Победа на выборах партии «Братья Италии», премьерская перспектива Джорджи Мелони напугали европейский истеблишмент. Премьер-министр Франции Элизабет Борн обещает следить за соблюдением прав человека в Италии. Депутат Европарламента Томас Вайц назвал результаты выборов «катастрофой для Европы». А председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен пустила в ход угрозы оказать давление на Италию, если новое правительство поставит под угрозу европейские ценности.
Джорджа Мелони – уроженка римского квартала Гарбателла. Построенного в 1920-е для тех, чьи дома сносились под строительство огромной площади Венеции. Этот квартал – настоящий памятник эпохе Муссолини, время здесь остановилось где-то перед Второй мировой войной. Что неудивительно: строительство Гарбателлы дуче курировал лично. Мелони верна традиции квартала. Гарбателла – пролетарский район, и молодая Джорджа в юности успела поработать и няней, и официанткой, и барменом.
Пролетарии, точнее – бедняки, в странах европейской культуры всегда уходили в противоположные лагеря. Одни – к красным (коммунистам, анархистам), обещающим «кто был никем, тот станет всем». Другие же упорно защищают привычные ценности: отечество, семью, религию. Те и другие часто готовы защищать свои идеалы булыжниками и ножами, а если есть – то и огнестрельным оружием.
«Мы защитим религию, страну и семью», – говорила Мелони на Всемирном конгрессе семей в 2019 году. Как тут не вспомнить триаду «Бог, Родина, Семья» – доктринальную основу ультраправых движений в латинских католических странах?
Итальянские ультраправые прошли большой и извилистый путь. В 1920–1940-е поддерживали фашистскую партию Муссолини. Верность вождю их вполне устраивала (у красных было то же самое). Обещания сделать нацию великой и приструнить богатеев были по сердцу выходцам из кварталов, подобных Гарбателле. Но когда Муссолини забредил Римской империей и отправил парней умирать в африканские пески, эпирские горы и русские снега, любовь к дуче поостыла. Многие, сняв чёрные рубашки, пополнили ряды антифашистских партизан-гарибальдийцев. После войны союзники не понимали, как им быть с Италией – то ли как с побеждённым врагом, то ли как с запоздалым, но союзником. Но в НАТО приняли. Потом и в Евросоюз.
Огромное влияние в послевоенной Италии приобрели коммунисты. Они были героями Сопротивления. Они выступали против западного мира, куда Италию пустили только на порог. Против высокомерных англичан и нахальных американцев. И против ненавистных богачей, сохранивших палаццо, деньги и власть. Вплоть до крушения Советского Союза Итальянская КП набирала от четверти до трети голосов. Но всегда оставалась в оппозиции. Христианские демократы, блокируясь то влево, то вправо, сохраняли бразды правления.
Итальянские коммунисты признали принципы демократии и многоукладности, уважительно отнеслись к католической религии, решительно отмежевались от сталинизма, довольно резко полемизировали с КПСС. Но сразу после войны многие итальянцы не радовались, слыша Bandiera Rossa. Тогда коммунисты выступали против привычного строя жизни. Людей отталкивали портреты иностранцев на штандартах итальянской партии – Маркса, Ленина, Сталина, желтокожего Мао Цзэдуна. За непочтительность к которым могли полоснуть ножом.
К тому же югославские коммунисты жестоко изгнали итальянское население из Далмации и Истрии. Ограбленные беженцы заполнили итальянские города. ИКП же оправдывала эту несправедливость! Порождая массовую ненависть и побуждая выбивать клин клином.
Уже в 1946 году бывшие фашисты основали Итальянское социальное движение (ИСД). Они-то сразу признали демократию, права человека и сменяемость власти, отбросили муссолиниевский шовинизм (заимствованный, впрочем, у Гитлера и для итальянского фашизма неорганичный). Программа ИСД, по сути, не имела отношения к фашизму и уж тем более к нацизму. Сильная президентская власть – грызня парламентских политиков сильно раздражала граждан. Корпоративное общество – бизнесмены и рабочие должны дружить и вместе решать все вопросы на благо страны. Самостоятельная внешняя политика. Защита христианских ценностей. И, разумеется, крайний, свирепый антикоммунизм. Для ИСД коммунисты были красными империалистами и иностранными агентами.
От классического фашизма ИСД унаследовала уважение к личности Муссолини и напоминания, сколько хорошего было при его правлении (знаменитое «поезда ходили по расписанию», «мафию в узде держали»). Сходное отношение бытует в Испании к Франко, в Португалии к Салазару, в Парагвае к Стресснеру, а в Доминикане к Трухильо. Мало кто хочет вернуться к диктатуре. Но многие ностальгируют по порядку и спокойствию тех времён. Поэтому ИСД выработало своеобразное отношение к фашистскому периоду: «Не отрицать и не реставрировать».
Другое дело, что партийная молодёжь ИСД была куда радикальнее. И сходилась в этом радикализме с группировками ещё правее – Национальным авангардом, Новым порядком, Новой силой, Революционными вооружёнными ячейками. С коммунистическими исчадиями и бездуховными либеральными чиновниками велась уличная борьба. Ультраправые бойцы из отрядов Стефано Делле Кьяйе, Пьерлуиджи Конкутелли, Франко Ансельми дрались в университетских кампусах и на площадях, нападали на собрания коммунистов, взрывали их штабы и советские представительства, даже жгли книжные магазины, торгующие марксистской литературой.
Леваки не оставались в долгу – жизнь итальянского фашиста «Свинцовых семидесятых» была полна опасностей. Шёл «конфликт низкой интенсивности» – партизанская война ультраправых с ультралевыми. Она закончилась после того, как обе стороны обессилели в боях и под ударами полиции. Характерно, что лидеры ИКП и ИСД Энрико Берлингуэр и Джорджо Альмиранте сотрудничали против терроризма. Хотя встречались и договаривались втайне не только от прессы, но и от большинства своих же камрадов и камерати.
ИСД 1950–1980-х представляла собой не фашистскую альтернативу демократии, а «нормальную» правоконсервативную силу. Она даже стабилизировала демократические порядки, потому как уравновешивала сильный левый фланг итальянской политики. Что до ультраправых уличных бойцов, то и они, скажем прямо, не давали левакам оккупировать улицы итальянских городов.
После крушения СССР итальянская компартия просуществовала недолго. В 1995 году она полностью отказалась от марксизма, превратившись в странную организацию под названием Демократическая партия – за усиленное привлечение в Италию арабо-африканских мигрантов и за привилегии ЛГБТ (что вряд ли сильно одобрялось мигрантами). ИСД распалось одновременно с ИКП: крушение традиционного врага заставило скорректировать свою идеологию.
В итоге поисков и преобразований появились «Братья Италии» во главе с сестрой Джорджей Мелони. Это уже традиционная правоконсервативная партия европейского типа. Близкая даже не французскому Нацфронту, а правому крылу Консервативной партии Великобритании. «Братья Италии» выступают против абортов, однополых браков, эвтаназии и крайних проявлений гендерного равенства – иными словами, за традиционные ценности католической церкви. Мелони гневно обрушивается на закон против гомофобии и требует запретить усыновление детей однополыми парами. Она также выступает против приёма неевропейских, культурно чуждых мигрантов. Критикует европейских политиков за игнорирование ситуации с правами человека в Саудовской Аравии и Пакистане, за что её обвиняют в исламофобии.
Критиковала Мелони тех итальянских политиков, которые благодарили Китай за его помощь в борьбе с коронакризисом. Она убеждена: «Китайский коммунистический режим принёс нам вирус». Настаивает на осторожности в отношениях с Китаем, зато за сближение с Тайванем. Прежнее ИСД выступало против членства Италии в НАТО и ЕС – «Братья Италии» поддерживают участие в обеих организациях, но при большей самостоятельности в решении национальных проблем.
Что же наследуют «Братья Италии» и их лидер от фашистского режима и лично Муссолини? Пожалуй – эстетическую традицию, стилистику. В 1996 году Мелони назвала Муссолини лучшим премьер-министром; она не против присутствия в партии нескольких потомков дуче. Но она хвалила и Джорджо Альмиранте, которого даже экс-коммунисты признают одним из основателей демократической республики.
«Братья Италии» не собираются надевать чёрные рубашки, восстанавливать фашистский режим и вливать касторку в рот оппонентам. Мелони даже дистанцируется от тех членов партии, которые откровенно апеллируют к фашистской традиции. Например, партия не поддержала инициативу отметить в конце октября 100-летие фашистского «Похода на Рим». Мелони неоднократно говорила, что среди «Братьев Италии» нет «ностальгирующих фашистов, расистов или антисемитов».
В общем, публичные опасения европолитиков, не захватили ли фашисты Рим, совершенно безосновательны. Но скорей всего, опасаются они совсем другого – чрезмерной самостоятельности нового итальянского правительства и создания «евроскептической» оси Рим–Будапешт–Варшава.
Евгений Трифонов, специально для «В кризис.ру»