Есть в этом что-то символическое: позавчера Путин встретился с Байденом, вчера подписал указ о дате выборов в Госдуму. Голосование назначено на 17–19 сентября, и якобы без пеньков. Не то, чтобы одно прямо вытекало из другого. Но саммит с указом демонстративно выставлены в ряд. На Женевском озере российский президент получил рукопожатие американского коллеги, который десять недель назад называл его убийцей. В Кремле он назначает дату очередного ритуала повиновения. Жизнь на неделе удалась.
На раздвоенной пресс-конференции Путин снисходительно сообщил, что его устроили объяснения Байдена по поводу «убийцы». Устраивает и сам Байден, как человек опытный. Хотя, конечно, «ни иллюзий, ни доверия». Что со своей стороны подтвердил президент США. Договорились вернуть послов. Высказались за стратегическую стабильность. Редчайший случай как бы общей ценности, хотя понимается очень по-разному.
Байден пообещал ответить на будущие кибератаки из РФ. Предупредил, что и впредь будет спрашивать, как дела с правами человека – американцы иначе в президентах не оставят. На что Путин посоветовал заняться правами человека на американских улицах и не мешать «этому гражданину» (то есть Алексею Навальному) садиться на реальный срок, если он сам того хочет.
Всё как всегда, короче. Стоило ради этого Женеву на уши ставить. Кому как. Байдену вряд ли. А Путину не помешает.
На другой день, незадолго до оглашения указа о думских выборах, задержан депутат петербургского Заксобрания Максим Резник. Предъявлено обвинение по статье 228 УК РФ. В просторечии статья именуется «два гуся и снеговик», а также «наркотическая» или просто «народная». Последняя характеристика особенно характерна. За незаконные действия, связанные с наркотиками, содержится около четверти всех лишённых свободы в России. Самый большой контингент. При том, что после скандального «дела Голунова» в позапрошлом году обвинения по части наркотиков в резонансных делах с фигурантами-политиками отторгаются с порога.
Резник заподозрен в «приобретении наркотического средства для личного потребления». Вины не признаёт. Зато общеизвестна принадлежность Резника к оппозиции, резкая критика властей в городском парламенте, участие в уличных акциях. Он выступал в поддержку Навального, протестовал против «лукашизации России», уличных разгонов и «диктатуры карателей». На официальном уровне такое услышишь нечасто. Власти предпочли бы не слышать совсем. Петербургский ЗакС – не федеральная Дума, но и здесь крамолу приканчивают.
Прошлогоднее препарирование Конституции многим представлялось даже забавным. Теперь понятно: это был более чем серьёзный политический акт. Не только бессрочное продление путинского единовластия, но и противозаконная идеологизация законодательства. Сообразно мракобесным нуждам господствующего класса. Предупреждения о происходящей политической катастрофе звучали, но не были должным образом восприняты.
В году нынешнем стал очевиден целенаправленно репрессивный характер «обнуления». Велеречивости про «идеалы», «тысячелетия», «защиту памяти», «государствообразующий народ» и «государственное единство» преследовали чисто конкретные цели: живей вязать и травить. Новые уровни полицейской расправы с уличными протестами. Судебный разгром структур Навального. За проволокой он сам. Самороспуск «Открытой России» как «нежелательной» властям РФ не предотвращает демонстративного ареста Андрея Пивоварова. Публичное размышление о проблемах страны приравнивается к «оправданию терроризма», как в деле Светланы Прокопьевой. С особой жестью давятся малейшие признаки активной организованности. Но подавляются и безобидные муниципальные инициативы, буквально вчера считавшиеся законными.
Легальная оппозиция практически уничтожена. Характерно недавнее высказывание Максима Резника: «Отстреливаться и уходить в горы на лошадях не буду. Хочу бороться и буду, пока есть такая возможность». Режим наглядным образом внушает всем, кто так рассуждает: такой возможности нет. Мероприятия производятся уже чуть не ежедневно. Как сетовал осёл в культовом «Шреке»: «Намекаешь им, намекаешь…»
Предел ещё очень далёк. На это указывает демонстративная поддержка, исходящая из Кремля звереющему режиму в Минске. Пласты репрессивных возможностей глубоки. Вплоть до гостерроризма с угонами иностранных самолётов. Кое-где занавес как бы невзначай приоткрывается: начата экспериментальная (пока) реставрация ГУЛАГа с хамоватым агитпроповским сопровождением. На той же линии внешнеполитическая стратегия, постоянная угроза контрреволюционной войны против Украины.
Эта угроза и подвигла президента США на женевскую встречу с Путиным. Ещё не отзвучали разговоры о некой «твёрдой позиции» и т.п. Тому способствовали повышенные тона недавнего заявления «Большой семёрки», распиаренная «Атлантическая хартия» Байдена и британского премьера Джонсона. Но заметна растерянность «коллективного Запада», нескрываемое желание отгородиться, попросту забить и забыть. Ведь западные правительства и общественность оказались перед той же проблемой, что российская оппозиция: «пока есть возможность». Но возможностей эффективного противостояния нет – если пользоваться лишь тем инструментарием, который признаётся допустимым в нынешние времена политкорректности и постмодерна.
Джозефа Байдена недавно сравнивали с Рональдом Рейганом (можно представить, как смеялся бы сам Ронни). Если вкратце вспомнить политику 40-го президента на советском направлении в доперестроечный период, то – массированная гонка вооружений, всемерное экономическое давление, активная поддержка повстанческих движений по всему миру. Причём третьему уделялось особое внимание – не только военно-политическое, но и культурно-мировоззренческое. Образ бойца антитоталитарного сопротивления, партизана и подпольщика, доминировал в тогдашнем западном дискурсе. Что из этого можно увидеть сегодня? Вообще-то немало. Украина и Албания, Сирия и Иран, Ливия и Боливия… Но тогдашней органичной включённости Америки в такие движения нет сейчас и близко. Это противоречит основам идеологии современных западных элит.
Нельзя сказать, чтобы проблема не осознавалась. Больше, кстати, в России, чем на Западе. «В глобальной войне со смертельным врагом могут быть и ошибки и уступки. Вопрос в том, насколько ты сам осознаёшь, что это война, в которой бессмысленно ставить задачу «уйти от конфронтации». В ней можно ставить только задачу победы. Какой здесь может быть компромисс? Либо мир вернётся в XVII век. Либо не вернётся» – пишет советский диссидент и российский оппозиционер Александр Скобов в плане международной политики. «Зло становится откровенным. Это надо осознать и не увлекаться пасторальными картинками недавнего пошлого. Эпоха робких демократических преобразований сменилась эпохой суверенной псевдодемократии, но теперь и она уходит, уступая место системе, опирающейся исключительно на силу и беззаконие. Новая эпоха требует новых инструментов сопротивления» – пишет диссидент и оппозиционер Александр Подрабинек в плане внутренней российской ситуации.
Выводы самоочевидны и естественны. О новых инструментах, формах, методах говорится много и часто. Но почти никогда не удаётся услышать, что конкретно имеется в виду. Какая новизна. Не потому ли, что это новое – на самом деле не забытое пока что старое. Не из XVII-го, конечно, но точно из XX века.
Александр Дубенчин, специально для «В кризис.ру»