Не одним футбольным чемпионатом живёт этим летом Россия. Случаются и другие общественно-культурные события. В день государственного праздника вышел в прокат документальный фильм «Дело Собчака». Постановка Веры Кричевской, состоявшегося креативного телережиссёра. Сценарий Ксении Собчак, несостоявшегося пока либерального президента России. Романтичная апология первого мэра. Правившего в лихие годы малой родиной своего вице-мэра. Фильм о российской судьбе. Не только Анатолия Собчака.
Службой в мэрии Санкт-Петербурга Владимир Путин не только продолжил службу в КГБ СССР. Этим периодом он предварил свой полуслучайный рывок (не зря президент РФ уважает этот термин) на вершины власти РФ. Там он набрался нужного опыта, завёл первичный административно-политический ресурс. Уже поэтому любое историко-биографическое исследование того периода существенно для понимания сегодняшнего дня. А если конкретно по «Делу Собчака» – здесь важно не только сказанное и показанное, но и оставленное за кадром. Важно именно для сегодня.
«Путин создал систему, при которой никто не способен на тот поступок, который совершил он сам в 1997 году», – говорит Вера Кричевская «Росбалту» в интервью о своём фильме. В этом, собственно, суть картины. Ноябрь 1997 года – это отлёт Анатолия Собчака из Петербурга в Париж. Спасение от политической расправы. Формально – от правоохраны и правосудия. Но на фоне той коррупции, что известна сегодня (и даже той, что была известна) тогда, выдвинутые против Собчака обвинения в «злоупотреблении должностными полномочиями» (по поводу расселённой квартиры, в которой он ни дня не жил) смотрятся как несмешной анекдот.
Кому и зачем нужна была такая расправа? За что мстили Собчаку? Принято считать, будто за радикальный демократизм, последовательный либерализм и непримиримый антикоммунизм. Это понимание утвердилось, оспаривать его, наверное, уже бессмысленно. Но если вспомнить непредвзято…
Политически Анатолий Собчак – и как народный депутат СССР, и как председатель Ленсовета, и как мэр Санкт-Петербурга – придерживался довольно умеренных позиций. Даже в Координационном совете Межрегиональной депутатской группы 1989–1991 годов (первая парламентская оппозиция в советской истории) он ориентировался прежде всего на сохранение стабильности. Неуклонно поддерживал Михаила Горбачёва и его перестроечный курс. Сильно помог Михаилу Сергеевичу в марте 1990-го, когда его избрали президентом контролируемые депутаты, вместо всенародного голосования. Однозначно выступал за сохранение СССР. А с действительно радикальными оппозиционерами – например, депутатами Ленсовета Александром Родиным (основатель Антикоммунистической фракции) или Виталием Скойбедой (активист Демократического союза) – Анатолий Александрович как раз резко конфликтовал. Характерно, что сессию Ленсовета в январе 1991-го, после кровавых событий в Вильнюсе, поддержавшие Литву депутаты провели в отсутствие своего председателя.
Хотя, конечно, в Августе-1991 Анатолий Собчак твёрдо и решительно выступил против ГКЧП, отстранившего от власти законного президента Горбачёва. Как и Владимир Путин, кстати, говоря. Тут уж: «Дело общее, все помогли».
В 1992-м, когда СССР уже не стало, Собчак очень критически оценивал «шокотерапервтическую» политику кабинета Ельцина–Гайдара. Мэрия Санкт-Петербурга выдвигала всевозможные концепции социальной защиты для всех желающих – другое дело, что реализовать их объективно не удавалось. Мэр обещал провести – силами милиции и общественности – тотальную проверку скрываемых товарных ресурсов. Из Смольного рассылались на заводы директивы вполне госплановского толка: типа, «организовать производство хозяйственного мыла на незадействованных мощностях». Коммунисты ошарашенно молчали – на фоне такого суперлиберализма что они могли предложить от себя?
Лишь постепенно, год за годом, экономическая политика петербургской власти переходила на рыночные позиции. К середине 1990-х городской КУГИ стал всероссийским чемпионом приватизационного темпа. Прекратились разговоры о замораживании местных цен и введении северостоличных таможен. Но до конца риторика и решения определялись тем, какая из групп – «либеральная» (Алексей Кудрин, Михаил Маневич) или «консервативная» (Вячеслав Щербаков, Дмитрий Сергеев) – превалирует в ключевых структурах мэрии. Между этими группами сводил политические балансы мэр Собчак. Сводил, надо отдать должное, в рамках провозглашаемых демократических установок. Оппозиция в Петербурге не преследовалась, под какими бы лозунгами ни выступала. Впрочем, она тогда не преследовалась и в России в целом. Если не бралась за оружие. В этом плане Анатолий Александрович не отступал от принципов перестройки и шестидесятничества.
Сформированная Собчаком мэрия рассматривалась демократической оппозицией как однозначно номенклатурная команда. «Легендарный антикоммунизм Анатолия Собчака на поверку тоже оказывается… достаточно легендарным, – утверждает один из лидеров питерского «Яблока», депутат Ленсовета и Заксобрания Борис Вишневский. – Сразу после поражения ГКЧП президиум Ленсовета поставил вопрос об опечатывании Смольного, где находился обком партии. Собчак решение президиума выполнять отказался… После этого «колыбель революции» взяли еще раз – на сей раз мэрия. Вместе с «колыбелью» взяли и бoльшую часть сотрудников обкома, разумеется, не в плен, а на работу… Два года спустя бывший заместитель управляющего делами обкома КПСС, у которого в августе 1991-го изымали документы, получил возможность сквитаться с Советом – в 1993-м он, уже в ранге заместителя управляющего делами мэрии, опечатывал Мариинский дворец». Опять-таки, на этом фоне присутствие среди вице-мэров подполковника КГБ не особенно бросалось в глаза. Даже когда в 1994 году Владимир Путин стал первым вице-мэром.
Свержение первого мэра осуществили в Петербурге не коммунисты, не борцы за восстановление СССР. Это сделали – что отражено в фильме – приближённые Бориса Ельцина. «Собчак никогда не был частью группы чьих-либо интересов, не был частью стаи, – говорит Ксения Анатольевна. – Поэтому в ключевой момент все остальные объединились против него». Все остальные – это в данном случае ельцинская группа силовиков и крепких хозяйственников: начальник президентской секьюрити генерал-лейтенант Александр Коржаков, его «зам по мистике» генерал-майор Георгий Рогозин, тогдашний директор ФСБ Михаил Барсуков и первый вице-премьер РФ Олег Сосковец. А во главе – сам президент Борис Ельцин. Который очень не любил, когда его пытались учить. Собчак же имел неосторожность попытаться: посоветовал готовить преемника. (Не поверил в российский народ, способный избрать Ельцина второй раз. Ельцин поверил – и оказался прав.)
Это действительно была стая («вожак уже болен и стар» – поэтично описывала ситуацию прохановская газета «Завтра»). Спаянная не политической программой, а конкретными властными связями, в которых собчаковский Петербург составлял досадный пробел. И ещё – своеобразной эстетикой, далёкой от профессорского имиджа. К примеру, Коржаков и Барсуков подумывали о силовом подавлении КПРФ, роспуске Госдумы (в то время прокоммунистической, если кто забыл), переносе президентских выборов 1996 года и утверждении нового правительства во главе с Сосковцом. При этом они были уверены: Собчак им в таких делах не помощник. А от Петербурга, второй столицы, многое будет зависеть.
Этой группе, да и самому президенту Ельцину, больше импонировал Владимир Яковлев. В тогдашнем Кремле прорабов вообще ценили выше профессоров и даже выше подполковников. Яковлева удалось раскрутить перед электоратом в считанные недели весны 1996 года, собрать под него сильную городскую коалицию – и привести в смольнинский кабинет. Такие вот тогда были выборы: оппозиционер, отставший в первом туре, во втором опережал градоправителя меньше чем на два процента – и выигрывал. Избиратель в лихие девяностые много чего решал. Всевозможным генерал-губернаторам плясать приходилось вокруг простого человека с бюллетенем. Не то, что в державной стабильности, где власти подданных до пенсии ни о чём не спросят.
Предположим, Собчак проиграл. Хотя через две недели проиграли и его недруги: Коржаков, Барсуков и Сосковец с треском и грохотом вылетели из коридоров власти, но это другая история. Но почему через год после губернаторских выборов 1996-го Собчака начали преследовать? Никакой политической угрозы он никому не представлял. Тут, видать, снова срабатывала «эстетика». Уже не ельцинского окружения – там экс-мэром перестали интересоваться – а прокурорско-милицейская. «Они нас тогда из танков расстреливали, мы их теперь по тюрьмам сгноим», – цитировал сам Собчак слова одного из милиционеров, произнесённые при его задержании 3 октября 1997 года. Неизвестно, почему страж законности вспомнил случившееся за четыре года до того. Но смысл был прост и ясен: типа, «наш черёд!» Карательные службы начинали пробовать себя в амплуа будущих хозяев страны.
Рано, однако, торжествовали. Осень 1997-го была временем уже довольно хмурым. Но забрать Анатолия Собчака с допроса в прокуратуре смог врач скорой помощи. По медицинским показаниям – человеку плохо, нужна помощь в других условиях. Держали людей за людей. В сегодняшних реалиях звучит как фантастика. Равно как и дальнейшее, о чём рассказывает фильм: вылет Собчака во Францию, организованный при активнейшем участии Владимира Путина – заместителя руководителя администрации президента Ельцина.
В этом смысле «Дело Собчака» – гимн рыцарской этике тогдашних высоких госслужащих. Которую довольно легко искоренили в следующую эпоху. Самурайская верность, спасшая тогда Собчака, теперь не в чести. Ныне ценится преданность одному-единственному. «Сосредоточение на едином», как называл это богдыханский политолог Шан Ян в Китае IV века до нашей эры.
«Те, кто сейчас правит Россией, вышли из-под крыла Ельцина и Собчака», – комментировала всё та же газета «Завтра» состав правящей группы начала 2000-х. «Чиновники петербургской мэрии, уцелевшие после разборок в криминальной столице», – уточнял социалистический публицист Борис Кагарлицкий (с 2014-го, после украинского Майдана, ставший гораздо лояльнее бывшему вице-мэру Петербурга, ибо легко любить революцию на почтительном расстоянии, а когда в соседней стране – некоторым уже сложнее). И вот именно эти «разборки» – начисто пропущенные создателями фильма – составляют отдельную тему. Весьма на сегодня актуальную.
«Бандитская жизнь в городе шла своим чередом, – беседует Ксения Собчак с ресурсом «Лента.ру». – Мой отец с этими людьми не связан. Может быть, в этом был его интеллигентский минус: он не желал с ними взаимодействовать и не понимал, как иметь с ними дело. Это настолько не в его характере — о чем-то вообще говорить с этими людьми. У нас дома всегда были Басилашвили и Спиваковы — вот это был круг интересов отца». (Вспоминается персонаж Бертольда Брехта: «Он человек совсем не такого склада, чтобы поджигать склады. У него баритон».) Недавний кандидат в президенты развивает мысль и дальше: «Бандиты, с которыми он не хотел иметь дело, поддержали его соперника Яковлева на губернаторских выборах. разгул деятельности Кумарина как раз пришелся на поздний срок губернаторства Яковлева».
Итак, снова названо это имя: Владимир Кумарин-Барсуков. Теперь в связи с экс-губернатором Владимиром Яковлевым… Но конечно, не только. «Думаю, они сыграли огромную роль. Одни стали ключевыми игроками рядом с Путиным. С другими, наоборот, поступили очень жёстко. Мне кажется, Путин-президент хорошо понимал, с кем именно он имел дело в Питере. То, что произошло с Кумариным и Глущенко – это радикальное решение вопроса», – повторяет Ксения Собчак известные мысли Виктора Шендеровича. (Не очень, правда, понятно, причём тут Михаил Глущенко. Но не стоит придираться, наверное…)
Разговоры о некоем неизбывном – даже международном – могуществе «тамбовского сообщества» ведутся годами. Отдельным мотивом в этой нескончаемой песне выведены какие-то таинственные «отношения» с Кремлём, якобы существующие у Владимира Барсукова. Который скоро одиннадцать лет, как находится в заключении, несмотря на оправдание присяжными. «Да по барабану Кремлю Барсуков», – вынужден был напрямую сказать он сам о себе в открытом письме Шендеровичу. Но нет – похоже, в это не могут поверить.
Не убеждает даже более чем скромный антураж судебного процесса по 210-й статье над Владимиром Кумариным-Барсуковым и Вячеславом Дроковым. Где в качестве свидетеля обвинения допрашивали акционера-сантехника(нормально для «процесса века»). Кстати, 14 июня состоялось очередное заседание. Очередной свидетель, отбывший срок за «рейдерство» Валерий Асташко, сообщил о давлении, которое оказывали на него на следствии. Дабы в уголовном деле появилось имя Владимира Барсукова. Он же Кумарин, о котором упоминает Ксения Собчак.
Вопрос, как сказала Ксения Анатольевна, «решили радикально». Центр альтернативного, внебюрократического влияния в Петербурге 2007 года постарались уничтожить. С тех пор хозяевам жизни «по барабану», констатирует сам Владимир Сергеевич. Но кому-то важно, чтобы о Кумарине-Барсукове не забывали. Суды ведь ещё не кончены. А на следствии давили не зря. Так что, даже если за кадром – обязательно перевести в фокус. Хоть бы и при «Деле Собчака»…
Виктор Булашин, специально для «В кризис.ру»
