Республика Эль-Сальвадор простилась с одним из своих великих. Хосе Антонио Моралес Эрлих умер десять дней назад, немного не дожив до 86-летия. Но памятные мероприятия продолжаются, а память останется навсегда. Член хунты, министр, дважды мэр столицы. Верующий христианин и убеждённый демократ. Человек мира и созидательных преобразований. Твёрдо прошедший войну, оказавшийся среди победителей. О таких писал Николай Гумилёв: «Да, к его костяному составу подмешала природа и сталь».
«Демократия по сути есть жизненный идеал, единая философия и социальная этика. Формы и процедуры демократической практики следует измерять моралью», – говорил этот человек. И отдавал приказ: войска в имение, войска в банк. Не затем, чтобы защищать собственность помещика и банкира. Наоборот, для изъятия. Экспроприация – во имя интересов страны и принципов христианской демократии. Он с трудом выжил сорок лет назад. Трижды в него элементарно стреляли. Но: «Когда работаешь для людей, ты должен рисковать ради людей» – эти слова остались его завещанием.
Хосе Антонио Моралес Эрлих происходил из служилой части сальвадорского среднего класса. Его родной город Санта-Ана – второй в стране после столицы Сан-Сальвадора. Из средоточий чиновничества, промышленных и финансовых кругов, где латифундисты вкладывались в городскую недвижимость.
Но отец Хосе Антонио был скромным таможенником. Жили без излишеств. Это ещё мягко сказано. В 1938 году, когда Хосе Антонио было три года, семья перебралась на небольшую ферму деда. Ни электричества, ни водопровода – зато гармония с природой. Отец продолжал службу. Дед, мать и ребёнок выращивали на продажу помидоры, картофель, маниок и тыкву-чайот, знаменитые в Западном полушарии «мексиканские огурцы». Учился Хосе Антонио в местной католической школе. Мать иногда доставляла туда овощи.
Школа – Экстернадо Сан-Хосе – однако была непростая. Роке Дальтон Гарсиа, будущий поэт-коммунист, родоначальник сальвадорской партизанщины, убитый своими по ошибочному подозрению в измене. Эрнесто Регаладо О‘Салливан, будущий магнат-консерватор, сын миллионера, похищенного и убитого ультралевыми. Это лишь два примера одноклассников, в чьей среде формировался Моралес Эрлих. И сформировался по самой трудной средней линии. Единение свободы и справедливости на основе католического миросозерцания. В двадцать пять лет он вступил в только что основанную Христианско-демократическую партию (ХДП).
Моралес Эрлих избрал юридическую стезю (дед Мануэль Иносенте Моралес одно время был судьёй в Коста-Рике). «Самая дешёвая карьера – только книги покупай», – пояснял он потом сделанный выбор профессии. На юрфаке снова учился вместе с Роке Дальтоном. И снова другим однокурсником был будущий известный политик из правых консерваторов – Луис Домингес Парада. С Домингесом приходилось выпивать. С Дальтоном ходили на лекции и обратно. На всём факультете только они не приезжали автомобилем, конным экипажем или хотя бы велосипедом. Эти двое шли пешком. Зато весело. На одной из студенческих вечеринок Хосе Антонио познакомился с Мариной Карбонель Моралес – несколько танцев, католическое венчание, долгий счастливый брак.
Ещё не получив диплома, Моралес Эрлих поступил на работу юрисконсультом. При общественной Федерации сальвадорских семей, при нескольких промышленных предприятиях. Показал себя эффективным профи. Был назначен районным прокурором в Сан-Сальвадоре. Должность нелёгкая: Сальвадор и тогда лидировал по криминальным показателям. Как и теперь, тут традиция. «Только тогда это было похоже на ковбоев Дикого Запада, – вспоминал Моралес Эрлих. – По любому поводу хватались за пистолет и мачете».
Из прокуроров в адвокаты – нередкая эволюция. Прошёл её и Моралес Эрлих. Здесь работа совпала с политикой. В 1972 году в Сальвадоре проходили президентские выборы. Власти объявили победителем своего кандидата – полковника Артуро Молину. От оппозиции шёл лидер ХДП Хосе Наполеон Дуарте. Он оспорил результаты, предъявил фальсификации. Был арестован, брошен на пыточный конвейер, потом на скамью подсудимых. Защищал своего лидера адвокат Моралес Эрлих. И быстро стал крупным политиком.
В 1974 году Моралес Эрлих избран алькальдом (мэром) Сан-Сальвадора. По сей день то время вспоминается в позитиве – город стал комфортнее для жизни. «Возрождение Храма – церковь без торговцев» – писали столичные газеты. Речь шла о прекращении уличной торговли у церковных дверей. Алькальд изыскал средства для нормальных торговых павильонов. Заодно и обороты возросли, и городская казна пополнилась. Оппозиция показала себя эффективным менеджментом. Понятно, что второй раз правительство Молины избраться Моралесу Эрлиху не позволило.
Как не позволило, естественно, избраться и в вице-президенты от оппозиционной коалиции на выборах 1977-го. Но и избранный президент Карлос Умберто Ромеро задержался на посту недолго. В октябре 1979-го его свергла Революционная правительственная хунта полковника Хайме Абдула Гутьерреса.
Непрерывная политическая тряска порождалась отнюдь не только амбициями политиков и военных. Изначальные толчки шли из социальной глуби. Уже воевали левые партизаны из Народных сил освобождения, Революционной партии, Коммунистической партии. Их пытались подавить не только армия, полиция и нацгвардия, но и консервативное ополчение ОРДЕН, ультраправый Союз белых воинов. Страна вязла в олигархической архаике. Крупное помещичье землевладение, финансовая монополия «избранных» банков, диктат государственных силовиков создавали безысходный тупик. Из которого искался выход.
Хунта Гутьерреса недаром назвалась «революционной». Эти офицеры готовы были пробить тупик. Националисты и антикоммунисты, они признавали демократию и настроились на социальные реформы. Задачу перед собой видели двуединую: подавить прокоммунистическую герилью и покончить с олигархической властью. Более-менее чёткую концепцию такой политики предлагал Хосе Антонио Моралес Эрлих. В 1980 году его пригласили в состав хунты. А в конце того же 1980-го – уже по ходу полномасштабной гражданской войны – президентом хунты стал Хосе Наполеон Дуарте.
«Правое крыло, капиталисты, провалились. Деньги вывезены. Политические партии разбиты. Военные не могут подавить партизан. Партизаны не могут свергнуть военных. Мы видели то, что видели. И спросили офицеров хунты: что думаете делать? Потому что понимали: власть партизан или правых – это конец страны. А мы её можем спасти». С такой мотивацией Моралес Эрлих получил полномочия на аграрную реформу и финансовое оздоровление.
Олигархи согласны были слушать христианские проповеди. Хоть вечно. Поэтому реформатор-демохристианин не стал их ни о чём просить и ни в чём убеждать. Его программа звучала прямолинейно, под диктовку жизни. Латифундии делить между крестьянами. Банковские активы – между государством и служащими. Хозяевам оставлять не более трети имущества, сообразно обстоятельствам. Для этих целей Наполеон Дуарте выделял Моралесу Эрлиху армейские подразделения. И тот не останавливался перед вооружёнными марш-бросками. Солдаты входили за сакральные ворота аграрных и финансовых вотчин.
А про священное право собственности расскажите коммунистам. Которые уже на пороге с оружием и тотальным госпланом – вот уж искренне благодарны помещикам с банкирами за их тупую алчность. Действовать надо быстро и жёстко. Моралес Эрлих и не думал за это оправдываться: «Закон был отброшен. Армия вступила во владение землёй. Экспроприации и другие меры проводились решительно. Ибо что творили олигархи, мы знали не понаслышке. Породистый скот отгоняли в Гватемалу, а вырученные деньги пускали на выпивку с иностранными президентами, покупку африканских львов и крокодилов. Мы покончили с таким агроэкспортом».
Элита возненавидела Моралеса Эрлиха. «Мою семью полностью экспроприировали в процессе аграрной реформы», – рассказывала латифундистка Глория Сальгуэро Гросс, обладательница почётного звания «Лучшая дочь Сальвадора». «Наполеон Дуарте?» – уточнял интервьюер. «Хуже был другой, – отвечала сеньора. – Моралес Эрлих. Самый гротескный разрушитель из всех. Он просто грабил. Царил вооружённый разбой. И эта ужасающая реформа велась под флагом подавления коммунизма!» Да, именно под этим флагом. И не зря.
Ненависть коммунистов и леваков к Моралесу Эрлиху зашкаливала ничуть не слабее. Экспроприация – без них! Революция – без них! Насчёт военных он сказал сам: «Как сдерживали армию от бесчинств, стараясь сохранять демократический строй. Но проблема была в том, что многие солдаты не верили в демократию». В итоге: «Правые ненавидят его за реформы. Партизаны – за то, что он больший революционер, чем они» – констатировала германская газета. Статья называлась «Самый ненавистный человек Сальвадора».
Когда от взрыва бомбы едва не погиб член хунты полковник Адольфо Арнальдо Махано, до Моралеса Эрлиха дошло предупреждение: «Это идёт за тобой. Смени путь». Доброжелателем выступил капитан Эдуардо Альфонсо Авила – за которым стоял сам майор Роберто д’Обюссон. Лидер сальвадорского ультраправого антикоммунизма не понимал христианского демократа и не желал понимать. А ведь кто-кто, но «Боб Паяльная Лампа» не тратил слов просто так. Братья и сёстры из его «эскадронес муэрте» не ведали тормозов. Когда на их пути встал архиепископ Оскар Арнульфо Ромеро, пуля нашла даже монсеньора архиепископа. Что уж говорить о чиновнике хунты…
Но Моралес Эрлих не боялся. И судьба его за это хранила. Выдержал он и тяжёлый удар со спины – сыновья ушли к партизанам. Хосе Антонио-младший обличал отца из тюрьмы: «Ты служишь худшему врагу всего мира, империализму Соединённых Штатов». Эту историю с удовольствием расписывала советская печать: «Хосе Антонио Моралес Эрлих – член правящей хунты, ему прочат большое политическое будущее. Каждую неделю его привозят к тюрьме и пропускают к сыну через служебный вход. Но им не о чем говорить». Кстати, сидел Хосе Антонио Моралес Карбонель в одной камере с Хуаном Хосе Дальтоном, сыном покойного Роке.
Прошли годы, и Хосе Антонио Моралес Карбонель – чиновник и бизнесмен, забывший заблуждения молодости. Под стать ему и младший брат Карлос Эрнесто Моралес Карбонель. Признали дети правоту отца.
Все его ненавидели, но никто не смог помешать. Обе реформы совершились – и аграрная, и банковская. Даже когда при власти оказался д’Обюссон, а потом на долгие годы утвердилась в правительстве его партия АРЕНА, они не ни в коей мере не стали включать задний ход. Смысл уже был ясен.
Есть интеллектуальный соблазн назвать Хосе Антонио Моралеса Эрлиха «успешным Столыпиным» или как-то в этом роде. Но это будет ошибкой. Столыпин оберегал дворянские латифундии, ограничивая реформу пространством крестьянских земель. Что и стало главной причиной неудачи. Моралес Эрлих поступил более демократично и более по-христиански. Он взял в оборот помещиков. Что и стало залогом успеха.
Гражданская война шла к завершению. Сальвадор отбил коммунистическую атаку. Партизанский ФНОФМ постепенно социал-демократизировался – а куда денешься при Горбачёве в СССР? Д’Обюссон требовал от соратников учиться побеждать не только в бою, но и в парламенте. Подугасла и ненависть к Моралесу Эрлиху. Что уж теперь, да и понятно: так было надо. В 1985-м его снова избрали алькальдом Сан-Сальвадора. Через два года президент Наполеон Дуарте назначил эффективного агроменеджера министром сельского хозяйства. Но прорыв уже был совершён, и через год Моралес Эрлих вернулся к коренной профессии – в прокуратуру. Оттуда – на партработу в ХДП. Сальвадор ведь стал демократической страной, можно отменять режим ЧП даже внутри себя.
Правящие режимы типа РФ привыкли всякую демократию считать синонимом слабости. Хосе Антонио Моралес Эрлих опроверг это заблуждение всей своей жизнью. «Твёрдая кость» – звали мирного человека и друзья и враги. В этой связи интересны отклики российских христианских демократов на кончину Моралеса Эрлиха. «Ушёл человек-эпоха. Христианский демократ без марксистской «теологии освобождения». Он умел поднять винтовку, дабы разрушить то, что мешало его народу. Если Бог даст, будущее христианско-демократическое правительство России строго обойдётся с олигархами грудининского типа. В добрых руках должна быть сила законной власти. Сила государства – против тех, кто торпедирует назревшие реформы. Как это делается, показал Хосе Антонио Моралес Эрлих» – Георг Габриелян, председатель Объединения христианских демократов. «Такие, как он, победили чуму XX века – коммунизм. Спасли современную цивилизацию. Вечная память, и будем её достойны в борьбе против советского реваншизма» – Евгений Бестужев, политолог-солидарист из НТС, известный с недавних пор под прозвищем «русский Джефферсон».
А в новую политическую эру христианский демократ сделался союзником социал-демократов. Обычно он выступал на стороне бывших партизан против бывших эскадронов. Но Сальвадор менялся. Пришло поколение с иными понятиями о жизни. Для которого ушла актуальность великой ценностной схватки 1980-х. Новые сальвадорцы выдвинули своих политиков. Главным из которых стал Найиб Букеле, первым в мире легализовавший биткоин в качестве платёжного средства. Идеолог и практик социального христианства осознал новизну во всей её противоречивости.
«Нас губит консьюмеризм, – сказал Хосе Антонио Моралес Эрлих в последнем интервью. – Печально смотреть, как человек утром торгует, а вечером идёт с колой, гамбургером и чипсами… Оскудение жизни. На ней-то и поднимаются банды, уверенные в своём праве владеть». Одолеть клещевую экспансию потребительства и криминала – задача под стать прежней схватке с коммунизмом и олигархией.
Эта тревога – голос эпохи чести, христианства угля и стали. Эхо Иоанна Павла II, которого Моралес Эрлих удостоился знать лично.
Роман Шанга, специально для «В кризис.ру»