Один из символов Петербурга – Банковский мост. 195 лет назад петербуржцы впервые перешли по нему через канал Грибоедова, бывший Екатерининский. Возможно, кто-то из них спешил в банк, который находился как раз напротив: отсюда и название моста. И златокрылые грифоны здесь появились не случайно: согласно древней мифологии, они охраняют сокровища, клады, а может, заодно и банковские вклады. Есть поверье, что они ещё и финансовые проблемы помогают решать. В общем, красиво вписались в эту историю.
Русские счёты с лавками менял
При Петре I банков в Петербурге не было. А были менялы. Обменивая монеты одной страны на деньги другой, они стали посредниками первых петербургских купцов. Главным инструментом финансовых операций в ту пору были счёты. «Для счёта они пользуются изобретённым ими особым прибором с нанизанными на проволочные прутья шариками от чёток или бусами, который они устраивают в ящике или небольшой раме… Передвигая туда и сюда шарики, они справляются с делением и умножением разных сумм…» – написал в начале 18-го века английский капитан Перри в своей книжке о России. Его восхитили русские счёты – в Европе такого простого и в то же время эффективного счётного устройства не было.
А вот слово «банк» придумали не мы. Оно произошло от итальянского banco, что в переводе на русский – «лавка менялы». (Стеклянные банки к этой этимологии никакого отношения не имеют: их дальняя родственница – банька.) Так вот, эти самые менялы очень скоро превратились в ростовщиков, прозванных заимодавцами. Императрица Елизавета Петровна была очень недовольна тем, что они разоряют дворян, и решила ликвидировать их как класс. По её указу в 1754 году были учреждены Дворянский и Купеческий банки в Петербурге и Москве. Заёмное ростовщичество стало вытесняться переводом денег по векселям (письменным долговым обязательствам). Появилось такое понятие, как кредит (от латинского creditum – ссуда). Кредиты выдавались под заклад каменных домов, а также для раскрутки торговых стартапов.
Однако к ростовщикам не заросла народная тропа – к их услугам прибегали многие петербуржцы. Серебряные ложки закладывал Достоевский во время работы над «Преступлением и наказанием». Ну а что там произошло со старухой-процентщицей, рассказывать не нужно.
А у вас, Штиглиц, я попрошу ссуду
Банковское дело тоже продолжало развиваться. Символом его процветания стало здание нынешнего ФИНЭКа. Когда-то здесь, между Садовой и Екатерининским каналом, располагался Морской рынок. Но он сгорел, и Екатерина II повелела построить на его месте специальное здание для Ассигнационного банка. Этот царский заказ с 1783-го по 1790-й блестяще выполнял архитектор Джакомо Кварнги. Он нашёл для банковского ансамбля оригинальное композиционное решение: главный корпус с операционно-кассовыми залами получился не только функциональным, но и величественным, а с кладовыми для хранения денег его соединяли галереи. В общем, не случайно уже в советское время в парадном дворе бывшего банка Кваренги поставили памятник.
В 1860 году Ассигнационный банк превратился в Государственный, подчиненный Минфину. Первым управляющим Госбанка был назначен Александр Людвигович Штиглиц, которого негласно именовали русским Ротшильдом. Это он вложил миллион рублей в строительство здания Центрального училища технического рисования в Соляном переулке, но с условием присвоить ему имя отца – известного в Петербурге мецената Людвига Штиглица.
При Александре II открылись учебные заведения и для подготовки финансистов. Те из них, кого брали на работу в Госбанк, принимали присягу, что сохранят в тайне коммерческие дела и счета, а также давали подписку, что не принадлежат ни к каким масонским ложам и другим тайным обществам. Им даже для вступления в брак нужно было спрашивать разрешение у начальства. Но вот интересно: когда Госбанком руководил Николай Бояновский, его дочь Екатерина против воли отца вышла замуж за священника Александра Боярского, будущего дедушку нашего известного актёра.
Обманутые вкладчики: картина маслом
Однажды бедный, но честный банковский служащий забыл в санях портфель с двумя миллионами, а извозчик оказался благородным и портфель вернул… Это сюжет одного святочного рассказа. В реальности отношения банков с клиентами не были такими уж радужными: мошенников хватало и с той и с другой стороны.
Вот, скажем, у героя «Мёртвых душ» Чичикова были реальные прототипы. И в действительности хватало желающих выкупить за бесценок у помещиков умерших крестьян (до внесения их в ревизские сказки) и заложить их для получения ссуды. Об одном таком аферисте узнал Пушкин и подарил Гоголю идею бессмертного сочинения. Были, конечно, и просто грабители: с помощью специального инструмента для взлома они вспарывали банковский сейф, как консервную банку. Но прогорали банки, как правило, из-за экономических кризисов, непрофессионализма сотрудников и собственных афёр. Одно такое банкротство нашло отражение в изобразительном искусстве.
В картине «Крах банка» Владимир Маковский запечатлел растерянных клиентов прогоревшего Московского коммерческого банка, которые ворвались в его офис в надежде спасти свои деньги. Но не успели: наличные там уже не выдавали, потому что банк разворовали жулики из его же руководства. Случилось это в 1875 году. Мошенников судили за их махинации: одного выслали из России, двоих сослали на год в Томскую губернию, кому-то объявили выговор, а всех остальных оправдали. А пострадавшим вкладчикам вернули 75% вложенных денег из казны. Сейчас «Крах банка» можно увидеть в Третьяковке, актуальность картина не потеряла.
Мистический мост между прошлым и будущим
В Петербурге, конечно, тоже случались банкротства – к 1910 году в городе действовало 567 различных банковских предприятий. Но главный крах произошёл в 1917-м. Большевики изъяли все деньги Госбанка, многих его сотрудников арестовали. И всё же финансовая история знаменитого здания продолжилась: в советское время здесь открыли ФИНЭК. И легенда о могуществе обитающих по соседству грифонов, зародившаяся ещё в 19-м веке, по-прежнему жива.
Этих фантастических крылатых львов создал известный петербургский скульптор Павел Соколов. Они обосновались на Банковском мосту, возведённом в 1826 году, и вскоре стали популярными героями городского фольклора. Считается, что грифоны могут помочь разрешить финансовые трудности, если подержаться за крыло одного из них или погладить лапу. Некоторые петербуржцы даже умудрялись оставить записку с желанием в пасти грифона или запихнуть её в скульптуру через трещину. Эти послания обнаружили реставраторы, когда несколько лет назад демонтировали грифонов. Одну такую записку написала еще в 90-е годы выпускница ФИНЭКа – попросила помощи у грифонов в трудоустройстве, карьерном росте и финансовом благополучии. Оказалось, что все её желания исполнились. Правда, она и сама приложила для этого максимум усилий, хотя и не отрицает: момент везения был.
Сейчас у отреставрированных грифонов работы, конечно же, прибавилось. Обедневшие петербуржцы жаждут мифических чудес в виде повышения пенсий и зарплат, а кто-то наверняка мечтает поскорее выплатить кредиты банкам. Потому что если деньги не радуют, значит, они не ваши.
Светлана Яковлева, специально для «В кризис.ру»