда.

Но вот когда против Кастро выступили три младших офицера революционной армии – Хоакин Мембибре, Диосдадо Меса и Висенте Мендес – тут для режима повеяло чем-то опасным. Хотя поначалу выступление не получило развития: захватив оружие в казарме, эти трое ушли в горы. Но стало очевидно: против новых властей начинают подниматься революционные силы. Те же, кто валил Батисту. А это уже сильно другое.

Но и удивляться было нечему. Кастристский режим стремительно превращался в коммунистический. В стране устанавливалась диктатура, куда жёстче и мрачнее свергнутой.Коммунистической партии Кастро формально ещё не было. Правда, режим демонстративно благоволил старой компартии (она называлась Народно-социалистической и ранее, при всём марксизме-ленинизме, вполне уживалось с Батистой). Но кастровское Д-26-7 быстро подминало под себя страну. Вводилась цензура, преследовалось инакомыслие, арестовывались оппозиционеры. Причём революционеры в особенности.

Вся полнота власти сконцентрировалась, как водится, в руках вождя и его узкой камарильи: Фидель-старший, Рауль-младший и Че Гевара составили коммунистически ориентированную верхушку верхов. Главным мотором коммунизации был Че, вторым – Рауль, хитроумный же Фидель некоторое время изображал на публику какую-то «революционную демократию». Актёрство старшего неплохо удавалось. До такой степени, что антикоммунисты братья Ортега – Рамон и Альберто (бойцы революционной армии и бывшие «бандидос») подняли в провинции Гуантанамо военный мятеж – «за демократа Фиделя, против коммуниста Рауля». Мятеж был подавлен, братья убиты в бою.

Вокруг руководящего трио группировалось марксистско-сталинистское ядро новой элиты элит: Карлос Рафаэль Родригес, Антонио Нуньес Хименес, Рауль Роа Гарсиа, Рамиро Вальдес Менендес… Заработали кубинские чекисты, во главе которых стал самородок сыска и корифей репрессий Мануэль Пиньейро—Барбаросса, подчинённый Вальдесу Менендесу. Госбезопасность практиковала произвольные аресты и бессудные расстрелы.

Зато таинственно погиб в авиакатастрофе герой революции Камило Сьенфуэгос – редкий случай рабочего в окружении Кастро, склонного к анархо-синдикализму. Виновниками, разумеется, объявили американских диверсантов. Но далеко не все в это поверили.

Критическим рубежом, после которого уже не приходилось в чём-либо сомневаться, стала аграрная реформа, заявленная кастристами под курированием Че Гевары. Обещание делить прежние латифундии между крестьянской беднотой прикрывало конфискацию земли в пользу государства и государственных псевдокооперативов. Создавалось специальное госагентство с чрезвычайными полномочиями и своими вооружёнными силами. Чиновники агентства стали полновластными хозяевами кубинской деревни В Лас-Вильясе эту должность занял ветеран-коммунист Феликс Торрес – мрачный доктринёр, типа «такой весь мир в крови утопит, но только цельность сохранит».

«И пламя мятежа вспыхнуло по стране».К весне 1960 года в горах Эскамбрая сложилось более десятка очагов вооружённого сопротивления. Даже сами коммунисты поначалу не отрицали его стихийности и не придумывали глупостей про «американское вмешательство» (как теперь, обленившись и одурев, сочиняют о нынешних протестах). Кастровские власти признавали: крестьяне отбиваются от насаждаемого огосударствления и коллективизации. И объясняли это то «контрреволюционностью собственников-индивидуалистов», то «темнотой и невежеством», то «традициями сельского и горного разбоя» (привет, непокорные альсадос). Короче, чем угодно, кроме откровенной ерунды и суровой реальности.

Стихийно возникли и оперативные центры движения. За это взялась пятёрка недавних революционных командиров: Освальдо Рамирес, Эвелио Дуке, Синесио Уолш, Плинио Прието, Эдель Монтьель. Трое крестьян, учитель и медик. Отдельный отряд возглавил вернувшийся в Эскамбрай из Гаваны Элой Гутьеррес Менойо.

Сопротивление было не только крестьянским. Политическое руководство пыталось взять на себя эмигрантское Движение революционного восстановления во главе с врачом Мануэлем Артиме. Студенческий Революционный директорат 13 марта агитировал и организовывал городскую молодёжь. Народно-революционное движение профсоюзного вожака Мануэля Рея устраивало забастовки. Боевики Хайрема Гонсалеса из Революционного движения 30 ноября обрушили серию дерзких диверсий на режимные объекты в городах.

Общей координацией восстания занимался из Гаваны крупный коммерсант Хосе Рамон Руисанчес. Близкий родственник эмигрировавшего в США экс-премьера Антонио Вароны, человек деловитый, жёсткий и энергичный. Способный организатор с эффективными связями за Флоридским проливом и немалыми финансовыми возможностями. Другим претендентом на высшее военно-политическое руководство был Орландо Бош по прозвищу Пироман. Детский врач, университетский приятель и непримиримый соперник Кастро, он прославился успешными терактами в борьбе с Батистой и со временем приобрёл репутацию «кубинского Савинкова».

Однако руководить десятками и сотнями партизанских отрядов из гаванского подпольного центра, тем более из американской эмиграции, оказалось нереально. Повстанческие командиры лишь формально подчинялись Руисанчесу и время от времени выходили с ним на радиосвязь. Действовали же они на собственное усмотрение сообразно обстановке.

За время Восстания Эскамбрай – 1960–1965 годы – существовали от 177 до 299 отрядов. Численность повстанцев обычно оценивается в 5–6 тысяч человек, причём постоянное активное ядро в 2–3 тысячи. Для большинства боевой календарь привязывался к сельскохозяйственному: типичный партизан несколько месяцев воевал в отряде, а затем работал на своём участке. Пока его не отобрали в соответствии с аграрной реформой.

Типичный отряд состоял из десятка, максимум двух десятков бойцов. Тактика основывалась на типичной партизанщине: рейд или засада – скоротечный бой – отход в горное укрытие. Объекты нападения – кастровские военные, полицейские, гэбисты и ополченцы, чиновники и агитаторы, но более всего местные штаб-квартиры агентства аграрной реформы. Уничтожалась государственная и огосударствленная («кооперативная») собственность. Сжигались национализированные плантации, склады, магазины, обстреливались и подрывались правительственные транспорты.

Понятно, что войну с государством так не выиграешь. Но кроме тактики была и стратегия. Закрепиться в Эскамбрае, как совсем недавно сам Кастро закрепился в Сьерра-Маэстре. И – снова по-кастровски – наступать на Гавану. Скоординировавшись с восстаниями городского подполья и высадкой кубинских эмигрантов из США. Не забудем: большинство повстанческих командиров и бойцов вместе с Кастро воевали против Батисты. И естественно, применяли тогдашние военные схемы. Вполне ведь себя оправдавшие.

Но одно при этом не учитывалось: Кастро – не Батиста. Он и сам отлично помнил, как воевал и как удалось победить. Немногочисленные войска Батисты действовали вяло, постоянно тормозили и выжидали. Сыграли, короче, с революцией в поддавки. Значит, надо наоборот: непрерывно давить превосходящими силами, не выпускать из эскамбрайских ущелий на оперативный простор, сжимать кольцо, добивать и добивать.Фидель сам регулярно прибывал в Эскамбрай, планировал и командовал карательными операциями. Контрповстанческое командование комплектовалось на высоком уровне. Команданте-афрокубинец Хуан Альмейда Боске считался в правительственной армии третьим после Фиделя и Че. Команданте Дермидио Эскалона показал себя мастером зачистки. Главным же карателем оперативником был хитрый и жестокий команданте Рауль Томассевич – бывший уголовник-аферист, потом активный подпольщик отличался талантом «мыслить по-повстанчески». Он умел предвидеть, как поступят партизаны и действовать на упреждение. Стремительным окружением, кинжальным закосом и выжженной землёй.

Правительственная армия уже насчитывала до 40 тысяч. Не считая органов госбезопасности, бросивших в Эскамбрай лучшие оперативные кадры под командованием лейтенантов Анибаля Веласа, Луиса Фелипе Дениса, Андреса Лейва Кастро. Но главным «бульдозером» являлись ополченцы-милисиас под командованием Густаво Кастельона. Через эти формирования вооружённых «титушек» прошли минимум 250 тысяч человек. Это и обеспечивало непрерывное давление массой – против десятка повстанцев выдвигалась пара тысяч ополченцев. Заодно проходивших тотальную идеологическую обработку кастризма-коммунизма. Что и решило исход войны.

Добавим к этому несопоставимость вооружений. Правительственная сторона располагала при необходимости авиацией и бронетехникой. Собственно, одного этого достаточно. Но и стрелковое оружие постоянного боя тоже не шло в сравнение. Повстанцы довольствовались знаменитым пистолет-пулемётом Томпсона – «чикагской пишмашинкой» гангстеров 1930-х, как в фильме «В джазе только девушки». Хорошо, если доставались американские либо доминиканские самозарядные карабины, а не дедовские дробовики. Кастровская армия и милисиас имели на вооружении лучшие по тем временам чехословацкие и бельгийские автоматические винтовки, американские базуки, не говоря о советских пистолет-пулемётах Шпагина и Судаева.

В общем, впору удивиться, как повстанцы продержались столько лет.

В 1960 году ударной силой Восстания Эскамбрай был отряд Синесио Уолша. Оружие Уолшу поставляли Бош и Морган. К лету в отряде насчитывалось около ста человек. Среди них Порфирио Рамирес, Плинио Прието, Висенте Мендес и Эусебио Пеньяльвер. По месту базирования отряд назывался «Нуэва-Мундо» – «Новый мир».

Против повстанцев было отправлено крупное ополченское соединение. Командовал Обдулио Моралес – племянник Феликса Торреса. В первом же боестолкновении его застрелили. На помощь рассвирепевшему Торресу прибыл лично Кастро. Были сосредоточены максимальные силы под командованием фиделевского личного врача Мануэля Фахардо. За сентябрь 1960-го отряд подвергся разгрому. Уолш, Прието и Рамирес казнены, Монтьелю удалось уйти с Кубы. Но вслед за гибелью «Нуэва-Мундо» погиб и каратель: на очередной операции 26 ноября Фахардо пал под «дружественным огнём».

«Тот, кто прошёл эти ужасы, должен быть счастлив умереть — смерть избавит от угнетения, позора, трусости вокруг и станет примером для будущих поколений. Мне остались несколько часов, и никогда в жизни я не чувствовал себя так уверенно. Знаю: моя смерть не будет напрасной» – написал перед расстрелом Порфирио Рамирес. Надо сказать, Кастро обещал сохранить жизнь этому человеку. Но своего слова диктатор не сдержал.

Плинио Прието никаких обещаний не получал, да ему, в общем-то, было по барабану. На одном из судебных заседаний он демонстративно заснул. Перед казнью издевался над расстрельщиками: мол, только не промахнитесь, а то ведь, салаги, стрелять не умеете. «Я верю в Бога и в людей» – с этими словами Прието ушёл из жизни.

Расстрелять Пеньяльвера коммунисты не решились. И не потому, что Эусебио, яростно сражаясь с вооружённым противником, никогда не трогал безоружных. Даже если это враги. Не позволяло природное весёлое добродушие. Приходится признать, что далеко не все повстанцы ставили себе такое ограничение. Но на это бы власти не посмотрели. Однако казнить негра было сочтено вредным для пропаганды. Следующие 28 лет Эусебио провёл в тюрьмах, десятилетие в закрытом карцере. Партизана так и не сломали: весь срок он пробыл в «отрицалове». Его пытали, в том числе сугубо по-расистски. Парадокс: Пеньяльверу сохранили жизнь за то, что он негр – и за это же особенно издевались. Ведь расизм на Кубе сохраняется по сей день.

Присоединившись к восстанию, Эусебио Пеньяльвер сказал, что «не продаст душу дьяволу на Земле – Кастро и коммунизму». И выдержал сказанное. Его срок заключения стал самым длительным среди представителей чёрной расы. Он сидел дольше Нельсона Манделы. Освободившись, Пеньяльвер уехал в Майами, руководил организациями кубинских политзаключённых. Скончался в 2006 году. Интересно, как он отреагировал бы на клоунов из «BLM». Но повезло им – не дожил.10 декабря 1960-го начался новый этап восстания. Эвелио Дуке объявил себя командиром семи партизанских колонн. Была ещё 8-я колонна – под командованием Освальдо Рамиреса. Этот уникум не подчинялся никому.

Кастро-старший рассвирепел после гибели Фахардо хуже чем Торрес из-за племянника. Диктатор распорядился начать «Операцию «Клетка» – «Первую чистку Эскамбрая». 60 тысяч солдат, полицейских и милисиас обрушивались на небольшие повстанческие группы, расстреливали пленных, захватывали или сжигали крестьянские дома, перегораживали дороги, отбирали лошадей и ослов, депортировали целыми семьями, стараясь уничтожить среду поддержки восстания. 11 марта 1961-го был расстрелян герой Кубинской революции Уильям Морган, не успевший пробраться в горы. Во время казни он отказался встать на колени и сказал, что прощает солдат расстрельной команды. «Я верующий католик, и я не боюсь. Теперь я найду то, что есть на той стороне».

Жестоко расправлялись с противником и повстанцы. Не только с карателями, гэбистами и чиновниками. Не только с осведомителями госбезопасности, хотя этим приходилось хуже всех. Но 5 января 1961-го погиб молодой учитель-афрокубинец Конрадо Бенитес, которому не было ещё и двадцати лет. «Он убит за то, что был негром, бедным и учителем!» – объявил Кастро в торжественно-траурной речи. «Он убит за то, что был коммунистом, коммунистом и коммунистом!» – отвечал Эвелио Дуке. Так или иначе, с этого времени Освальдо Рамирес запретил бессудные казни гражданских, за исключением гэбистов и стукачей. Но и то при неопровержимых доказательствах.

«Операция «Клетка» завершилась к марту 1961-го. Повстанцы понесли тяжёлые потери. В отрядах оставалось не более двухсот человек, скрытых по пещерам. И тогда командиры решили собраться – чтобы начать заново.Собрание прошло в высокогорном Сикатеро. В этот день шестьдесят лет назад. Было решено учредить ЭЛН-ЭАК – Армию борьбы против коммунистического режима, за конституционную демократию. Главнокомандующим вместо Эвелио Дуке избрали Освальдо Рамиреса. Его полномочия по радио из Гаваны утвердил Руисанчес.

Наряду с главным эскамбрайским очагом удалось развернуть ещё два фронта. На севере провинции Лас-Вильяс командование принял крестьянин из чернокожей бедноты Маргарито Ланса Флорес, он же Тондике. На юге – фермер Карлос Гонсалес Гарника. Учредилась и политическая организация повстанцев – Объединённый революционный фронт Эскамбрая (ФУРЕ) под председательством рамиресовского консильери Луиса Родригеса Гонсалеса.

Военно-политическая программа Освальдо Рамиреса реально отличалась от концепции Дуке (вскоре эмигрировавшего в США) и покойного Уолша. Рамирес отбросил надежды на американскую и даже эмигрантскую помощь. Ставка теперь делалась – пан или пропал. Развернуть наступление собственными силами Эскамбрая, поднять восстания в других регионах и подпольные мятежи в городах, общими силами прорваться в Гавану. Недаром Рамиреса подчас называют «кубинским Антоновым».

У лидера Восстания Эскамбрай есть и биографические сходства с лидером Тамбовского восстания. Убеждённый революционер Рамирес после победы над Батистой служил в новой полиции. Имел звание капитана. Был даже назначен комендантом тюрьмы Кастильо-дель-Принсипи. Однако жестокость тюремных порядков возмутила его. Коммунисты посчитали, будто дело в «индивидуалистических амбициях», и отправили Рамиреса следить за переделом земли в районе Тринидада. Он как мог сопротивлялся коллективизации и огосударствлению, убедился в характере режима и присоединился к восстанию. До победы или смерти.

Период главнокомандования Рамиреса – это самые интенсивные и жестокие бои. Атаки на казармы, крупные засады, блокированные трассы, сожжённые посевы и склады, расправы с осведомителями и агитпроповцами. Но это ещё и интенсивная политическая работа, создание тайных ячеек ФУРЕ, укрепление связей с крестьянской массой и даже в рядах милисиас.

В ситуациях с Рамиресом карателям отказывала удача. Один раз его уже удалось схватить, но он вырвался, прыгнул в ущелье и снова сумел уйти. Кастро, махнув рукой, предложил Рамиресу индивидуальную амнистию (единственный такой случай за всю войну). Посредником был отправлен Фауре Чомон, некогда воевавший вместе с Рамиресом во Втором национальном фронте. Чомон предложил Рамиресу сдаться, явиться к Фиделю и гарантировал жизнь. В ответ Рамирес предложил Кастро сдаться, явиться в Эскамбрай и тоже гарантировал жизнь. Нацлидер, как ни странно, не воспользовался заманчивым предложением.

В октябре 1961 года власти начали «Вторую чистку Эскамбрая». Под грандиозную карательную акцию подвели «правовую» базу. Закон № 988 от 29 ноября 1961-го устанавливал смертную казнь за «контрреволюционную деятельность». Полномочия вынесения и исполнения смертных приговоров предоставлялись правительственным силовикам без судебной волокиты. «Бандитов» расстреливать на месте, «бандпособников» выселять с конфискацией имущества. Кубинский аналог декрета о красном терроре.

Но есть мудрая поговорка: «Никогда не вешай человека, которого не поймал». Прежде чем расстрелять, тоже желательно найти.

Решить вопрос с Рамиресом рыжебородый Пиньейро поручил лейтенантам госбезопасности Фелипе Денису и Лейва Кастро. Они перевербовали связанного с ФУРЕ врача Филиберто Кабреру. Тот с вертолёта показал горную базу Рамиреса. 16 апреля 1962-го «кубинский Антонов» принял последний бой. Ему снова удалось прорваться сквозь кольцо. Несколько часов он запутывал следы в горном лесу и уже почти оторвался. Но Освальдо Рамирес погиб. От случайного попадания случайно встреченного на лесной тропе ополченца по кличке Янки.

Куба помнит «скромного трудящегося и стойкого бойца» в вечно пропыленной ковбойской шляпе.Незадолго до гибели Рамиреса прошёл сквозь последний бой и Тондике. Его власти особенно ненавидели – он грубо ломал картину единодушной поддержки Кастро негритянской беднотой. Ладно Пеньяльвер – интеллигент-бухгалтер с политическим бэкграундом. Но Маргарито Ланса Флорес, до революции совершенно аполитичный, хрестоматийный бедняк с агитплаката! Ему, может, даже прирезали бы земли по агрореформе, хотя бы пропаганды ради. А вот однако – человеческое отторжение коммунизма оказалось сильнее перспектив материальной выгоды.

Тондике оказался умелым командиром. И к тому же прослыл робингудом – захватывая государственные склады продовольствия, он не сжигал их, а раздавал продукты местной бедноте. Естественно, все и всегда готовы были ему помочь. Против отряда Тондике направили тоже незаурядную личность. Команданте Лисардо Проенса Санчес был уважаем за честность и справедливость. Все знали, что он запрещает своим подчинённым хамские издевательства и бессмысленную жестокость. Но в помощь ему был придан начальник эскамбрайской полиции Виктор Дреке. Фанатичный коммунист успел прославиться многочисленными смертными приговорами согласно чрезвычайному Закону 988. Дреке, как и Тондике, был афрокубинцем. Между двумя молодыми неграми завязывался античный поединок.

Тондике удалось вырваться из окружения. Он спрятался в склепе на кладбище. Еду приносили местные крестьяне. Но агенты Дреке сумели выследить. 2 марта 1962-го Тондике обнаружили. Он вновь попытался скрыться, теперь в тростниковом поле. Кастристы подожгли заросли. В момент захвата Тондике находился в состоянии удушья. Конвойные бросились избивать, но Проенса Санчес жёстко запретил: «Не прикасайтесь. Это настоящий мужчина».

Допрашивать «чёрного робингуда» взялся Дреке. Это была пустая формальность с очевидным приговором. На вопросы пленный не отвечал. Услышав, что Дреке вызывает палачей, Тондике улыбнулся. «Не волнуйся, негр, – сказал он с явной издевкой. И добавил: – Ты знаешь, негр-кубинец умеет держаться по-мужски. Делай, что тебе нравится».

Тондике на момент казни было двадцать четыре года. Но в восстании участвовали парни и помоложе. Маноло Лопес Лопес более известен как Манолито Локо. Или просто Локо – Бешеный. Когда Кастро пришёл к власти, ему было шестнадцать лет. Пацана арестовали якобы за участие в антикастровском движении. В гаванской тюрьме он порезал себя бритвой. Попав в больницу, сбежал оттуда. Добравшись до родных мест, Бешеный реально присоединился к восстанию. И быстро стал руководителем «Северного фронта Камагуэя».

Подросток был таков, что взрослые подчинялись беспрекословно. Юношеский максимализм Манолито оборачивался неистовой жестокостью. Его принцип: «За каждого патриота – два ополченца» – звучал гораздо скромнее реальных действий.  Однажды его ребята остановили автобус, вывели двух ополченцев и расстреляли на глазах у остальных пассажиров.

Против Локо пришлось отправить спецподразделение. 28 августа 1962-го его окружили. Манолито передал командование помощнику Флоро Камачо и приказал уходить (что в тот раз удалось). Сам он отстреливался до упора, застрелил командира спецназа. Потом крикнул что сдаётся. Когда его подошли брать, Бешеный снова открыл огонь и швырнул гранату. Рухнув под пулями, успел прихватить за собой ещё нескольких карателей.После гибели Освальдо Рамиреса повстанческим главнокомандующим стал Томас Давид Перес Диас, он же Томас Сан-Хиль. В отличие от предшественника, это был «щёголь на коне в чёрном сомбреро и солнцезащитных очках». При Батисте он не бедствовал, управляя ранчо своего дяди. Кастро не понравился землевладельцу с первого дня. Комиссары пришли за его собственностью и развели демагогию про «принадлежит народу». Сан-Хиль ответил, что про народ не знает, а за эти земли платил свои деньги. Затем добавил: «Я иду в горы. Приди и найди меня. Я буду тебя ждать».

Аристократичный Томас поразительно быстро освоился в плебейской армии Рамиреса. Быстро стал начальником штаба. Молодой яростный антикоммунист был отчаянно храбрым человеком и толковым оперативником. «Первый в наступлении, последний при отходе» – лапидарно характеризовали его бойцы. Семья оказалась под стать: мама Бенильде и сестра Кончита с риском для жизни помогали Сан-Хилю.

Новый главнокомандующий продолжал наступательную тактику предшественника. Десятки убитых солдат и ополченцев, десятки сожжённых объектов. «Сильная рука Эскамбрая» называли враги двадцатитрёхлетнего Сан-Хиля. Захватить его или ликвидировать хронически не удавалось. Опять-таки повторялись ситуации с Рамресом. Однажды в январе 1963-го его уже окружили – так ушёл вплавь через реку Каракусей. Вот тебе и щёголь Томасито.

Властям пришлось принимать экстренные контрмеры. В июле 1962-го командующий Центральной военной зоной Альмейда Боске учредил в армии «Отделы борьбы с бандитизмом». Для простоты их называли ЛКБ: Луча контра и так далее. Смежные подразделения создавались в полиции. Ведомство госбезопасности сформировало особое Бюро по бандам Эскамбрая (ББЭ). Общее командование по бандитскому вопросу принял Томассевич (как наиболее подходящий по ментальности). По полицейской линии ему подчинялся Дреке, по гэбистской – Фелипе Денис.

В систему ЛКБ включались отряды спецназа. Это были уже не городские ополченцы, едва обученные держать винтовку, а отборные бойцы, подготовленные по особым методикам и желательно из местных крестьян. Они были способны воевать против партизан партизанскими же методами. Со всеми преимуществами военного профессионализма и спецподготовки.

Очередная повстанческая сходка 28 февраля 1963 года стала известна гэбистам. Томас Сан-Хиль и тридцать его соратников попали в окружение. Ему удалось прорваться, но в котле остался ближайший соратник Армандо Сааведра. Сан-Хиль вернулся на помощь, и только тогда был убит. Бой продолжался ещё сутки и завершился гибелью 11 партизан и 27 кастристов.

Следующим главнокомандующим ЭЛН-ЭАК был избран Эмилио Карретеро. Это уже иной повстанческий тип. Поговаривали, будто при Батисте он служил в полиции. Но если даже и так, то явно ни в чём не замазался. Ведь и при Кастро он был оставлен на полицейской службе. С которой ушёл как антикоммунист.

Суровый хмуроватый крестьянин, консервативный «домостроевец» по взглядам и характеру, Карретеро был весьма авторитетен в своих краях. Командовал колонной он довольно успешно, организовал несколько крупных акций. Но и жестокость Карретеро была выше среднего. Вообще этот человек, внешне похожий на Григория Распутина, сильно отличался от многих своих соратников. К примеру, носил бороду – что было в повстанческой среде совершенно не принято (кстати, среди кастровских «барбудос» тщательно брился Томассевич – тоже в пику моде). Да и прозвище Телега (Carreta) он получил не только из-за фамилии. Убивая информаторов (случалось, вместе с семьёй), он оставлял записку: «Они попали под колесо телеги».

О наступлении Карретеро уже не думал. Слишком тяжёлые потери, слишком мощный административно-силовой аппарат, слишком затерроризированы сочувствующие. Стратегия теперь была иная: сохранять повстанческие силы на будущее, «может, что-то и переменится». Тем не менее, столкновения продолжались. За год главнокомандования Карретеро партизаны убили три десятка силовиков и милисиас, произвели свыше сотни диверсий. Но дальше Карретеро решил отплывать во Флориду, дабы устраивать рейды оттуда.

Госбезопасность к тому времени научилась филигранным операциям. Они подбросили повстанцам «американскую яхту». Сначала заманили туда командира Маро Борхеса с его отрядом. Затем и самого Эмилио Карретеро с группой ближайших соратников. Арестовали их 9 марта 1964 года. Повстанцев, среди которых находилась Сойла Агила Альмейда, доставили в Гавану. Карретеро и ещё 19 человек казнили в тюрьме Ла-Кабанья. Перед расстрелом партизаны пели гимн Кубы.

Сойла, Девушка из Пласетаса, осталась в живых. Хотя могла дать фору десятерым, и власти это знали. Под её началом воевали двенадцать мужчин. «Маленькая с огромным сердцем и пулемётом Томпсона в руках», она «не боялась никого и ничего, в окружении превращалась в пантеру и прорывала заслон метким выстрелом».

Её приговорили к тридцати годам тюремного заключения. Отсидела полтора десятка лет. Сойлу били, лишали сна, оскорбляли, имитировали расстрел. Всё это сделало её молчаливой и замкнутой. После освобождения переехала во Флориду и старалась ни с кем не общаться. 31 января 2021 года Девушки из Пласетаса не стало. Причина та же, что и у многих жителей планеты в этом году – ковид.Последним главой Армии стал Хосе Леон Хименес, известный как Чеито Леон. До свержения Батисты он был коллегой Рамиреса – водил грузовики. Политикой не интересовался, но просоветскую диктатуру рабочий отверг решительно. Твёрдо решил бороться.

Хосе с братом Берардо создали группу из девятнадцати человек. Дабы получить военную подготовку, записались в милисиас. Потренировавшись, ушли в горы, прихватив чехословацкие винтовки. Берардо вскоре убили. Хосе-Чеито стал заместителем Карретеро.

Отправившись на злополучную яхту, Телега передал командование Хименесу. Получив кодированное радиосообщение с яхты, Чеито стал ждать дополнительного пароля. Его не последовало. Гэбисты знали код, но пароль так и не выведали. Чеито понял, что надо менять дислокацию. Следующие несколько недель ушли на поиск «крота».

Предатель был найден. Им оказался агент Альберто Дельгадо. Надо допросе у повстанцев Дельгадо просил сохранить ему жизнь – надо кормить семью. Чеито возразил: у Карретеро тоже осталась семья. 29 апреля 1964 года Дельгадо был повешен по приказу Хименеса.

После разоблачения провокатора партизаны официально избрали Чеито главнокомандующим. Но преследование неостановимо сжималось. В ожесточённом бою 25 мая 1964-го почти все соратники командира погибли. Его самого дважды ранили, но Чеито укрылся в зарослях. Двое ополченцев увидели его. Дабы не попасть в плен, Хименес подпустил их к себе и подорвал гранату. В отличие от Че Гевары, Чеито не сдался врагу.

Восстание было подавлено. Впрочем, разрозненные костры сопротивления продолжали гореть ещё два с половиной года. Не только в Эскамбрае. На западе, в Пинар-дель-Рио, упорно сопротивлялись небольшие, но мобильные крестьянские отряды Бенито Кампитоса, Перико Санчеса, Пастора Роды, Хуана Каталы, Франсиско Робайны (последний даже стал персонажем кубинского фильма «В стальном кольце» под зловещим псевдонимом Мачете). Сан-Хиль отправлял сюда своих курьеров для координации действий и обменивался оружием. Но здесь движение подавили раньше, чем в Эскамбрае. На востоке, близ малой родины Кастро в Орьенте, первый мятеж Мануэля Беатона подавил ещё Фахардо в 1960-м. Сотня крестьян во главе со студентом Альберто Кинтаной безуспешно пыталась прорваться на соединение с эскамбрайцами. Но создать здесь крупный повстанческий очаг так и не удалось. Большего удалось добиться в центре, в Камагуэе. Братья-крестьяне Мартинес Андраде – Арнольдо и Хуан, парикмахер Марио Браво Сервантес, мясник Адальберто Мендес наладили оперативную координацию с Эскамбраем и сопротивлялись до 1965-го. Собственно, здесь воевал и Манолито Локо. Но все они погибли, как и преемник Локо – Флоро Камачо. Отряд Мартинеса Андраде в июле 1965-го ликвидировал Проенса Санчес.

26 июля 1965-го Фидель Кастро объявил о «полной победе над бандитами». Он говорил неправду. Зачистки ещё продолжались. Только в декабре удалось повязать легендарного партизана Луиса Варгаса, начинавшего ещё в 1959-м. Последний же боец Эскамбрая – крестьянин Хосе Ребосо Феблес, он же Пепе Ребосо, был захвачен только 1 октября 1966 года. Окончательное подавление восстания можно отмечать разве что этой датой. И то неочевидно: Висенте Мендес погиб при попытке высадиться на Кубе в 1970 году.

Самая жестокая война Кубы за последние 120 лет. Тысячи погибших, сотни тысяч мобилизованных, карательное выжигание обширных территорий, дикий накал взаимной ненависти. «Это была классовая борьба» – вспоминал Рауль Кастро в 1975 году. «На этот раз коммунист говорил правду, – отмечает историк-диссидент Энрике Энсиноса, автор самого полного исследования о Восстании Эскамбрай. – Да, это была классовая борьба. С одной стороны – новый класс коммунистической аристократии, тоталитарные эксплуататоры кубинского народа. С другой – скромные крестьяне и рабочие, сражавшиеся за свободу, против коммунизма».Читатель может удивиться, почему до сих пор ни разу не упомянута высадка американцев в заливе Свиней, организованная в апреле 1961-го. Ведь не зря же повстанцы ждали помощи от США. Выходит, что зря. Американское командование даже не попыталось связаться с Эскамбраем. Что очень характерно.

Не смирились кубинские эмигранты – один из ударных отрядов мирового антикоммунизма. Элой Гутьеррес Менойо создал организацию «Альфа 66», попытался организовать новое восстание, пробрался на Кубу, попал в плен, провёл в заключении 22 года, уехал из страны, а затем вернулся. Бывалый партизан стал выступать за мирный диалог с коммунистами, и Кастро пользовался этим до кончины Элоя в 2012 году. Но опубликованное после смерти завещание не оставляет сомнений в ненависти автора к режиму насилия и лжи: «Воля Фиделя Кастро к увековечиванию себя во власти оказалась сильнее веры в лучшее. Абсолютная власть правительства, рабство гражданина, иррациональные структуры, абсурдная экономика, неработающая конституция, анекдотическое право, отсутствующие профсоюзы, кубинец, потерявший свою сущность, озабоченный выживанием». Таков итог романтичной Сьерра-Маэстры – против чего героически выступил Эскамбрай.

Сопротивление коммунистическому режиму продолжалось. Важной вехой народного протеста явился бунт Малеканасо 5 августа 1994-го. Очередной всплеск негодования случился год назад, когда полицейские застрелили молодого афрокубинца Генселя Эрнандеса. Возмущённые граждане вышли на улицы, потому что чёрные жизни на самом деле важны. Только где в этот момент были активисты одноимённого движения? Похоже, для них важна жизнь Дреке, но никак не Эрнандеса. Не Пеньяльвера и не Тондике. Которые боролись за всех кубинцев – и чёрных, и белых.

Сегодня на месте харизматичного Фиделя и коварного Рауля восседает унылый бюрократ Диас-Канель. Вместо террора начала 1960-х – вязкая тюремная рутина с шестым местом в мире по доле заключённых в населении. А вместо дерзких экспроприаций Тондике – тихое самообеспечение нищих в магазинах. Вместо вооружённой борьбы Рамиреса, Сан-Хиля, Чеито – мирный протест, подавляемый полицейским насилием.

Но вот – Куба восстала снова. Люди становятся менее жестокими, и в этом проявляется прогресс общества. Но есть и обратная сторона: тираны, как и раньше, держатся за свои привилегии и ради их сохранения готовы на всё. Адекватный ответ — вот чего они боятся больше всего. Шестьдесят лет назад хранители огня кубинской революции понимали это. И то, что мы видим на Кубе сегодня, доказывает: не зря повстанческие командиры собрались тогда в Сикатеро.

Михаил Кедрин, специально для «В кризис.ру»