Вынесен приговор Азату Мифтахову, Елене Горбань и Андрею Ейкину. 27-летний математик Азат, аспирант мехмата МГУ, приговорён к шести годам колонии общего режима. Недёшево оценил Головинский райсуд Москвы разбитое окно и дымовую шашку в районном офисе «Единой России». Это вам не «дедушка ночью к райкому пришёл»… Вину Мифтахов не признал. Горбань и Ейкин, признавшие вину частично, получили соответственно четыре и два года условно.
Дело Азата Мифтахова, длящееся почти два года, привлекало серьёзное общественное внимание. И в России, и за рубежом. Но приговору в известном смысле не повезло. Огласить вердикт должны были неделю назад, однако по неизвестным причинам перенесли. В результате судебное заседание проходило вчера одновременно с рассмотрением вопроса о мере пресечения Алексею Навальному. Тоже по-своему замечательная юстиция: прямо в отделе полиции под портретом наркомвнудела Ягоды, которому даже посмертно отказано в реабилитации. Но очень не хочется, чтобы процесс Мифтахова и его товарищей затенился делом более публичной фигуры.
Напомним основные вехи. Азат Мифтахов был задержан 1 февраля 2019 года. В тот день ФСБ провела крупную карательную акцию против анархистской «Народной самообороны». Мифтахова пытались обвинить в изготовлении взрывного устройства. Самооговора добивались пытками – что зафиксировано членами общественной наблюдательной комиссии. Прокрутили пропагандистскую кампанию в госСМИ: показывали фотографии оружия, которое оказалось страйкбольным. Но Азат устоял – показаний не дал, а объективных доказательств не нашлось. Пришлось его выпустить из отдела полиции в подмосковной Балашихе.
Но только для того, чтобы немедленно взять снова. Теперь по обвинению в «нападении на офис партии «Единая Россия в московском районе Ховрино в ночь на 31 января 2018 года». В офисе молотком было разбито окно и туда брошена дымовая шашка. Не будь эта хата приписана к «партии власти» («Нет Путина – нет России!» там сочинено; «Съедим Россию» – тоже про эту партию) – дело тянуло бы на мелкое хулиганство и гражданский иск по возмещению материального ущерба. Скорее для мирового суда, нежели федерального. Ни о каких тяжких последствиях для помещения, не говоря о людях, нет речи.
Но c другой стороны, не будь это офис «ЕдРа», зачем бы кому-то там стёкла бить и шашки кидать? Не все ведь заработали столько народной любви и благодарности.
Обвинение было предъявлено по статье 213 «хулиганство» (пункт «б» части 1 – по мотивам ненависти и вражды, часть 2 – совершение группой). Эта статья относится к категории тяжких преступлений. С максимальным сроком заключения семь лет. Хотя даже с учётом этого обвинения более милостивый суд (если вспомнить формулу судопроизводства по судебной реформе 1864 года: «суд скорый, правый, милостивый и равный для всех») вполне мог бы зачесть срок в СИЗО либо вынести условный приговор. Впрочем, о чём мы. Какие в наше время милости? Скорым, правым и равным прошедший суд тоже назвать трудно.
Именно несоответствие приговора масштабу вменяемых действий в первую очередь вызывает недоумение и возмущение. Далее, создаётся впечатление, что отказ Мифтахова признать вину – нормальное процессуальное право – судья Сергей Борисов посчитал отягчающим обстоятельством. Наконец, само обвинение в причастности Азата к акции в Ховрине 31 января крайне неубедительно. Признавшая свою вину Елена Горбань однозначно отрицает его участие. В отношении Мифтахова обвинение строится, в сущности, только на показаниях одного «засекреченного свидетеля». Который появился через год после событий, будто бы опознал обвиняемого «по выразительным бровям» и ко времени процесса умер.
Фигуры странных «сексвидов» (по аналогии с известным понятием «сексот») всё чаще появляются в политически мотивированных судебных процессах. Они используются для «легализации» сомнительного рода доказательств – добытых оперативным путём либо вовсе незаконно. Особенно когда от обвиняемого не удаётся добиться признаний и нет открытых свидетелей. На это можно возразить, что секретные свидетели встречаются и в других странах. Но и там этот фактор вызывает серьёзные сомнения. Трактуемые в пользу подсудимых. Да и суды там, скажем откровенно, сильно другие.
Однако скудость и шаткость доказательной базы с лихвой компенсируется иными доводами обвинения. Они не имеют никакого отношения к юриспруденции. Зато очевидны, не требуют доказательств и подчёркивают государственное значение вердикта. Превращают его в демонстрацию властных позиций и намерений.
Много внимания при оглашении приговора было уделено анархистским убеждениям Азата Мифтахова. И это правда (хотя в движении «Народная самооборона» Мифтахов не состоит). Правда и наличие в планшете Азата текстов Петра Алексеевича Кропоткина (у автора этих строк на полке с десяток книг классика анархизма). Кстати, 8 февраля исполнится 100 лет со дня смерти Кропоткина. В связи с юбилеем пройдёт ряд научных конференций, в том числе международных. Дело Мифтахова создаёт актуальный фон, демонстрирует жизненность кропоткинского наследия.
Активно, и в Сети, и на улице поддержали Азата молодые единомышленники. И не только анархисты. Не только правозащитники. Представители различных радикальных направлений сошлись у здания суда. Не обошлось без задержаний: на несколько часов закрыли в отделе «Коптево» активистов Алексея Миняйло и Эмиля Юнусова, основателя телеграм-канала «Протестный МГУ» Дмитрия Иванова, участницу Pussy Riot Риту Флорес, пресс-секретаря Ассоциации народного сопротивления Никиту Зайцева, ещё нескольких человек.
В лучших традициях отечественных политзаключённых Азат и в СИЗО продолжал заниматься наукой. Ухитрился подготовить две серьёзные статьи. Не случайно к его защите подключилось академическое сообщество. Петиция с призывом освободить Мифтахова быстро собрала более 70 тысяч подписей. В его поддержку выступила значительная группа российских академиков и членкоров, зарубежные учёные, включая известного американского лингвиста и общественного деятеля Ноама Хомского. Несколько математических обществ пригрозили бойкотировать международный математический конгресс, запланированный в Санкт-Петербурге на будущий год.
Уголовные дела против учёных вообще учащаются. Это одна из традиций путинского правления, с «либерального» начала 2000-х. В основном, правда, в таких случаях выдвигаются обвинения в шпионаже. Но появляются и сугубо политические мотивы. Это даже закономерно – режимы, подобные установленному в РФ, с «грамотейством» не уживаются. «Таблицы знаешь? На кол, слишком много знаешь!.. Не умом поразить тщился. Единственно, чего добивался, успеть в государственной пользе» – эти принципы серой диктатуры не фантазии братьев Стругацких. А у нас уже и чёрные на подходе. «Ни одного грамотного. Как в Области Святого Ордена».
В общем, впору задуматься о создании условий для занятия наукой в местах заключения. Преступной растратой общественных ресурсов является использование таких заключённых на общих работах или принудительное безделье. Этот вопрос ставился ещё в августе 2019 года Центральным советом профсоюза «Университетская солидарность». Который активно выступал и выступает в защиту опального математика.
Такого рода рассуждения могут произвести впечатление некоторой жути. Не надо понимать превратно, в профсоюзных требованиях речь не идёт о шарашках. (Хотя для чего, кроме войны и слежки, в лучшем случае прибыли, нужна наука таким властям?) Но приходится учитывать реалии. Что-то думать о сохранении интеллектуального потенциала России даже в текущих обстоятельствах. Какой бы мрачной фантасмагорией это ни выглядело.
Можно предположить, что суровость приговора Азату Мифтахову объясняется наличием у ФСБ или Центра «Э» какой-то сильно раздражающей их оперативной информации. Какую невозможно оформить как уголовку и легализовать даже через «секретных свидетелей». Наращивание политической слежки, провокаций и доносительства ведётся вполне откровенно. Набираются данные, ждущие реализации при первом годном поводе.
Новый карательно-политический курс, новое репрессивное законодательство выкатывают такие поводы в поистине промышленных масштабах. Чего и требует программа тотального запугивания общества. Чем на это ответить? Во-первых, помнить завет основоположника советского правозащитного движения Александра Есенина-Вольпина: «Раз уж вы вступили в контры с государством, то даже улицу переходите строго в установленных местах». В смысле, не давайте поводов привлечь вас за что-либо иное, нежели общественно-политическая деятельность. Но тут приходится учитывать различие времён. Как ни шокирующе это звучит, брежневский СССР в чём-то был более правовым государством по сравнению с путинской РФ. Это даже не в похвалу, но факт есть факт: писанное законодательство и подзаконные акты там соблюдались серьёзнее. И социальные условия правового поведения тоже были иными.
Во-вторых, реализуйте свои права и свободы явочным порядком. Тут появилась первая ласточка: заявление в связи с законопроектом о регламентации просветительской деятельности. Группа учёных и популяризаторов науки предупреждает об отказе подчиняться запланированным нормам ужесточения. Не просить чиновного разрешения и высочайшего одобрения, не предъявлять тексты для предварительной цензуры. В перспективе это – подобие польских «Летучих университетов» и Товарищества научных курсов, аналогичных чехословацких и венгерских структур 1970–1980-х годов. Они сыграли немалую роль в подготовке перехода к демократии.
Но если уж мыслить исторически и международно, то не обойтись без оговорки. Такие структуры работали в герековские, гусаковские, кадаровские времена. Но не берутовские, готвальдовские и ракошистские. Правящий режим РФ принимает определённую форму. Для которой характерен определённый масштаб диктата, контроля и репрессий. Формы противодействия часто выходят из рамок государственной легальности.
Вина Азата Мифтахова не доказана, это однозначно. Но кто-то ведь сделал то, что ему вменяется. И «мотив ненависти», возможно, назван не зря – понимают они, какие чувства способны возбуждать. События такого рода происходят не так уж редко. Скажем, в Санкт-Петербурге случилось сходное нападение на структуру режимного агитпропа. Не раз поступали сообщения о нападениях и поджогах в Сибири, на Дальнем Востоке, в Центральной России. Объекты бывали разными – от штаб-квартир «партии власти» до памятников Сталину. Суть же одна.
Идейно-политический радикализм стимулируется репрессивностью правящих кругов. Это азы исторического знания. И если под запретом оказывается любое мировоззрение, кроме державно-этатистского, самодержавно-клерикального и коррупционно-потребительского, то естественным образом усиливаются леворадикальное народничество и антиимперский национализм. Имеющие в России опорную традицию эсерства, крестьянского повстанчества, рабочих бунтов. Надо ещё отдать должное, с каким упорством носители этой традиции держатся в правовых рамках. Но уже не все и не всегда.
Последнее, о чём необходимо сказать. Власти РФ очевидно встают на путь закручивания гаек и самоизоляции от внешнего мира. Нелепая политика превращения самих себя в мировых изгоев, пугало и посмешище кажется клиническим безумием. Но «в любом безумье есть своя система». В данном случае мы видим довольно типичную эволюцию олигархического государства. Утратившего все, кроме репрессивных, возможности охранения социальной иерархии.
В таких условиях не исключено, что общественная, в том числе международная поддержка Азата Мифтахова могла стать раздражающим фактором. Когда репутация всё равно безнадёжно испорчена, возникает соблазн пуститься во все тяжкие. С соответствующими последствиями для общественных отношений.
Павел Кудюкин, специально для «В кризис.ру»