Старой памяти МПЛА. «Помним мы, что движенье направо начинается с левой ноги»

За семидесятилетним юбилеем избавления от Сталина затенилась другая дата. Куда более скромная, но тоже значимая. 1 марта 1953 года в далёкой Луанде была создана Партия объединённой борьбы за африканцев в Анголе (ПЛУАА). Первая организация за независимость в Португальской колониальной империи. Думали бы молодые поэты и философы, чем кончится их начало… Вряд ли больше, чем «ДемРоссия» тридцать лет и три года назад.

Ангольцы не раз восставали против португальского владычества. За полвека до создания ПЛУАА поднялись бойцы-овимбунду. Среди вожаков был Сакайта Савимби – дед легендарного Жонаша, основателя славной Юниты. И повстанцы, и португальцы действовали жёстко и хвалили друг друга за храбрость. Подавить удалось только артиллерией.

Это при том, что португальский колониализм с его лузотропикализмом и вообще «лузитанским братством» был помягче других. Просто чужая власть никогда не устроит никого, хоть осыпь алмазами. Понятно, когда этого не понимают адепты «страхкомпании русмир» («великий визирь не очень крепок умом», говорил эмир Ходже Насреддину). Но ведь и идеологи «лузитанского мира» не могли взять в толк: чего не хватает туземцам под сенью португальского закона? Это у них универсально.

В названии ПЛУАА недаром звучало «за африканцев». Основатели причисляли себя к коренным ангольцам. Но сами коренные ангольцы, чернокожие крестьянские массы, не считали их за своих. Неудивительно. Двадцатипятилетний основатель партии Вириату да Круш был мулатом, сыном землевладельца, известным автором-лириком с собственным стилем поэзии. Он состоял в группе молодых интеллектуалов и национально-философской ассоциации, издавал литературный журнал. Но общаться с чернокожими обитателями глубинных деревень и городских трущоб ему не приводилось. Под лозунгом «Вместе откроем Анголу!» его партия вращалась в узком кругу луандской интеллигенции.

Того же склада были братья Пинту ди Андраде – Мариу и Жуакин. Оба мулаты, оба поэты, оба из плантационной элиты. Старший Жуакин – священник, младший Мариу – социолог. И Круш, и братья Андраде путешествовали по Европе, работали в редакции Présence Africaine, перезнакомились со столпами панафриканизма и афросоциализма. Особенно близки стали они с подпольной Португальской компартией. Кондовые сталинисты из ПКП объяснили наивным ангольцам, что от них требуется.Следующий шаг с левой ноги совершился 12 ноября 1955 года. Образовалась Ангольская коммунистическая партия (ПКА) – «боевой союз коммунистов на основе идей Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина». В основном те же люди: братья Андраде, с ними Круш, примкнули ещё два поэта – Антониу Жасинту и Мариу ди Оливейра, а также директор почты Илидиу Машаду. На первой позиции Жуакин Пинту ди Андраде. Такой вот коммунизм с генсеком-священником.

Излишне добавлять: мулаты либо белые, выходцы из местной чиновно-помещичьей знати либо гуманитарной богемы. Вот они и назвали себя «сознательным и организованным авангардом рабочего класса». Некоторым исключением был Матиаш Мигейш – чернокожий помощник  Вириату да Круша, специалист по делопроизводству и пропаганде.

Если кто увидит сходство с прорабами Перестройки, лицами Сахаровского съезда, будет недалёк от истины. Вероятно, тоже хотели хорошего. Но были и различия. Не только в священных словах и перечислении кумиров. Всё-таки ПКА имела дело не с Горбачёвым, а с Салазаром и ПИДЕ. С ангольскими коммунистами власти в поддавки не играли. Можно было ждать большего.

Увы, дождались. В обоих случаях. «Ах, как шаг мы печатали браво, как легко мы прощали долги!.. Позабыв, что движенье направо начинается с левой ноги».

Особой активности ПКА развить не успела. Собственно, она и не была самостоятельной партией. Ангольский филиал ПКП, скорее даже луандский. Написали несколько прокламаций философским слогом. Завели библиотеку запрещённой коммунистической литературы. Устроили что-то вроде подпольных курсов политпросвета.

О вооружённой борьбе не помышляли. Массовых акций проводить не могли – не имели за собой масс. Агитировали самих себя. Вот этим «КомАнгола» разительно отличалась от «ДемРоссии». Африканские трудящиеся не интересовались марксизмом-ленинизмом и сталинизмом. Опять же, премьер Салазар и губернатор Гайван не были похожи на Михаила Сергеевича – бороться против себя не поощряли.

Настал год 1956-й. Всемирно-исторический всплеск освободительных движений. ХХ съезд КПСС сделал зашкварным обращение к образу Сталина. Ангольские коммунисты тоже переставили акценты. Марксистско-ленинские заклинания стали благоумалчиваться. На первое место выведены лозунги национальной независимости, демократии, социальной справедливости. Но тем временем в Анголе поднималась другая сила. Которую люди, подобные основателям ПЛУАА и ПКА, со временем назовут чудовищной.

10 декабря 1956 года создано МПЛА. Расшифровка – «Народное движение за освобождение Анголы» – давно забыта. И правильно.Среди лириков-романтиков ПКА был физик-прагматик. Лусио Лара, сын белого бизнесмена-португальца, по материнской линии внук вождя овимбунду. Лиссабонский учитель физики и математики. Любитель классического балета и кубинских танцев мамбо, румба, ча-ча-ча. Придёт время, и он будет демонстративно танцевать с кубинками под артобстрелом гражданской войны.

Фанатичный марксист-сталинист, Лара в совершенстве овладел технологиями власти задолго до того, как к власти пришёл. Коммунист не на словах, а на деле, он-то не боялся крови. Однако идеологический накал сочетался у Лары с холодной способностью ждать момента. (Искать этому человеку аналог в нашей недавней истории, пожалуй, не приходится.)

Декларацию МПЛА писал Вириату да Круш. Его «Манифест 1956» получился похожим на поэму. К тому времени Круш уже всерьёз увлекался маоизмом. Видел в Пекине свежую версию коммунизма, не скованную советской догматикой. А в Китае 1956-го подхватили, пусть и очень ненадолго, линию XX съезда. И даже дальше: «Пусть расцветают сто цветов! Беспартийные, смелее критикуйте коммунистов!»

Первым президентом МПЛА избрали Илидиу Машаду, генеральным секретарём – Мариу Пинту ди Андраде. Казалось, продолжаются изыски в духе тех же ПЛУАА и ПКА. Но на следующий год в МПЛА вступил Лара. А ещё через пять лет из португальской тюрьмы вышел Агостиньо Нето.

Тоже, конечно, марксист и поэт. Но уже более народного происхождения – сын протестантского пастора. Чистокровный африканец-мбунду, женатый на португалке. Известный врач. Популярный харизматик. Человек титанической воли, феноменального властолюбия и беспредельной жестокости. «В изощрённости духа мщения Нето не знал иного выхода, кроме как убивать», – вспоминал историк Карлуш Пашеку.

Этот кадр был призван временем. Без него не двигались дела.

Первую пятилетку руководящие посты в МПЛА попеременно занимали ветераны ПЛУАА-ПКА. Круш и Андраде менялись местами президента и генсека. Круш увлечённо полемизировал с Ларой, какой марксизм правильней – китайский или советско-кубинский. Интеллектуалам было, о чём поговорить меж собой. Настоящую же борьбу за независимость вели тогда другие – Национальный фронт освобождения Анголы (ФНЛА) с его Армией национального освобождения (ЭЛНА).

ФНЛА, как и его предшественник УПА (Союз народов Анголы, в РФ не запрещённый) был консервативно-племенной организацией баконго. С сильнейшим уклоном в монархизм и чёрный расизм. Но его основатель Холден Роберто считался в мире олицетворением ангольской национально-освободительной борьбы. И когда 4 февраля 1961 года атакой на тюрьму и полицейский участок в Луанде началась война за независимость Анголы, большинство повстанцев были либо членами УПА, либо несоюзной молодёжью. Хотя МПЛА задним числом приписала подвиг себе.В 1962 году уже всемирно известный Агостиньо Нето был избран президентом МПЛА. «Это поворот вправо», – провидчески сказал Вириату да Круш. Ещё не представлявший всю меру случившегося, не говоря о собственной судьбе.

На первых шагах новый лидер учредил Народную армию освобождения Анголы (ЭПЛА). Верховным главнокомандующим сделался, конечно, сам Нето. А оперативное командование принял Мануэл Лима – первый в Анголе чернокожий офицер португальских войск. Излишне добавлять, что тоже поэт. Такое впечатление, что в ангольские коммунисты не записывали без экзамена по стихосложению.

Славные были ребята в ЭПЛА, достаточно на лица взглянуть. Они ведь тоже не задумывались, чему и кому открывают путь. Устав для бойцов писал Лара: быть бесстрашными и непреклонными в борьбе, великодушными к побеждённому врагу, заботливыми и вежливыми с мирным населением, вовремя платить денежные долги. Словно прозревал суровость будущего ангольского капитализма. Ипотека – это святое.

Вириату да Круш был категорическим противником ЭПЛА. Только мирный протест. Матиаш Мигейш возмущался откровенной ориентацией на ПКП. Оба не скрывали несогласия. Позабыв, что здесь не ПЛУАА и ПКА, где любили дискуссии. Агостиньо Нето любое возражение держал за политическую измену и личное оскорбление. То и другое было непрощаемо.

Политическая штаб-квартира МПЛА располагалась в конголезском Браззавиле. Там и совершилась в 1963-м разборка. Лима получил приказ верховного: выделить арестную команду. Вириату да Круша долго избивали на глазах Нето и Лары. Вожди поощрительно кивали. Потом партийная тюрьма и в виде особого снисхождения высылка в Китай. Там Круша ждала новая катастрофа: он ужаснулся увиденному. Пытался бежать, был схвачен и в 1973 году умер под домашним арестом. Тяжкая судьба романтика.

Но полегче, чем выдалась ближайшему другу. Матиаш Мигейш тоже нашёл свою смерть в Конго. По приказу Нето его вывезли на базу ЭПЛА в Долизи и убили после зверских пыток.

Так что не стоит жаловаться большинству ветеранов Перестройки. Судьба оказалась к ним милостива. Пока что, по крайней мере. Впрочем, не ко всем. Галины Старовойтовой не стало задолго до Геннадия Бурбулиса.Вокруг Нето группировалась иные фигуры. Менее поэтичные.

«Серым кардиналом» держался Лусио Лара. Мануэл Лима сдал командование, вышел из МПЛА и уехал – не простил расправы с другом Крушем и не пожелал впредь участвовать в «экстремистском насилии» над своими товарищами. Вместо него командовать ЭПЛА был поставлен профессиональный военный Энрике Каррейра. Фигура типа Лары, во всех смыслах – от расового до политического. Политический аппарат взял на себя Лопу ду Нашсименту («Почему Вы вступили в МПЛА? – Я же мбунду»). Спецчасть внутренней безопасности – личных карателей вождя – возглавил негр Луди Кисасунда, а его замом стал мулат Энрике Онамбве, интеллигент в очках с жутковатым блеском под стёклами.

Образованные зажиточные горожане. Чаще мулаты, чем негры. Убеждённые коммунисты. Ведомые марксистским идеалом деловитые технологи власти. «Движенье направо» – к диктатуре, террору и коррупции – исходило от этой группы. Какими бы кристально «левыми» они себя ни считали.

Совсем иная генерация поднималась по линии ЭПЛА. Полевые командиры были, как правило, из чернокожих крестьян или городской бедноты. Искренне увлечённые пафосом национальной борьбы за независимость и социализм. Африкано Нето, Зека Феррейра, Ниту Алвиш, Жакоб Каэтану. Последнего за феноменальную удачу в боях прозвали Бессмертным Монстром. Жозе Мендеш ди Карвалью, самородок боя и разведки, был прозван Ози Йя Хенда – Львиное Сердце в переводе с кимбунду. Несколько особняком держался Даниэл Чипенда, геолог и футболист. Он единственный сумел открыть фронт в восточных провинциях глубинной Анголы. Где крестьяне-овимбунду не жаловали марксистскую лирику Нето и мулатскую физику Лары.

Как-то раз Фидель Кастро беседовал с Агостиньо Нето. Кинул ему пистолет Макарова: ну-ка, разбери и собери. Нето сидел недвижимо. Ну и что это за главнокомандующий, рассмеялся Кастро. Пистолет взял Ози Йя Хенда, влёт разобрал и собрал. Вот кто должен быть главнокомандующим, резюмировал Кастро. Разумеется, Нето этого не простил. Вскоре Ози Йя Хенда получил приказ атаковать укреплённые португальские казармы. Бой был заведомо безнадёжен. Командир, как и ожидалось, с задания не вернулся.

Не переводились в МПЛА и люди ангольской элиты. «Есть в Луанде примерно двадцать пять семей, которые определяют всё в стране, и хорошее, и плохое, – годы спустя говорил Мануэл Лима. – Они и власть, они и оппозиция, они везде и во всём. Все они родственники, переплетены друг с другом. Пинту ди Андраде, например, лицо ангольского национализма. Или Ван Дунены, бывшие рабы, взявшие имя хозяев и ставшие рабовладельцами». Жозе Ван Дунен возглавлял подполье в Луанде. Сайди Мингаш, из тех же «двадцати пяти», курировал финансово-экономические активы.

Война в Анголе шла не слишком удачно для повстанцев. Не только из-за силового превосходства португальцев. Воевать приходилось не только с португальцами. Ярыми врагами МПЛА были националисты-баконго ФНЛА, сражавшиеся за будущую монархию Роберто. С 1966 года прибавились леваки-овимбунду из УНИТА со своими Вооружёнными силами освобождения Анголы (ФАЛА). Вольные стрелки неистового доктора Савимби.

Победу Нето принесли португальцы. Апрельская революция 1974 года покончила с правым режимом в Лиссабоне и форсировала деколонизацию. От пришедших к власти португальских марксистов МПЛА получила статус наибольшего благоприятствования. ЭПЛА превратилась в регулярные Народные вооружённые силы освобождения Анголы – ФАПЛА. Уже практически открыто снабжаемые из СССР. Португальцы услужливо подавили вспышку вооружённого сопротивления в Луанде летом 1974 года, рассеяли антикоммунистов-белоангольцев из Фронта сопротивления (ФРА).

Через год ФАПЛА советским оружием выбили из Луанды войска ФНЛА и УНИТА. Заодно с «Восточным восстанием» Чипенды. Люди Кисасунды без особого труда блокировали «Активное восстание» братьев Андраде. С левым идеализмом кончали радикально. Движенье направо близилось к финишной прямой.

Захват страны был предрешён. Предрешена и гражданская война почти на три десятилетия. Гораздо дольше и кровопролитнее войны за независимость.11 ноября 1975-го, под гром победы при Кифангондо, Агостиньо Нето вручил себе власть над Народной Республикой Ангола (НРА). Присягу первого президента принимал генсек МПЛА Лусио Лара. Через две недели завертелась мясорубка ангольской ЧК-НКВД – кроваво-зловещей ДИСА под командованием Кисасунды и Онамбве.

Мало кто уже помнил Вириату да Круша. Почти никто – Матиаша Мигейша. Братья Андраде были живы, но ни на что всерьёз претендовать не могли. Мариу занимался в эмиграции аналогами «вильнюсских формуов», Жуакин служил в Луандской католической епархии. Признал поражение и Чипенда. Но тут у Нето возникли новые проблемы в собственной МПЛА.

Маоистская КНР поддерживала антикоммунистического консерватора Роберто. Или антикоммунистического социалиста Савимби. «Реал-политик» – у них были армии. Но искренние сторонники Мао Цзэдуна вновь подняли голову и в МПЛА. Декларировались они как маоисты. Но в реальности это были просто молодые леворадикалы. Сторонники безбрежной уличной демократии. Один из них побывал в вожделенном Пекине – вернулся очень растерянный: «Теория не всегда совпадает с практикой». В отличие от несчастного Круша ему повезло, хоть отпустили.

На этот раз даже не мулаты – белые луандские студенты. Главного вождя среди них не было: студенческое братство, всё на равных. Самыми известными стали Карлуш Тавейра, Руй Пиреш, Тимотео Маседу, Антониу Кошта Силва. Сначала они назывались «Комитеты Амилкара Кабрала». Потом – Коммунистическая организация Анголы (ОКА). Дрались с боевиками ФРА в бедняцких кварталах. Собирали пролетарские митинги, прямо с молотками и монтировками. Одно время были на волне. Но быстро подрастеряли популярность. Ибо не умели поддерживать с трущобными массами регулярную системную связь, не умели строить ячейки.

Ребята начали дискутировать с руководством МПЛА. Выдвигали свою программу: пролетарская партия, прямое народовластие… Вновь материализовался образ покойного Вириату да Круша – ОКА ставила в пример Китай. В гражданской войне безоговорочно поддерживала МПЛА, но резко осуждала сговор Нето с новыми колонизаторами – брежневским СССР и кастровской Кубой. Несколько раз вышла подпольная газета. Под названием «Народная революция».

Разобрались с ними легко. «Теперь мы пришли за марксистами-ленинцами», – ухмыльнулся каратель из ДИСА, арестовывая Пиреша. Много лет спустя повзрослевший Тавейра в канадской эмиграции поражался собственной наивности. Только в камере до него дошло, что дискуссии с ним не будет.

Нето терял адекватность. К наркотику власти добавлялась жёсткая алкозависимость. Президент партии и государства способен был выйти с заседания, выпить в коридоре и вернуться в кресло председательствующего. В своей резиденции прятал бутылки от жены, сговорившись с охраной, засовывал даже в сантехнику. Достиг высшей власти.Крупнейший раскол элит – мечта российской оппозиции – потряс МПЛА в 1977 году. Называлось это – Нитишташ. Тоже ультракоммунисты, но не китайской, а советской выделки. Маоистов они ненавидели, ребят из ОКА только что ударно прессовали. Наверняка не ожидая, что впору будет завидовать юным маоистам, которых посадили, но оставили в живых.

Сплотились Нитишташ вокруг Ниту Алвиша. Бывший партизанский командир стал в НРА министром внутренней администрации и представлял МПЛА на XXV съезде КПСС. Выступал с брежневской трибуны, клеймил «американский империализм, фашистский режим Южной Африки и другие реакционные силы». Ниту рвался заменить Нето. Чтобы превратить НРА в полную копию СССР. Но всё же со специфическим отличием – приоритетом чёрной нации. Без бело-мулатских вкраплений.

Одесную и ошуюю стояли Жозе Ван Дунен и Жакоб Каэтану. Выходец из «двадцати пяти семей» служил в армейском политуправлении. Бессмертный Монстр командовал бригадой спецназа. Первый явно рассчитывал править руками деревенщины Алвиша. Второй был односельчанином и другом детства Ниту. Честный парень вёлся не задумываясь.

Публичным лицом «фракционеров» выступала Сита Валлиш из молодёжки МПЛА. Двадцатишестилетняя красавица, жена Ван Дунена, мать маленького Эрнешту, названного в честь Че Гевары. Белая португалка родом из Индии обуревалась жаждой власти. Потому она и уехала из Португалии, когда убедилась: ПКП не станет правящей. Тогда как МПЛА стала.

Нитишташ были для Нето опаснее всех предшественников. Они встречались на разных постах в партгосаппарате, в армии, даже в ДИСА. Но ещё важнее: держали регулярную связь с трущобами Луанды. Их оплотом был окраинный район Самбизанга. Оргструктурой связи – футбольная команда «Прогрессо» с капитаном Киферро. Ниту Алвиш судил на матчах. Не придумать спайки прочнее.

Самбизанга ненавидела элиту МПЛА. Футболистов Киферро мало трогали идеологические различия между сталинистами и маоистами, брежневцами и фиделистами. Они видели свирепость тирании и угнетения, чиновный произвол, террор и хамскую роскошь. Кем бы стали на вершине власти Ниту и Сита, вопрос другой. По правде говоря, и вопроса-то нет…

Но на тот момент мишенями плебейской ненависти были Лара, Каррейра и Онамбве. Самого Нето выносили за скобки – всё же негр, его просто сбили с толку. И не ждали от него проблем: пусть сдаёт ксиву и идёт опохмеляться.Мятеж Нитишташ разразился 27 мая 1977 года. Последняя попытка остановить «движенье направо». Выступила на столичные улицы бригада Бессмертного Монстра. Капитан Луиш душ Пасуш собрал пацанов в Самбизанге и захватил Национальное радио. Женский взвод Элвиры Консейсан атаковал луандскую тюрьму Сан-Паулу. Был застрелен или застрелился сам (это так и не прояснилось) белый офицер ДИСА Элдер Феррейра Нето, куратор мест заключения. Элвира едва не расстреляла отбывавших сроки англо-американских наёмников ФНЛА – за то, что отказались присоединиться. Более гуманные мужчины с трудом уговорили даму пощадить иностранцев – ведь правда, не их же дело.

По радио зачитали пафосный призыв Ситы Валлиш. Он не сработал. Всерьёз поддержала только Самбизанга, где с Нитишташ корешились лично. Мало кого вдохновила перспектива идти под пули Онамбве за «нашу славную МПЛА». Люди просто не увидели большой разницы между правителями и мятежниками. Собственно, на этот раз её и не было.

До самых ненавистных дотянуться не удалось. Но кое-кого из окружения Нето сумели захватить в плен. В том числе министра финансов Сайди Мингаша, которого знали как устроителя массовой нищеты. Вельможных заложников привезли в Самбизангу. Последние их часы были таковы, что не пожелаешь врагу. Они получили всё, что способен предоставить руководящей элите благодарный глубинный народ. Даже те, кто не испытывал никаких симпатий к вождям МПЛА, старались потом не смотреть на трупы.

Уже к середине дня мятеж подавили кубинские танки. «Вязать и стрелять. Не будем терять времени», – привычно распорядился Нето. Под кубинским бронеприкрытием взялись за дело солдаты Каррейры и оперативники Кисасунды. Розыск вёл лично Онамбве, он же допрашивал и командовал бессудными казнями. Алвиша, Ван Дунена, Ситу Валлиш после пыток расстреляли. Жакоба Каэтану задушили специальным средневековым приспособлением (в ДИСА вообще уважали инквизиторскую старину – такая вот марксистская диалектика). Пасуш сумел бежать и тринадцать лет скрывался в джунглях. Потом легализовался как оппозиционный политик.

Но самый кромешный террор обрушился на простонародье. Самбизангу несколько дней ровняли с землёй, Киферро и его пацанов расстреливали на месте. О чём известно гораздо меньше, чем о гибели лидеров Нитишташ. Что несправедливо.

Погибли десятки тысяч. Из которых лишь несколько сотен принадлежали к злополучной «фракции». Нето строго отчитал Брежнева за поддержку Алвиша. Съезд МПЛА официально утвердил марксистско-ленинский характер диктатуры.

Наш аналог вроде бросается в глаза – Октябрь 1993-го. Но только поверхностно. И в «Белдоме» не тянули на Ниту, и в Кремле сидел не Нето. Иногда и нам везёт.Вконец спившийся Нето умер через два года. Во главе МПЛА и НРА его сменил министр иностранных дел Жозе Эдуарду душ Сантуш. Рождённый в Самбизанге, но порвавший со своим классом. Основатель мирового путинизма.

Лару и Каррейру, Кисасунду и Онамбве новый правитель задвинул. Трое из них ныне мертвы. Лара под конец жизни заметил: что-то пошло не так, идеалы не утвердились. Но если о чём-то и жалел, то только о том, что проглядел душ Сантуша, не оставил трон за собой. Каррейра из-за границы поругивал коррупцию. Кисасунда держался скромно и потому даже занимал административные посты. Всеми презираемый палач Онамбве живёт в португальском доме престарелых. Вероятно, сетует на всеобщую неблагодарность – можно представить, что бы ярые Нитишташ сделали со страной.

Почти сорокалетнее правление душ Сантуша, он же ЗеДу, смотрится затянутым эпилогом драматичного «движенья направо». Пришли.

Вторым человеком при ЗеДу вначале считался министр внутренних дел Алешандре Кито, потом начальник президентской военной канцелярии генерал Элдер Виейра Диаш, он же Копелипа. Наглухо забыты левые изыски – военно-охранный режим, до полной элементарности. Своеобразными символами эпохи стали генерал-министры Дину Матрос и Кунди Пайхама.

В 1980-х оба побывали главами МГБ и МВД, остервенело воевали за свой коммунистический режим. Твердокаменные марксисты-ленинцы. В 1990-х ЗеДу провёл декоммунизацию, объявил многопартийность и рынок. Оба остались высокопоставленными чиновниками. Один заделался крупным акционером, другой не менее крупным латифундистом. «Сначала он воевал с народом под демагогией “защиты народа”. Потом открыто, как мультимиллионер» – так отразилась эта эволюция применительно к ныне покойному Пайхаме.

«У нас есть деньги и военные возможности. Никакой суд не привлечёт нас к ответу», – отчеканивал Дину Матрос. «Объедки с моего стола идут моим собакам, а не нищим», – вторил ему Кунди Пайхама. Вот чем обернулась идеалистичная поэзия Вириату да Круша. Вот чего ради шли под пули бойцы ЭПЛА.

Не произошло особых перемен и после того, как душ Сантуша сменил Жуан Лоренсу. Торжественно перезахоронен Савимби. Реабилитированы Нитишташ. Сменены партийно-правительственные и силовые кадры. Всепроникающе разгроздились карательные ведомства. Полиция скручивает студентов, стреляет в шахтёров. Движение остановлено в тупике.

Задержаться там можно надолго. Это подтвердит любая номенклатурная олигархия – хоть ангольская, хоть российская. Под усталые вздохи постаревших ветеранов демократической борьбы. Не заметивших вовремя, куда идут. А потом оказалось поздно.Есть такой стереотип: левые – за свободу, правые – за диктатуру. Исторически и политологически это примитивно. Но эстетически иногда сойдёт. Александр Галич пел именно так: «О, суконная прелесть устава — и во сне позабыть не моги, что любое движенье направо начинается с левой ноги». Потому и похожи Россия с Анголой, что пронзительно доказали это.

Печальная история. Но надежду внушает Самбизанга. Там теперь и во сне не забудут. И заставят наяву вспомнить.

Роман Шанга, специально для «В кризис.ру»