Умер Мугабе. Памфилову побили выключенным электрошокером на глазах у кошки. Путин на экономическом форуме поддержал политические протесты. Против себя, ибо другой власти в России нет. В Петербурге судят активиста, обвинённого в хранении взрывчатки, которой он не видел. Оппозиционный автобизнесмен объявлен в международный розыск. Приближается день народного волеизъявления, шестерых уже отправляют за проволоку. Вести о разном выстраиваются в стройный смысловой ряд.
В незапамятные времена, когда Путин дружил с американским президентом (ибо не дружить с Джорджем Бушем-младшим было себе дороже), проводил в родном городе саммит «Большой восьмёрки», а то и подумывал о вступлении в НАТО, он был очень недоволен правителем Зимбабве. «Не нужно бояться прекратить помощь диктаторам, таким как лидер Зимбабве – Мугабе», – говорил президент России в июле 2005-го на саммите «Большой восьмёрки» в шотландском Глениглсе. Это была речь настоящего «цветного революционера», бросавшего вызов тиранам. И обличавшего беспринципных западных владык, отступающих от демократических идеалов.
Но шли годы, вершились Майданы – и путинская страсть к низвержению диктаторов стремительно увядала. Одно дело – либеральные увлечения петербургской мэрии бурных девяностых, риторическое наследие времён демократа-антикоммуниста Ельцина. Совсем другое – становящиеся реальностью угрозы собственной власти. Тут уж свой своему поневоле. Реальная, но несколько отвлечённая близость к лидерам цивилизованного мира (знатоки Стругацких называют это «классовой солидарностью золочёной сволочи») отступила перед теснейшей связью с зимбабвийским президентом Бобом – флагманом чёрного расизма и триллионной инфляции.
Пять лет назад зимбабвийский министр Касукувере уже поучал власти РФ. Мугабе полагал этого чиновника фигурой, достаточной для исполнения данной функции. Обижаться не приходилось, ибо мало кто из иностранных официальных лиц готов был официально поддержать крымскую операцию и донбасскую войну, встретиться с главой Республики Крым в составе РФ. Касукувере по поручению Мугабе соглашался. За что оба были осыпаны кремлёвской благодарностью.
В президентском случае даже посмертной. Сегодня 95-летний Мугабе умер в Сингапуре. «Роберт Мугабе внёс большой личный вклад в построение институтов зимбабвийской государственности. В России его будут помнить как последовательного сторонника дружественных отношений между нашими странами», – гласит телеграмма соболезнования из Москвы в Хараре за подписью Владимира Путина. Вот так душевно о диктаторе, которому надо бесстрашно прекращать помощь. А ведь пятнадцати лет не прошло.
Но есть в этой идиллии острый момент. Адресата этой телеграммы зовут Эммерсон Мнангагва. Нынешний президент Зимбабве. Разрушивший мечту предшественника умереть на троне. Скоро два года, как Мугабе был отстранён от власти благодарными сподвижниками. Хотя выборы выиграть мог бы. И в подавлении протестов поднаторел. А вот опрокинулся – потому что разозлил братву, всюду продвигая взбалмошную супругу Грейс.
Политической верхушке РФ приходится делать выводы. Не щемить и не злить правящий класс. У него и так проблем хватает. Общих для элиты и массы.
Путин не только пишет Мнангагве, но и звонит Памфиловой. Выражает Элле Александровне моральную поддержку после сегодняшнего ночного столкновения с неработающим шокером неизвестного злоумышленника. Памфилова, впрочем, и так тверда: «Переживу и это». Кто бы сомневался. Министры российских 1990-х – люди такие, гвозди бы делать.
Очень серьёзным преступлением назвал ночную схватку в памфиловском особняке советник президента по правам человека Михаил Федотов. Вполне закономерная солидарность коллег: Элла Александровна была министром соцзащиты аж при Егоре Гайдаре, Михаил Александрович – министром печати при Викторе Черномырдине; оба верно служили Борису Николаевичу Ельцину, оба проклинают ныне «лихие девяностые». Закономерным образом Федотов ставит вопрос о круглосуточной госохране для Памфиловой.
Весь день медиа полнятся версиями. «Для того, чтобы отвлечь внимание от фальсификаций в Питере, в Москве и других городах, Кириенко и Памфилова решили придумать фейковое нападение на Памфилову», – полагает Алексей Навальный. Тут же раздался многоголосый вопль обличенья: как смеет негодяй так говорить о женщине?! (Это же не Любовь Соболь – подразумевалось по умолчанию.) Навальный, однако, уверен в своей версии. (Так диктует ему опыт общения с председателем Центризбиркома при попытке зарегистрироваться кандидатом в президенты.) Существуют и иные предположения. Правоохранительные органы возбудили дело о разбойном нападении. Некоторые наблюдатели вообще не исключают, что «негодяй пришёл напасть на кошку».
Быть может, впереди громкий процесс. «Я живой человек, эмоциональный очень, очень эмоциональный, я всё очень близко к сердцу принимаю», – недавно отрекомендовалось Памфилова. Это несомненная правда. Доказанная всей историей ельцинской социалки. И не столь давними криками на Навального. Собственно, ради этой эмоциональности Памфилова и поставлена на должность. Правящая номенклатурная олигархия вошла в такую фазу – «крупный счёт от модистки, и слёзы, и больной истерический смех». Переходный этап либо от Чурова к Золотову, либо прямо к Мугабе. Для этого исторического промежутка Памфилова – самый подходящий образ.
Ведомство Эллы Памфиловой не может самостоятельно обеспечить избирательный процесс в России. Голосовательное мероприятие, запланированное на 8 сентября, требует подключения смежников – Росгвардии, госбезопасности, службы исполнения наказаний. И ещё суда, в качестве промежуточной инстанции. Вроде перевалочного пункта.
Шесть человек получили реальные сроки в контексте «политического кризиса в Москве 2019 года». Предприниматель-индвидуал Данил Беглец, техник Иван Подкопаев, охранник Евгений Коваленко, машинист метро Кирилл Жуков осуждены за участие в протестной акции 27 июля. Беглец получил два года, Подкопаев и Жуков – три, Коваленко – три с половиной. Все по статье 318 УК РФ: «Применение насилия в отношении представителя власти». По части 1 – «не опасного для жизни или здоровья». Урну кинул, шлем срывал, за руку хватал… Это в тот день, когда пробегавшему мимо парню каратели ноги о бордюр ломали (девушку в печень били только через две недели).
Оппозиционные лидеры получают административные аресты (Илья Яшин или Юлия Галямина – несколько подряд). Или крупные штрафы (на Любовь Соболь навесили уже без малого миллион). Несколько демонстрантов освобождены по ходатайству СК – уголовное преследование заменили административным. Если поклянёшься, что ты «не оранжевая зараза», как прокричала Соболь, если просто мимо шёл да зашёл – можешь не ехать на лагерь. Мирный протест не вызывает у режима сколько-нибудь серьёзных опасений. Используется скорей для тренировки, типа боксёрской груши.
Но если сопротивлялся сам или помогал другим – расправа гарантирована. Такого они не прощают. Признание или непризнание вины значения не имеет. Малейший признак человеческого достоинства подлежит строгому наказанию. В этом смысл продемонстрированной правовой политики. Делайте выводы, граждане.
Но нет правил без исключений. Пять лет получил финансовый менеджер Владислав Синица. 282-я, «возбуждение ненависти» – за виртуальную запись, спровоцированную теми же московскими расправами. Вроде бы вне формальной связи с июльско-августовскими событиями, но однозначно в том же ряду осуждён программист Константин Котов – четыре года за антидиктаторские и антивоенные пикеты, против государственного политтеррора. В его деле обкатывается применение статьи 212.1 – «неоднократное нарушение порядка организации митингов» (эту статью принято называть «дадинской»). Под домашним арестом студент Егор Жуков – полный трэш с обвинением в «массовых беспорядках» (его просто не оказалось на «доказательном» видео) компенсируют наскоро переляпанным обвинением в интернетном экстремизме.
В Петербурге судят активиста Владимира Иванютенко. Как ни странно, не за то, что выздоровел после ножевого ранения, полученного от режимных «титушек». Хранение взрывчатки, планы покушений на питерского доносчика Булатова и на путинского повара Пригожина – много чего сконструировал внедрённый агент-провокатор, вносивший на рассмотрение Иванютенко такие идеи. Владимиру приходится теперь отвечать за то, что это выслушивал.
Подсудимый отвечает, что взрывчатки не видел. Покушаться на Булатова не собирался (этого персонажа петербургские оппозиционеры обычно жалеют – очень уж убогий вид, не говоря о взглядах и действиях). На Пригожина тем более. Силовики этого ресторатора наглеют даже с сотрудниками госбезопасности, куда там оппозиции. Именно «поварских» боевиков Иванютенко подозревает в резне, которую ему устроили.
Но правоохранительные органы этим мало озаботились. Пригожин, надо думать, того меньше. Ему хватает проблем с сирийскими боями, суданской революцией, центральноафриканскими убийствами. Мир резко сопротивляется кремлёвскому духоскрепству, продвигаемому пригожинскими силовыми и агитпроповскими структурами. В самом Петербурге этот агитпроп подвергается то физическим, то виртуальным атакам; недавно за пропагаторство выгнали из Википедии… Добавление в такую картину ещё и покушения превращает живопись в явно абсурдистскую.
Но очевидные контрдоводы не впечатляют пока что ни следствие, ни суд. Владимир Иванютенко был активистом Антивоенного комитета, регулярно выходил в пикеты, носил на футболке надпись, крайне непочтительную к первому лицу режима. К тому же человек он добродушный и физически крепкий. Воплощённая опасность. Прямо-таки взрывная. За что и под судом.
Судят всё больше простых людей. Рабочих, служащих, студентов, охранников. Но и тут не обходится без исключений. Объявлен в международный розыск крупный бизнесмен Сергей Петров, создатель сети автосалонов «Рольф». СК ходатайствует о его аресте. Официальное обвинение: завышение стоимости акций одной из петровских компаний при передаче другой – что, по версии следствия позволило вывести за границу 3 млрд 938 млн рублей. Неофициальная версия событий… догадаться несложно.
Петров не так богат, как Пригожин, но состояние оценивается в $900 млн. Был депутатом Госдумы. Что интересно, от «Справедливой России». Голосовал против законов «бешеного принтера», выступал против кремлёвского нападения на Украину, открыто финансировал движение Навального. Неудивительно – ещё в 1982 году двадцативосьмилетнего офицера советских ВВС увольняли из армии и ставили под надзор КГБ за антисоветскую пропаганду.
С прошлого года Сергей Петров вынужден жить в Вене. Наблюдая раскрутку рейдерского захвата своей бизнес-системы. Уголовное дело расценивает однозначно: политическое преследование. Тут нельзя отказать в определённых резонах и правдоподобии. Схема надёжно обкатана. При всём различии ситуаций, вспоминается, к примеру оппозиционный мэр Ярославля Евгений Урлашов. Или петербургский пенсионер Владимир Барсуков, к оппозиции не приближавшийся, но считавшийся «ночным губернатором». Первому дали двенадцать лет шесть месяцев, второму – двадцать три года шесть месяцев. Был бы человек, статья найдётся. Даже ворох статей, как в барсуковском случае. Быть богатым без высочайшего разрешения не положено. Тем более – быть общественно активным и влиятельным. Ни днём, ни ночью.
На этом красочном фоне и выступил сегодня Владимир Путин. Во Владивостоке, на Восточном экономическом форуме. Чтобы всей силой своего авторитета одобрить протесты: «Когда люди выражают свою точку зрения, в том числе в ходе протестных акций, я считаю, что они имеют на это право – и иногда это и приводит к позитивному результату, потому что встряхивает власть, выстраивает её в нужном направлении для того, чтобы она эффективнее решала стоящие перед ней проблемы… Я убеждён, что это люди, которые главным образом – разные, конечно, есть – но, главным образом, всё это люди, настроенные позитивно… Обязанность власти – сделать всё для того, чтобы они смогли найти место своё и смогли приложить максимум своих знаний, таланта для созидательного развития страны». Интересно, но длинно. Суды решают короче. Находя позитивно настроенным людям места в исправительных колониях. С максимумом таланта. Всё как приказано.
Впрочем, не так давно Путин напоминал: в других странах протесты разгоняются куда жёстче, чем в России. И это правда. Вот только примеры он приводил неудачные. Что там «жёлтые жилеты» во Франции, причём они тут вообще. Другое дело – союзники Владимира Владимировича. Например, Даниэль Ортега в Никарагуа. Его каратели не задумываясь убивают протестующих. Сходно в Венесуэле, в недавней ещё Анголе… Из режимов этого типа путинский – как бы не самый мягкий.
«Граждане имеют право на мирные законные протесты, а власти должны обеспечить реализацию этих прав», – говорил Путин всего две недели назад. Это уже почти на грани экстремизма. Умеренно-системные «оппозиционеры» и политологи могут восхищаться. Отчего-то опять навеваются образы Стругацких: «Герцог объявил подданным прощение, снизил цены на хмельные напитки и пообещал вольности. Арата, видя, что все кончено, заклинал не поддаваться на обман, был взят атаманами, полагавшими, что от добра добра не ищут, избит железными палками и брошен умирать».
Но так драматично не обернётся. Араты пока нет. С другой стороны, нет уже и Мугабе…
Анатолий Кружевицын, «В кризис.ру»