Сайты укатываются десятками зараз. Обыски, захваты, приговоры превращаются в бытовое явление. Окончательно превратились в бессмыслицу рассуждения о «выборах в Думу». К самым пустым ритуалам допущены только присягающие режиму. От кого даже параноик не может ждать опасности. Подозрение в способности к шагу вправо-влево обрекает на преследование. Несогласным практически не оставлено путей, кроме конфронтации. Но и способов конфронтации становится всё меньше. Положение упрощается, но этим и проясняется…
Роскомнадзор блокировал 49 сетевых изданий, связанных с запрещённым в РФ Алексеем Навальным. В том числе персональные сайты самого Навального, Леонида Волкова, Любови Соболь, зачисленного в экстремистские организации ФБК, записанного в иностранные агенты «Альянса врачей», несколько антикоррупционных ресурсов и четыре десятка региональных. Многие удивлены: почему только сейчас? Куда смотрела карательная цензура уже, считай, почти год? По крайней мере, два месяца, как пошла судебная раскатка.
Пригожинское ФАН, незаслуженно подзабытое после ночных поджогов и пафосных жалоб на чужую «цензуру», напомнило о себе парой доносов. Один на международную расследовательскую структуру Bellingcat, другой на правозащитный портал ОВД-Инфо. Умоляют признать иноагентами. Публичное появление ФАН давно уже производит эффект рыжего Васи из советского фильма «Великий укротитель»: «Только выйдет на арену – сразу хохот, от одной походки». Стоит процитировать некоторые моменты из обращений в прокуратуру.
По Bellingcat: «Регулярно манипулирует понятием «права человека»… Несмотря на это, откровенно русофобский проект по-прежнему не включён в реестр нежелательных организаций…» По ОВД-Инфо того краше: «Оказало юридическую поддержку избившему нескольких сотрудников ОМОНа Сайду-Мухамаду Джумаеву, напавшей на полицейского Ольге Бендас, совершившему наезд на правоохранителя Александру Мучаеву…» Что ж, «путинский повар», считающийся владельцем ФАН, не лишён, говорят, своеобразного чувства юмора. Иное бы и странно при такой биографии.
Но как бы то ни было, методично перекрываются все каналы неофициозной информации. Словно они в самом деле представляет для властей угрозу. Откуда такое остервенение именно сейчас?
Поверхностный взгляд: карательное ужесточение носит предвыборный характер. Режим, дескать, чрезвычайно озабочен поддержкой избирателей и добивается любви теми нехитрыми способами, которые ему доступны. Бетонируется информпрстранство. Проводятся акция устрашения. Брошен в спецпсихушку якутский шаман Александр Габышев. Без малого восемь часов идёт обыск у главного редактора расследовательского The Insider Романа Доброхотова. Это вообще особый случай: либерально-демократический активист однозначно и резко отказался маркироваться «иноагентом». Здесь для властей матч престижа, типичное кто – кого? Ну ещё клонируется в Питере кандидат с оппозиционной фамилией, организуется выступления маньяка в поддержку КПРФ…
На предвыборную версию отвечает радикально-оппозиционный публицист Александр Скобов: «Не нынешняя зачистка является средством обеспечения стерильных «выборов», а проведение стерильных «выборов» является одним из средств достройки системы. Тоталитарная трансформация путинского режима отвечает устремлениям и идеалам господствующего класса. Так что никаких послаблений после «невыборов» не ждите. Этот поезд назад не ездит». Это гораздо ближе к сути.
Хронологической гранью ужесточения принято было считать череду событий события годовой давности: конституционное обнуление, отравление Навального, уличные протесты в Хабаровске, мирное восстание в Беларуси. Сейчас можно констатировать: Основной закон растоптан без проблем и даже с известным изяществом, Навальный нейтрализован и его структуры разгромлены, хабаровские протесты стихли, беларуская революция задавлена карателями. Новая грань отчёркнута уже иными датами.
Это – январско-февральские акции солидарности с Навальным, прокатившиеся по России. Но не сами по себе. «Навальнинги» случались и раньше. Подчас очень энергичные. Вплоть до перехода во власть толпы исторического центра северной столицы. Однако – то, да не то.
В нынешнем году отлетели милые «уточки», символы прежнего протеста. Впервые пришла на улицы жёсткость обеих сторон. Вот то самое, про что в стиле балаганного райка сообщает ФАН. Эта новация и определила формат нового этапа карательной политики.
Прошлогодняя «антиэкстремистская» стратегия обкатывается в конкретные технологии ФСБ и смежных органов. Решён затянутый в прошлом году вопрос о назначении первого замдиректора. Включена многоэшелонная система мероприятий по дисциплинированию и перевыстраиванию упомянутого Скобовым господствующего класса. («Работать по-новому!» – чёрным юмором вспоминается выражение третьвековой давности.) Перераспределяется доступ номенклатуры к властным и финансовым ресурсам. Административные перестановки мебели гремят на правительственном уровне.
Было бы нелепо утверждать, будто всё это запущено несколькими зимними драками. Но факторная перекличка однозначна. Развод кремлёвки с массами совершается на глазах. По объективным экономическим причинам. Поэтому грядёт отказ от последних демократических декораций, сохранённых с Перестройки и Девяностых. Переход к иному государственному устройству. Более-менее откровенно абсолютистского типа.
Если есть какой-то смысл в сентябрьских выборах, то только в этом контексте. Проведённая через Явлинского интрига деморализовала значительную часть интеллигентно-демократического электората. Очередной тур внешней истерии с балансированием на грани активировал наци-сталинистский сегмент официозной политики. Итог должен выйти ошеломляющим. Закрепляющим «послеиюльскую систему» всевластия. Не обязательно персонально путинского. В любом случае чиновно-олигархического.
Оппозиция в своей организованной части перестала существовать. Структуры Навального были несущей конструкцией. Они сдались, далее посыпалось всё. Теперь добиваются медиа- и правозащитные группы. Сохраняется пока институт «одиночной оппозиционности». Рассуждения на Ютьюбе или в Фейсбуке, даже резкие и пафосные, обычно пока не преследуются. Это что-то вроде гор, которые чапековские «саламандры» пообещали разрушать в последнюю очередь.
Другое дело, что активисты слышат с этих вершин. «Нам надо обязательно пережить этот режим»… Иногда к этому добавляется: «Чтобы судить их!» (по смыслу – когда кто-нибудь решит эту небольшую проблему). Установка на самосохранение превращается в фундаментальную. Стратегия выжидания. Чего ждать и сколько, не уточняется. Иногда рекомендуется побольше и поласковее заботиться о себе. Или бежать. Почему нет? «Задача – пережить».
Поверхностный взгляд часто порождает безнадёгу. А глубже мало кто берёт труд заглядывать. Между тем, что уже показательно, карательный накат государства идёт на только на политическую оппозицию, правозащиту и СМИ. Под ударом и сообщества иного плана. Часто – откровенно теневого. Организованность, вертикальность, подпольность – главные преступления в глазах режима. Самоорганизация и бытовое сопротивление глубинного народа протекают «ежедневно, ежечасно, стихийно и в массовом масштабе» – как с неподдельным страхом за свою диктатуру век назад констатировал Ленин.
Такого рода сообщения тоже регулярны. Но не фиксируются оппозиционными аналитиками. Занятыми своей рефлексией.
«Отсутствие логики, тактики, стратегии… Переоценка собственных возможностей, надежда на «авось», – комментирует происходящее с оппозицией поэтесса, публицистка и политическая активистка Алина Витухновская. – Порой создаётся ощущение, что в России сработает один лишь политический метод — радикальный, жёсткий и «большевистский». Хотя я никак не идентифицирую себя с этой группой идеологически и считаю её преступной. Однако, как политику мне интересно лишь то, что работает».
Веско сказано. Стоит лишь добавить: этот метод не являлся эксклюзивом большевиков. Исторически оправдан нынешний рост интереса к эсеровскому повстанчеству и тамбовской Антоновщине, к мятежному Кронштадту и Великой крестьянской, к традициям бунта фабрик и трущоб. В российской истории вообще есть на что посмотреть. Даже если искать чисто прикладной смысл. Вопрос, кто именно смотрит и находит. То самое, что работает.
Константин Кацурин, специально для «В кризис.ру»