Первая февральская декада обогатила политический дискурс России двумя новыми понятиями. Звучат они энергично: «турбо» и «прекратите». Первое исходит из правящего лагеря. Второе от псевдоопозиции. Тут и там бессмысленно накрученный пафос, заведомо ложные цели. И единый в общем-то смысл. Все эти турбопрекращения сводятся к «покорись». И предваряют президентское послание, назначенное на число-«очко»: 21.02.
Российская внутренняя политика намертво завязана вовне. Не будь в мире «недружественных стран», а в стране «иностранных агентов», государственная система РФ мгновенно утрачивает себя. Вместе с конкретно-физическими носителями в управленческом, силовом и пропагандистском аппаратах (так и так, впрочем, по-человечески бессмысленными). Сложилась такая ситуация отнюдь не 24 февраля 2022 года, как принято считать, а гораздо раньше.
За восемь лет до того, как минимум с февраля 2014 года. Или даже с конца 2013-го – когда украинский Майдан жёстко поставил вопрос перед Россией: оставаться под властью мракобесной олигархии либо идти проторенным в Киеве путём. Номенклатура РФ решила: оставаться. Российское общество, по сравнению с украинским уже тогда разрушенное до основания, не смогло веско возразить. Стержнем российское жизни стал даже не «крымнаш», а донбасская «гибридная война». Как бы ни пытались высокодуховные интеллектуалы «не впускать» её в себя – она не спрашивала. Впустилась сама, ухмыляясь над этими мудростями. «Мы против насилия. Ненависть разрушает. Давайте жить так, как раньше. Приходите на новый спектакль… Ой, куда вы меня тащите?! Помогите!!!» – по-чёрному, но вполне адекватно иронизировал Аркадий Бабченко над «розовыми пони из “Жан-Жаков”».
Так и были восемь лет. Теперь уже девять. Былая «гибридность» переросла во фронтовой формат «СВО». И в Украине, и в России.
«Спецвоеноперация» идёт своим чередом. Комментаторы отмечают, что сводки с полей боёв формулируются неясно, расплывчато, как-то рутинно. Общее место: войска РФ, оказывается, уже не первую и не вторую неделю ведут крупномасштабное наступление. Вероятно, приуроченное к временному отрезку 21-22-24 февраля. Взятие Соледара подтянули к 80-летию Сталинградской победы. Агитпроп заливался кощунственными сравнениями (ох, сказали бы им маршал Чуйков, старший сержант Павлов, не говоря о рядовых бойцах). Путин проговорил нечто о «танках “Леопард”, которые снова идут на Россию» – очередной исторический перл, ибо танков «Леопард» на вооружении вермахта не было.
Повторить соледарский успех под Угледаром не удалось. Контрудар ЗСУ вынудил к отходу, хотя бои продолжаются с прежним ожесточением. Продолжается напор на ключевом в данный момент Бахмутском направлении. Сделана попытка охватить город с юго-запада, бои завязались в предместьях. Основные тактические приёмы – артобстрелы и «живые волны». Авиация и бронетехника применяются теперь реже. Технику берегут от HIMARS’ов… ЗСУ усиливают оборону Бахмута, остановив наступление с северной стороны. Ракетно-артиллерийские удары нанесены по Краматорску и Харькову. Такого рода действия ничего не меняют даже тактически. Хотя ранят и убивают.
Пригожин сообщил о прекращении вербовки заключённых в ЧВК «Вагнер». Скорее, правда, вербоваться прекратили сами заключённые: вести об аномально высоких показателях потерь громко прошелестели по зонам. Зато набирают кадры ЧВК «Патриот» и «Шторм» при Минобороны. В частности, из осуждённых силовиков. Здесь практически тот же служебный приказ. А вообще частная компания при военном министерстве – новое слово в государственном управлении и оборонной политике. Как видим, Кремль всеми силами старается оттянуть новую мобилизационную волну. Надолго ли? – может, прояснится в речи 21 февраля. А решается там же, под Бахмутом.
Так или иначе, кардинальных перемен на поле боя не происходит. Крупные захваты совершены в прошлом году и тогда же возвращены назад. Бессмысленность речей о военном покорении Украины очевидна даже их авторам. Промах оглушительный, как у сапёра. Судя по себе, не ждали сопротивления. Вломились в дверь, не зная, что за ней – а обратно целыми не уйти. Продолжать приходится безотносительно к собственным желаниям.
Отсюда и возник феномен, отмеченный депутатом Госдумы Матвейчевым. Кандидат философских наук из «Единой России», политтехнолог путинского и медведевского штабов, селигерский лектор, назначал три дня на взятие Киева и тридцать дней на оккупацию Украины – всё, что требуется о нём знать. Естественно, слушать тут нечего (разве что позвонить за анекдотом – была такая услуга по советскому телефону, называлась «Минута юмора»). Но тему он озвучил острую: «Сейчас единственная опасность для нашего государства — турбопатриотический майдан с легкой левизной и разговорами заодно и про коррупцию. Это как раз и есть способ вывести людей».
Под этим «турбо» подразумеваются большие путинисты, чем сам Путин. Любители Сталина, Ким Чен Ына и Стрелкова, услаждённые собственным упырством. Ненавидящие Украину и Америку – без политического смысла, просто за жизнь. Мечтающие о применении ядерного оружия – без военного смысла, просто им так хочется. Шокированные поражениями, предвидящие скорое изгойство (это как минимум), они озлоблены теперь на бездарных правителей, не способных ни захватить соседнюю страну, ни закатать на настоящую каторгу хотя бы один миллион «иноагентов».
Обычное для таких случаев объяснение: опять начинается игра в доброго и злого следователей. Терпите, мол, Путина или получите «легендарных военкоров». До последнего времени всячески раскручивалась фигура Пригожина – вот, дескать, единственно реальная политическая альтернатива. Если кто помнит, не так давно путинский повар анонсировал «консервативное движение», за традиционные ценности – как раз во время знаменитой кувалды. Теперь вопрос поставлен шире – «турбопатриотизм» вообще.
Был случай, на закрытую ныне псевдоопозиционную радиостанцию позвонила девушка за рулём: мол, нужна мобилизационная экономика, как при Сталине, а то она столько времени в пробке стоит, что маникюр повредился. Вот она, социальная база этого «турбо». А также уровень их оборонного сознания, «осаждённой крепости» и всего прочего.
Вот отсюда, по Матвейчеву, исходит опасность их государству? С фриками при плакатиках «Сдали Херсон – сдадут и Москву» управляются без проблем. Самого Гиркина, возомнившего о себе лишнее, тот же Пригожин недавно прикрутил с лёгкостью и некоторым изяществом.
Думается, всё проще. Само государство, за которое так переживает депутат-философ, готовится перейти в «турборежим». Поставить на поток уголовные дела по «фейкам» и «экстремизму», приравнять к «терроризму» любое протестное действие, совместить управленческие полномочия с карательными по стандартам военного положения, восстановить гулаговские нормативы трудовой дисциплины и социального быта. Только тогда правящий класс ощутит подобие спокойствия. Добравшись до степеней своего большого друга эсватинского короля.
Зашли слишком далеко, и срабатывает уже «принцип велосипеда» – крути или рухнешь. Обо всём, собственно, предупреждали свыше пятилетки назад. Слышать не хотелось, а зря.
Вбросы вроде матвейчевского – зондаж общественной готовности к принятию всего этого непосредственно от Кремля. Уверенности в этом явно нет. Покорность регулярно оказывается обманчивой, нужен глаз да глаз. То в Хабаровске снова митинг в защиту Сергея Фургала. То приходится обвинять в «оправдании терроризма» Лилию Жлобицкую – тётю анархиста Михаила, подорвавшего себя в здании Архангельского УФСБ. То в татарстанском Азнакаеве пожилая женщина поджигает банкоматы Сбербанка. То калининградские мобилизованные обращаются к своему губернатору с жалобой на командование…
Так или иначе, проблемы создаёт вовсе не мифический «левопатриотичный майдан», проникнутый оборонным сознанием. Сложность в том, что с оборонным сознанием большой дефицит в среде, до сих пор претендующей на легальную оппозиционность. Гротескный пример – статья Явлинского «Прекратите!». Появилась она в унисон с матвейчевскими турбоволнениями. Обсуждать этот текст совсем уж незачем. Кому ещё надо объяснять, что призыв прекратить боевые действия не имеет смысла, если одна из сторон желает продолжать. Значит, пафос обращён к другой стороне: «Сдавайтесь, или он будет стрелять». Если бы Явлинского кто-то всерьёз слушал, это могло бы быть опасно.
Типичный комментарий к «Прекратите!» – выполнение кремлёвского задания. Не исключено. «Прекратитель» со своей партией давно применяется при поручениях по мелочи, вроде предвыборных расколов либерального лагеря. Однако не факт. Вероятнее другое: Явлинский выражает настрой определённого социального слоя. И со своей стороны стимулирует иллюзии части либеральной интеллигенции. Вроде юных ангольских коммунистов конца 1970-х годов. Которые только в тюрьме поняли, что МПЛА и ДИСА не ведут с ними дискуссий. Им, правда, было лет по двадцать, а не за семьдесят. Но в те времена люди взрослели быстрее.
Анатолий Кружевицын, «В кризис.ру»
