В Петербурге есть памятник трудовому мигранту. Но гастарбайтеры, строящие нынешний город, не имеют к нему никакого отношения. Это памятник Доменико Трезини. Смотришь на него и думаешь: как получилось, что мигрант из Швейцарии, никому не известный архитектор из альпийского села, создал концепцию столицы Российской империи? Догадался про стройность, строгость и простор. Оставил два абсолютных бренда – колокольню Петропавловского собора и здание Двенадцати коллегий. Видимо, действительно, главное – величие замысла. Ну и, конечно, профессионализм.
Шуба в стиле барокко
Выразительный и остроумный памятник первому главному архитектору Петербурга был открыт 19 февраля 2014 года на Васильевском острове – на площади Трезини у Благовещенского моста. Бронзовый Трезини не похож сам на себя – ведь никто не знает, как он выглядел. Это не скульптурный портрет исторического персонажа, а удачно найденный образ человека созидающего. Запечатлён в момент творческого озарения: что-то гениальное придумал.
В одной руке у него чертежи. Пётр оценивал их лично и сам вносил в них поправки. Каково это было – утверждать архитектурные проекты у такой демонической личности! «С Божьей помощью быть по сему», – написал император на трезиниевском проекте колокольни Петропавловского собора, ставшей одним из символов города.
В другой руке циркуль, непременный атрибут архитектора. Трезини не расставался с ним все 30 лет, что прожил в Петербурге. Он заложил фундамент города и управлялся с полусотней строек в год. Вставал в пять утра, работал без выходных. Получал годовое жалованье – тысячу рублей.
Почему-то многие решили, что шуба на архитекторе медвежья. На самом деле она неизвестного происхождения. А роскошна и причудлива – как популярный в те времена стиль итальянского барокко. Петровское барокко, которое создал Трезини в Петербурге, строже и скромнее.
А вот ботильоны воссозданы с исторической достоверностью. Говорят, уже родилась народная примета: если дотронуться да них, повезёт в трудоустройстве и карьерном росте.
Лучше гор может быть только город
Барельеф на постаменте изображает Трезини едущим на ослике. Не по Петербургу, конечно, а по живописным местам италоязычного швейцарского кантона Тичино, родины архитектора. Место райское, но с работой туго, а род хоть и знатный, но бедный. И вот тридцатилетний специалист по строительству фортов Доменико Трезини отправляется на заработки в Копенгаген, знакомится там с русским посланником при датском дворе и заключает годовой контракт на возведение крепостей в России.
Он приехал в Петербург в феврале 1704 года и первое, что сделал, – защитил будущий город от врагов. Построил форт Кроншлот, который шведы, как ни старались, взять так и не смогли. Ни война, ни губительный климат, ни деспот-царь не испугали Трезини, и вместо года он прожил здесь всю оставшуюся жизнь. Стал зваться Андреем Трезиным, получил российское дворянство, выучил русский язык. У него было три жены и девять детей. Кто-то остался в Швейцарии, кто-то родился в Петербурге, где и сейчас живут потомки архитектора.
Его часто критиковали: мол, не хватает вкуса в области декора, фасады скучны. А он и после смерти Петра I продолжал воплощать петровские миражи и не уехал, даже когда столицей на время снова стала Москва, а в обезлюдевший Петербург по ночам забегали стаями волки. Не покинул город и получив от ворот поворот: взошедшая на престол Анна Иоанновна жаждала пышности и роскоши, ей по душе был Растрелли, а последней стройкой Трезини стал деревянный нужник при Сенате.
У каждого времени свои красоты и высоты
Но бронзовый Трезини – ещё молодой и весёлый. Задиристо запрокинул голову и на что-то взирает с гордою улыбкой. Интересно, на что? Когда скульптура только появилась в городе, у многих петербуржцев возник этот вопрос. Тайну открыл её автор Павел Игнатьев.
Петербургской скульптор, ученик Аникушина, он начал ваять Трезини ещё в Академии художеств. Это его дипломная работа, которая за 20 лет, конечно, претерпела кое-какие изменения. Так вот, Трезини, по замыслу Павла Игнатьева, должен был смотреть на колокольню Петропавловского собора, которую сам же и создал. Он думал поставить памятник на Троицкой площади рядом с Петропавловской крепостью. Эта площадь была самой первой в Петербурге, и скульптор придумал, как только что приехавший в Россию тридцатилетний архитектор смотрит на воображаемую вертикаль ещё не построенной колокольни. Поза пришла в памятник от этого представления – архитектор перед будущим. Охваченный предчувствием, Трезини стоит, не замечая, как у него из рук выскальзывают чертежи, выпадает циркуль…
Строительство Петропавловской крепости началось весной 1714 года, через десять лет после появления в городе Трезини. Это было новое слово в истории русской культовой архитектуры: вместо куполов – золочёный шпиль с флюгером в виде ангела с крестом. Колокольня высотой 122,5 м долго оставалась самым высоким зданием города.
Но памятник поставили на площади Трезини, и теперь он смотрит куда-то за Неву – может, на Медного всадника? А колокольня ему не видна.
Не видит бронзовый Трезини и 462-метровую газпромовскую башню, что вознеслась выше его колокольни и стала главной петербургской достопримечательностью начала 21-го века. Вторая башня, высотой 703 метра, уже в проекте. У нынешней архитектуры своё величие замысла: деловые центры становятся доминирующими небоскрёбами и меняют панораму города.
Светлана Яковлева, специально для «В кризис.ру»