Ливия: 10 лет восстания. Финал каддафизма

С 28 августа 2011 года ливийская столица Триполи полностью контролировалась повстанцами. Ливия победила «Джамахирию». Но гражданская война длилась ещё два месяца. Режим уже рухнул – и продолжал сопротивляться. Это было совершенно бессмысленным кровопролитием. Никаких шансов на реванш каддафизм не имел. Но такие диктатуры и такие диктаторы несут угнетение, кровь и смерть, пока не сломаны до физического конца. Ливийская революция доказала это наглядно. Десять лет назад убит Муаммар Каддафи.

В свои последние недели война приняла другой характер. До сентября это была схватка повстанцев с каддафистскими лоялистами. В коалиции восстания объединились жители ущемлённой Киренаики, городская молодёжь, интеллигенция и рабочие-нефтяники, исламисты, теневые сообщества и оппозиционные Каддафи племена. Поначалу на стороне Муаммара Каддафи выступали в основном многочисленные госслужащие (от 1/4 до 1/3 населения) – уверенные, что «брат-лидер» победит и сохранит за ними должности и оклады. Но война быстро приняла крайне ожесточённый характер, и ряды лоялистов начали редеть. Уверенность в вожде меркла на фоне повстанческих атак и воздушных ударов НАТО.

Взятие повстанцами Триполи, естественно, окончательно переломило ситуацию. Лоялистами оставались только верные Каддафи племена и многочисленные африканские наёмники. Сражались они теперь не из любви к Каддафи, а из страха перед местью победителей. Каддафи поддерживали варфалла, магариха, туареги и тубу. Впрочем, с тубу не так однозначно: они в значительной части были настроены антикаддафистски; этническим тубу был президент Чада Хиссен Хабре, разгромивший Каддафи в 1980-х.

Трансформировалось и повстанческое движение. Идейных бойцов, как молодёжь или  врагов режима в их рядах, таких, как демократы или исламисты, не то, чтобы стало меньше, но их влияние снизилось. На первый план вышли также племенные группы. Прежде всего антикаддафистский союз хараби, свейхи, зинтан, мисрата и амазиги. Старейшины готовили радикальный передел власти в свою пользу. Рядовые бойцы жаждали мести за многолетние унижения и кровавые расправы первых месяцев войны.

Почти вся страна перешла в руки повстанческого Национального переходного совета (НПС) под председательством Мустафы Абделя Джалиля. Но реальными хозяевами положения были племенные авторитеты и полевые командиры. Координация между ними оставалась весьма слабой. Каддафисты удерживали лишь небольшие анклавы, но располагали огромными запасами оружия (Каддафи концентрировал военные склады в лояльных районах), хорошо обученных офицеров и солдат, а главное – единое командование и отчаянную мотивацию обречённых. Силы лоялистов концентрировались в городах Бени-Валид, Сирт и Себха. Сильнейший каддафистский гарнизон располагался в прибрежном Сирте, на малой родине Каддафи.3 сентября отряды Национально-освободительной армии (НОА) – вооружённые силы НПС – двинулись на Бени-Валид, оплот племени варфалла. Несколько дней предлагались переговоры. В ответ 8-го числа лично Каддафи призвал жителей города к бою. На следующий день завязались бои. Причём начали каддафисты, попытавшиеся прорвать кольцо блокады.

В контратаку двинулась Бригада Халбус – сильное повстанческое соединение из непримиримо несгибаемой Мисураты. Противостоял спецназ каддафистской армии и наёмники-суданцы. Мисуртацы прорвались в Бени-Валид, но уже 10-го пришлось отступить: сопротивление оказалось значительно ожесточённее ожидаемого.

Командование лоялистами взял на себя сын и бывший наследник свергнутого диктатора Сейф аль-Ислам Каддафи. Главной его силой являлись отлично тренированные снайперы. Серьёзный урон наступающим наносили каддафистские установки «Град». Опираясь на три опорных пункта, лоялисты нанесли серию болезненных ударов: 12 сентября они внезапно атаковали нефтекомплекс Рас-Лануф недалеко от Бени-Валида, а 25-го – древний берберский город Гадамес. По сути это были не попытки наступления, а ограниченные рейды, но они эффективно отвлекали силы НОА от напора на Бени-Валид. 28 сентября под ракетным ударом погиб командир бени-валидской группировки НОА, бывший политзаключённый Дау аль-Джадак.

Только в середине октября, при значительных подкреплениях от мобилизации в Мисурате, превосходящие силы НОА под командованием Мусы Юниса сумели прорваться в город. Продвигаясь от городской промзоны, зачищали квартал за кварталом. О полном освобождении Бени-Валида объявил Саиф аль-Ласи, командир Злитенской бригады. Лоялисты, рассказывал корреспондентам Юнис, срочно переодевались в штатское, бросались в свои машины и стартовали из руин Бени-Валида. Сумел бежать и Сейф Каддафи.

9 сентября части НОА двинулись в другом направлении – на юг страны, в Себху. Здесь разобрались быстрее, в течение двух  недель. Многие тубу поддержали НПС. Племенной «Батальон “Щит пустыни”» стал авангардом наступления. Командовал клановый авторитет тубу Барка Вардугу, отставной армейский офицер с опытом этнической партизанщины в Нигере. Взятием Себхи командовал другой бывший офицер старой армии Башир Ахваз.

Немногочисленные лоялисты, не имевшие связи с блокированными Бени-Валидом и Сиртом, были разбиты. Их формирования разбежались практически сразу, как бойцы Башира Ахваза вступили в Себху. Каддафистский генерал Масуд Абдельфахид – ветеран проигранной войны с Чадом – выбросил белый флаг. Сопротивление оказалось незначительным, поскольку местные племена решили прекратить поддержку Каддафи.

Силы НПС быстро заняли почти весь юго-запад страны – Феццан (кроме нескольких населённых пунктов близ границ с Алжиром, Нигером и Чадом). Геополитические последствия аукнулись по всей Сахаре. Десятки тысяч туарегов, включая перебравшиеся по приглашению Каддафи из Мали, Нигера и Чада, хлынули обратно в эти страны. Пополняя ряды местных сепаратистов, исламистов и просто пустынных разбойников.Ключевым эпизодом последнего этапа войны явилась битва за Сирт. Началась она 8 сентября – даже раньше, чем бои за Бени-Валид. Но в полную силу развернулась уже после падения Бени-Валида. Обе стороны понимали: это последний бой. Во главе каддафистов стали сам Муаммар, его сын-силовик Мутассим, племянник-силовик Рахман Абдель Хамид, военный секретарь Абу Бакр Джабер, начальник охраны Каддафи и командир «Народной гвардии» (каддафистские «титушки» под началом спецов тайной полиции) Мансур Дау. Все они непосредственно участвовали в расправах и убийствах и не знали для себя пути назад. Рядовых подбирали по тому же принципу. (Характерно, что менее жестокий и более хитрый Сейф аль-Ислам в данном случае держался сбоку, больше по пропаганде.)

Костяк войск НПС составила Зинтанская бригада. В авангард снова выдвинулись бойцы Военного совета Мисураты. Командовали повстанцами Мустафа бин Дардеф, Эссам Багхар, Тухами Заяни, Али Рикаби, Фавзи Завауи, Юнис Абдали, Амин Турки. Дардеф, бизнесмен из Бенгази, был известен исламистскими взглядами, побывал в каддафистской тюрьме. Абдали и Турки, напротив, дослужились до полковничьих званий в каддафистской армии. Завауи вёл мисуратскую колонну. Багхар, Заяни, Рикаби – полевые командиры местных ополчений. Общее оперативное командование осуществлял полковник Хамид Хасси, прославленный недавними боями за Брегу.

Крупные столкновения начались 15 сентября. Впервые с 17 февраля революция пришла в город Каддафи. Мисуратцы ввязались в бой и закрепились в западных кварталах и аэропорту Сирта. Но напор был сильно заторможен снайперским и артиллерийским огнём лоялистов. Следующий день прошёл в хаотичных уличных боях. К вечеру отряды НОА отступили из городской черты.

В следующие дни повстанцы то захватывали городские кварталы, то вновь откатывались под контрударами. Здесь, в Сирте, каддафисты действительно опирались на массовую поддержку. Горожане из племён каддафи и варфалла опасались грядущих расправ (как оказалось впоследствии, не всегда безосновательно). Командование НОА подтянуло войска с востока и создало подавляющее, минимум троекратное превосходство. Трижды повстанцы прорывались у центру города, но трижды возвращались на исходные позиции.

Сирт буквально перемалывался в каменную крупу. В боях погибли Мустафа бин Дардеф и Амин Турки. Это прибавило ярости бойцам НОА – Дардеф был среди них очень популярен. Мисуратцы вообще дрались с особой жестокостью. Они откровенно мстили за многомесячную осаду своего города. НПС вынужден был издать специальное обращение: не допускать линчеваний и разрушений. Но в горячке боёв не все, мягко говоря, обратили на это внимание.

Перелом произошёл 29 сентября, когда повстанцы, наступавшие с запада и востока, сумели соединиться в районе аэропорта. 4 октября началось четвёртое, решающее наступление. Лоялисты стали искать лазеек для бегства из города. Но «преторианцы» Каддафи и наёмники-африканцы продолжали отбиваться даже в последней петле. С 13-го по 19 октября последняя каддафистская группировка была замкнута в последних двух кварталах. Подоспели победители из взятого Бени-Валида. Выдвинулись мисуратские подкрепления, провожаемые приветствиями и напутствиями в духе «не жалейте ни пуль, ни гранат!»

Последний штурм начался утром 20 октября. Зинтанцы лавиной сносили укрепления каддафистов. Мисуратцы крушили блок-посты окованным сталью бульдозером с крупнокалиберными пулемётами. Сопротивление каддафистов было подавлено в полтора часа. 42-дневная битва за Сирт, последняя в этой войне, завершилась победой революции. Над последним бастионом Каддафи поднялось красно-чёрно-зелёное знамя с белым полумесяцем и звездой.

Торжество борцов с диктатурой вышло далеко за рамки цивилизованности. По Сирту прокатилась охота на разгромленных лоялистов. (Когда некоторые шибко грамотные сторонники правящего режима РФ гордо именуют себя этим словом – хоть не забывали бы.) Победители расстреляли сотни пленных, город утонул в поджогах и грабежах, жители подверглись всяческим насилиям. Были осквернены и уничтожены могилы родителей Каддафи других его родственников.

Вскоре международное правозащитное НПО Human Rights Watch даже направило письмо Военному совету и гражданским властям Мисураты: «Призываем незамедлительно прекратить такие действия и поддержать судебное преследование виновных». На которое последовал ответ: «Революционеры Мисураты, как все мусульмане, уважают права человека. Сформированный жителями города комитет безопасности следит за их соблюдением. В ряде случаев нарушения были ошибочно и ложно приписаны революционерам Мисураты. Если же какие-то нарушения имели место, то совершались лишь в отдельных случаях и не вводились в систему. Мы призываем всех истинных революционеров уважать права обвиняемых в соответствии с нашим благородным законом».Остатки каддафистской элиты всё-таки выбрались из развалин Сирта. Бои в городе ещё шли, когда гружёная автоколонна взяла курс на юг. В этом конвое находились старший Муаммар, младший Мутассим, генералы Джабер и Дау. На что они рассчитывали и куда вообще ехали, сказать трудно. Потом на допросах Дау говорил о странном состоянии Каддафи-старшего. С одной стороны, он прекрасно понимал своё положение и не имел иллюзий в плане своих персональных перспектив. С другой – пребывал в совершенном бреду, категорически отказывался бежать из страны и намеревался «сражаться до победы».

В любом случае, дальше трёх километров от пылающего Сирта отъехать не удалось. Конвой был замечен британской и французской авиацией. Французские Mirage ударили с воздуха. Транспорт смешался в огне, десятки человек погибли. Но четверо главных снова умудрились прорваться. Они даже добрались до населённого пункта Джариф, который обычно считают пригородом Сирта. Каддафи и Джабер под охраной укрылись в одном из домов. Мутассим взял с собой двадцать боевиков и двинулся на разведку. Рядом быстро нашли дренажную трубу, куда и спрятали вождя с несколькими телохранителями.

От судьбы не уйдёшь. Тем временем в Джариф уже вступал повстанческий отряд. Это были бойцы мисрата. Первый бой дал Джабер со своими охранниками. Но брошенная оттуда граната ударила в бетонную стену и отлетела назад. Так символично погиб самый преданный Каддафи генерал. Другой генерал Дау поторопился сдаться, посыпал голову пеплом, безжалостно ругал себя за службу Каддафи и благодарил повстанцев за вразумление и хорошее обращение.

Когда бойцы НОА увидели Каддафи в трубе, они стали стрелять. Раненого выволокли наружу. Он просил не убивать его и даже пытался спорить – мол, это не он, это кто-то другой приказывал громить Мисурату. Бывшего диктатора подвергли жестоким пыткам. После чего расстреляли. Та же судьба постигла Мутассима. «Я вам говорю: он убит. Убит руками ливийцев» – снял все сомнения герой взятия Триполи и военный комендант столицы Абдель Хаким Бельхадж.

Трупы были выставлены в Мисурате в промышленной морозильной камере. Многие ливийцы ехали издалека, чтобы увидеть «брата-лидера» мёртвым. «Аллах сделал фараона примером для других. Хорошего человека мы бы похоронили. А этот – он сам выбрал такую судьбу» – цитировались в мировых СМИ слова простого ливийца по имени Салем Шака. «Немногие в Ливии печалятся о том, как были убиты Каддафи и те, кто с ним. И о том, что трупы лежали на обозрении, мрачной пародией на мавзолеи национальных лидеров» – констатировало агентство Reuters. «Sic transit gloria mundi» – вздохнул Сильвио Берлускони. Несколько месяцев назад «дорогой Сильвио» был закадычным другом Муаммара.

Зверская расправа с Каддафи являла собой военное преступление. Хотя не стоит забывать: несомненно, и сам он был военным преступником. В демократическом государстве пленного тирана отдали бы под суд – открытый и гласный, а не убили бы после издевательств. Тотальный произвол, на котором основывалась 42-летняя диктатура Каддафи, восприняли как норму даже самые яростные его враги. И бумерангом вернули.

23 октября 2011 года перед ливийцами выступил председатель НПС Мустафа Абдель Джалиль. Речь он произнёс не в Триполи, а в Бенгази – столице восставшей Киренаики. «Ливия освобождена» – объявил он ликующей толпе.С гибелью Каддафи исчез «джамахирийский» каддафизм – режим личной власти малограмотного и жестокого «лидера революции», свихнувшегося на мании величия. Возомнившего себя пророком вселенского масштаба, вождём всех арабов, мусульман, африканцев и всего Третьего мира. В огне гражданской войны и натовской воздушной операции исчез один из самых нелепых режимов прошлого и нынешнего веков. Восточная деспотия, оснащённая современными технологиями и «Зелёной книгой» – смесью плохо прочитанных трудов исламских богословов с плохо понятыми марксистскими догмами.

В 1969 году, когда Каддафи захватывал власть, в Ливии господствовали средневековые представления и племенное деление. Каддафи сознательно консервировал архаичность ливийского общества. Современные вооружения и предприятия, электричество в домах мало изменили социальное мышление. Государство оставалось средневековым, под стать менталитету «брата-лидера».

За счёт громадных нефтяных доходов режим Каддафи сумел продержаться четыре десятилетия. При безудержном разбазаривании и невероятных хищениях кое-что всё же перепадало и простым ливийцам. Однако всё большую массовую ненависть вызывала роскошь правящего клана, наглость начальственного слоя, беспрестанная ложь пропаганды. Раздражало присутствие в стране целого сонма наёмников. С яростью слушали ливийцы о помощи исламистам от Тринидада и Тобаго до Филиппин, прочим «революционерам», от никарагуанских сандинистов до японских леваков. Даже самые простодушные понимали: миллиарды летят по всем ветрам за счёт ливийских школ и больниц.

Провальные авантюры Каддафи – нападения на Египет и Тунис, посылка войск в Ливан и Уганду, бесконечная и разгромная война в Чаде – создавали диктатору имидж неудачника. А неудачников нигде не любят, на Востоке же особенно. По-варварски понимая военное дело, Каддафи полагал, будто сила армии в численности и вооружении. Не думая ни о профессионализме, ни о подготовке, ни о дисциплине, ни о мотивации личного состава. Покупая тысячи единиц бронетехники и сотни боевых самолётов, он воображал свою армию непобедимой – а она не справлялась ни с плохо вооружёнными, но отлично обученными и высоко мотивированными чадцами, ни с горсткой танзанийских военных, освободивших Уганду от дружка Каддафи, психопата-каннибала Иди Амина.

В последние годы правления (и жизни) Каддафи, разругавшись с арабским миром, возжелал стать главным вождём Африки. На этот бессмысленно-безумный проект он вышвыривал новые миллиарды. Когда в самой Ливии ненависть к его правлению достигала критической точки. Заодно разжигалась расовая и этническая рознь, сеялась вражда к чернокожим.

Парадоксально, но самое терпимое отношение Каддафи встречал под конец в Европе и США. Впрочем, не удивительно. «Брат-лидер» швырялся деньгами, финансировал предвыборные кампании европейских политиков, заключал супервыгодные для иностранных компаний (и суперразорительные для Ливии) нефтяные и иные контракты. Но Запад знал, каким был Каддафи прежде. Не забывал ни терактов в Англии и Западном Берлине, ни идиотского «шатёрного» хамства при визитах в европейские столицы. И когда ливийцы восстали, им на помощь полетели самолёты НАТО.

Но никак не раньше. Сначала – восстание. А самолёты потом.Крушение каддафизма, естественно, не принесло Ливии мгновенного процветания. Хуже того – оно не принесло ливийцам мира. Пришла свобода. Но у свободы бывает суровое лицо. Жестокую тиранию сменил разгульный хаос.

Каддафизм развеялся как государственная система, но его идеология ещё имеет сторонников. Это и прокаддафистские племена, не смирившиеся с поражением. Это и уволенные «джамахирийские» бюрократы. Это и фанатики, всегда стусованные вокруг всякого тирана. Это и бывшие «нейтралы», ждавшие скорого благоденствия и ужаснувшиеся хаосу. Уже через несколько дней после гибели Каддафи проявилось т.н. «Зелёное движение». Группа военных лоялистов во главе с Сейфом аль-Исламом сопротивлялась до 19 ноября 2011-го. Когда он попал в плен, каддафисты из Бени-Валида попытались его отбить. Время от времени возникают на улицах плакаты «Слава Каддафи!» Публичным лицом каддафизма выступает Сейф аль-Ислам. С конца 2016-го он возглавляет группировку «Народный фронт освобождения Ливии» (НФОЛ) и заявляет о президентских амбициях.

В январе 2012-го сиртское вооружённое подполье атаковало патрули и лагеря НПС. В апреле туареги-каддафисты напали на антиканддафистское племя зинтан в южном городе Гхат. В годовщину падения Триполи прогремела серия взрывов. Тогда же каддафистская «Бригада правоверных» атаковала военный лагерь в Тархуне, причём аж с сотней (!) танков и без малого тремя десятками РСЗО. Боевик НПС Омран Шабан, участник убийства Каддафи, был захвачен каддафистами из Бени-Валида, подвергнут пыткам и освобождён только после того, как НПС пригрозил обрушить террор на всё племя варфалла. Шабан лечился во Франции, но спасти его не удалось. В январе 2014-го на юге, в Феццане, бои с каддафистами приняли такой масштаб, что правительственные силы применили авиацию.

С 2016-го каддафисты НФОЛ примкнули к «Ливийской национальной армии» (ЛНА) фельдмаршала Хафтара. Сейфа аль-Ислама не напрягает, что Хафтар активно участвовал в свержении его отца. Как в советской песенке: «Кто из нас неправ – какая разница?» Важно, что за Хафтаром – тень диктатуры, симпатии Путина и ЧВК Вагнера.

Но возврат к каддафизму в любом случае исключён. Огромное большинство ливийцев отвергает наследие диктатуры. Вооружённые мятежи подавляются. Напор Хафтара остановлен военной силой. О демократических путях что и говорить. Кстати, на первых же парламентских выборах в 2012 году победу одержали национал-либералы – а вовсе не исламисты, как многие пытались запугивать. И уж тем более не каддафисты. Сомнительно, чтобы Сейф аль-Ислам многого добился на президентских выборах, предстоящих 24 декабря. Между прочим, в президенты собрался и Халифа Хафтар. Ненадолго хватило их союза.

Сложность в другом. Центральная власть вообще не имеет принципиального значения. Есть вроде бы парламент, правительство с премьером, президентский совет с председателем – главой государства. Председатель президентского совета – Мухаммад Манфи, выходец из Киренаики, чиновник и дипломат прозападной позиции. Премьер-министр – Абдель Хамид Дбейба, бизнесмен протурецкой ориентации, сторонник Эрдогана. Но многим ли известны эти имена. То-то и оно. Несмотря даже, что Дбейба из Мисураты. Достаточно сказать, что избрали их в январе… в Женеве. На Ливийском форуме политического диалога. Но никого это особо не возмутило. Сидят в Триполи международно признанные и пусть сидят. Не там вопросы решаются.Ливия перестала быть единой страной. Ныне это совокупность самостоятельных анклавов, управляемых племенными, политическими, религиозными и прочими группировками. Администрация Манфи–Дбейбы в Триполи, самозваное «правительство» в Тобруке, контролируемое Хафтаром – далеко не самые сильные акторы. Фактически установилась Джамахирия – не лживая, как у Каддафи, а настоящая. Полное самоуправление вооружённого народа.

Герои революции – Мисуратские и Зинтанские бригады терроризировали жителей и воевали друг с другом. Восточная «Армия Барки» утвердилась в Киренаике и пыталась распространить свою власть на всю страну. «Нефтяная гвардия» захватила самый лакомый кусок – нефтепромыслы, нефтепроводы и нефтеналивные порты. На окраинах обосновались идейные исламисты.

Особняком, но по-хозяйски держатся мисуратцы – как балтийские матросы Февральской революции (Мисурата как раз не только промышленный, но и портовый город, морские ворота страны). Решающее слово во всех конфликтах числят за собой. Права на власть признают только за теми, кто свергал Каддафи. И если что, одного парада мисуратских бригад бывает достаточно, чтобы отрезвить даже Хафтара.

Пошла схватка всех со всеми. За власть, во имя мести, за контроль над нефтью и другими ресурсами. В хаосе орудовали египетские и катарские спецназовцы, потом появились турецкие части и российские ЧВК. Все решили поучаствовать в делёжке. Переговоры перемежаются со стычками, и расколу пока не видно конца… Режим Каддафи постарался на славу, потратив десятилетия на культивирование отсталости и пережитков варварства. В этом заключался его единственный успех, эффект которого мы и наблюдаем сегодня.

Но посмотрим, что принесут декабрьские президентские выборы. Ведь помимо Сейфа Каддафи и Халифы Хафтара, выдвигает свою кандидату Фатхи Башага. Авторитетный политик. В молодости пилот ВВС. А главное – член Военного совета Мисураты в революционном 2011-м.

И последнее, о чём нельзя не сказать. Арабские восстания 2011 года вовремя встряхнули мир. Дали импульс мировому освободительному движению, как Франция в конце XVIII-го или Россия в начале и конце XX века. Их последствия и наследие ещё долго будут перерабатываться и осознаваться. Ливийцы показали самый радикальный и последовательный путь. Судьба Каддафи и его клевретов страшит диктаторские камарильи и идеологов мракобесия всех мастей на всех материках. Отсюда захлёбная, до корчей, ненависть номенклатурных олигархий к Ливийской революции. Поэтому надо ясно знать, чётко понимать, что же произошло тогда в Ливии.

Сокрушаться по Каддафи способны либо очень недалёкие, либо очень злонамеренные персонажи. Этот режим должен был рухнуть – такова историческая правда. Цена революции – тысячи погибших (точная статистика отсутствует, но наиболее достоверны данные от 15-20 тысячах). Разрушенные города. Обрушенная экономика. Социальный хаос. Но не стало тиранической диктатуры, идеологической бесовщины и агитпропного вранья. Как бы ливийцы ни жили, свою жизнь они теперь создают сами. За что и воевали десять лет назад.

Евгений Трифонов, специально для «В кризис.ру»