Третий президент Пятой Французской Республики Валери Валери Жискар д’Эстен скончался вчера в семейном замке, не дожив ровно двух месяцев до своего 95-летия. Франция прощается с крупным государственным деятелем. Должны сожалеть и в Москве. Мало кто из западных политиков был так дружественно настроен хоть к Брежневу, хоть к Путину. Таковы французские правые. Не все. Но многие. Основатель жискаризма был среди них из первых.
Селение Отон, где завершился земной путь Жискар д’Эстена – небольшая коммуна в долине Луары. Аграрный край почтенной многовековой истории. Население немногим более семисот человек. Два ресторана. Три замка. Один из них – замок Отон, родовое домовладение Анны-Эмоны Жискар д’Эстен, урождённой Соваж де Брантес, 87-летней вдовы экс-президента. Дочери героя Сопротивления графа Франсуа де Брантеса. Такова была среда покойного.
Сам он происходил из так называемой «старой буржуазии». Это были богатые коммерсанты дореволюционной эпохи, обладатели королевских патентов. Теснейше связанные с феодальным абсолютизмом, склонные к покупке титулов. Очень прохладно встретившие Великую революцию конца XVIII века: «Дворянин, дорогу дровосеку!» В своём монархизме такие буржуа подчас были консервативнее дворян.
Род Жискар, известный с века XVII был в основном торговым и адвокатским. Род д’Эстен был дворянским, с XI века принадлежал к военной и клерикальной элите. Последний из этой династии, адмирал Шарль де Эстен, гильотинирован в якобинском терроре. Его сводная сестра Люси-Мадлен была известна как фаворитка Людовика XV. Её дочь Элиза де Кузен де Ла Тур-Фондю вышла замуж за богатого купца Марселя Жискара. Но только в 1922-м, за семейством окончательно закрепилась фамилия Жискар д’Эстен.
Будущий президент Франции родился в этом семействе 2 февраля 1926-го. Родился не во Франции, а в германском Кобленце, где находился в командировке его отец. Высокопоставленный чиновник Эдмон Жискар д’Эстен возглавлял тогда финансовую дирекцию французской оккупационной администрации Рейнланда.
Во время Второй мировой войны успел послужить в армии генерала де Голля, участвовал в боях, был награждён Военным крестом. После войны окончил элитные государственные вузы – Политехническую школу и Национальную школу администрации. По основной специальности он финансовый инспектор (подобно отцу), но имел учёные степени по философии и по математике. Стажировался как экономист в США, ФРГ и Канаде. Служил в Генеральной финансовой инспекции, главном ведомстве бюджетного контроля.
Буквально с детства Валери Жискар д’Эстен являл собой типичного, классического представителя французской элиты. В её консервативной части, с характерным аристократическим уклоном. Французская же элита не обходится без политики и редко минует госслужбу. Жискар д’Эстену ещё не было тридцати, когда он стал заместителем начальника аппарата премьер-министра Эдгара Фора. Три года спустя парламентская Четвёртая республика превратилась в президентскую Пятую. Во главе государства возвысился Шарль де Голль. Правительственным госсекретарём по финансам был назначен Валери Жискар д’Эстен.
Национальный герой де Голль имел одну идею – величие Франции. Молодой финансист Жискар д’Эстен сходился с легендарным Генералом в твёрдом национализме. Но голлистом Жискар д’Эстена назвать было нельзя. Он занимал гораздо более консервативные позиции. К примеру, резко осуждал президента за признание независимости Алжира. Упорно держались слухи о его связях с ультраправой организацией ОАС, боевики которой готовили покушение на де Голля. Состоял Жискар д’Эстен в Национальном центре независимых и крестьян, потом в Национальной федерации независимых республиканцев – праволиберальных партиях, оппозиционных голлистскому Объединению французского народа.
Однако президент ценил оппозиционера как компетентного финансиста. Четыре года – немало по французским меркам – с 1962-го по 1966-й, Жискар д’Эстен был министром экономики и финансов в кабинете Жоржа Помпиду. Его политика сводилась в основном к повышению налогов, что создавало большие сложности в отношения с Национальным советом французских предпринимателей.
То, что мы видим, производит странное впечатление. Националист – противник де Голля. Противник президента – член правительства. Член голлистского правительства – сторонник антиголлистского подполья. Деятель правого либерализма – повышающий налоги. Подчёркнуто буржуазный министр – в жёсткой конфронтации с предпринимателями. Перечислять эти парадоксы можно ещё долго. Но таковы традиционные особенности французской политики.
Из правительства Жискар д’Эстен вернулся в Генеральную фининспекцию. Затем, как независимый республиканец, был избран мэром коммуны Шамальер. На этом спокойном посту он оставался семь лет. Переждал и бурный бунт Красного мая-1968, и уход де Голля в следующем году. К тому времени Жискар д’Эстен был одним из признанных мэтров правого лагеря. Причём заметно эволюционировал от «старосветского» консерватизма к либерал-центризму. Впрочем, оба эти течения в правой среде противостояли популистскому национализму де Голля.
Считалось, что Жискар д’Эстен имел шансы на президентских выборах 1969-го. Однако – очередной политпарадокс – не только не выдвигался сам, но и отказал в поддержке близкому в позициях либерал-центристу Алэну Поэру. Поддержал генеральского наследника, голлиста Жоржа Помпиду. И вторично получил при нём пост министра экономики и финансов в кабинете Жака Шабан-Дельмаса. Теперь он сторонник активной промышленной политики, инициатор девальвации франка. По-прежнему правый либерал. Приверженец социал-демократической шведской модели Улофа Пальме…
Перестанем, наконец, удивляться. Там не такое бывало. Жак Дорио – член Политбюро ФКП, лично знавший Ленина – флагман французского фашизма, вернейший гитлеровец. Симон Сабиани, мэр Марселя и босс марсельских гангстеров – из социалистов в коммунисты, из коммунистов в фашисты, в партию Дорио. «Петэн был лучше», – писал пламенный патриот Анри де Кериллис о самом де Голле… Который, кстати, шёл в президенты под лозунгом «Сохраним Алжир французским!» – не видя иного пути признать алжирскую независимость, избавить Францию от колониальной войны.
Характерная черта французской политики – множество политико-идеологических доктрин с авторскими именными названиями. Прежде всего, конечно, голлизм. В данном случае есть чёткость понятия. Это действительно идеология и система. Но были и есть помпидизм, шабанизм, миттеранизм, ширакизм, саркозизм, лепенизм, даже олландизм, появится, надо думать, макронизм… Не обошлось, разумеется, без жискаризма.
Что бы под этим понимать? Что есть жискаризм? Либерально-центристский звуковой орнамент. При ситуативных уклонах то в консерватизм, то в социал-либерализм. А если определять суть по сочетанию риторики и практики – прагматичное отстаивание интересов своей социальной группы путём персонального продвижения во власти. Конечно, с учётом общественных интересов. И особенно государственных.
2 апреля 1974 года в Елисейском дворце умер Жорж Помпиду. 5-го и 19 мая состоялись два тура досрочных выборов. В первом туре убедительно – свыше 43% — лидировал социалист Франсуа Миттеран, консолидировавший почти весь левый лагерь (кроме самых отвязных троцкистов и анархистов). Избрание кандидата социалистической и коммунистической партий сделалось реальной перспективой. Не слишком радостной как минимум для половины населения страны.
В начале предвыборной кампании Валери Жискар д’Эстен предложил голлистам определиться с единым кандидатом правых. Сам он предлагал мэра Бордо Пьера Мессмера. Хладнокровно пронаблюдал за столкновением Мессмера с Шабан-Дельмасом и раздраем в новой голлистской партии Союз демократов за республику. После чего выдвинулся сам. Сильной структурной поддержки он не имел. Зато в глазах правых избирателей выглядел единственным шансом – на фоне избивающих друг друга голлистов.
В первом туре Жискар д’Эстен занял второе место с 32%. Значительно отстав от Миттерана. Но более чем вдвое опередив Шабан-Дельмаса. Не говоря о совершенно несерьёзном кандидате ультраправых, не дотянувшем даже до процента. Смешно прямо. На что он мог рассчитывать? Звали этого кандидата Жан-Мари Ле Пен.
Во втором туре вокруг Жискар д’Эстена сплотилась вся правая Франция. «Мы центристы, мы европейцы», – говорил он, показывая отличие от деголлевского национал-популизма. Но голлистам ничего не оставалось, как поддержать его. «Нужны ли нам люди прошлого?» – риторически спрашивал 47-летний Жискар о 57-летнем Миттеране. И не забывал напомнить о союзниках конкурента из ФКП. Антикоммунизм Жискара был аристократично сдержан, не сравнить с мордобойной эстетикой Ле Пена или Тиксье-Виньянкура. Но вроде бы последователен.
Ему удалось собрать чуть более 50%. 27 мая 1974 года Валери Жискар д’Эстен пришёл в Елисейский дворец.
Срок президентства по тогдашнему законодательству Франции составлял семь лет. Не американские четыре. Даже не путинские шесть. И при этом полномочия французского президента ближе к американским и российским аналогам, нежели к любой европейской системе. Так что у Жискар д’Эстена были и возможности, и время развернуться.
Новизна и толерантность – такова была первоначальная стилистика. Хватит деголлевской упёртости. «Марсельзу» на церемониях стали играть тише. Синий цвет национального флага смягчили на кобальтовый. На официозных фотографиях новый президент всегда улыбался. (Генерал де Голль бывал по-военному строг, а то и хмур; преемник Помпиду обычно серьёзен.)
Жискар сам водил машину. Громогласно распорядился не преследовать прессу за критику главы государства. (Генерал нападок на себя спускать не любил – если что, замучаешься пыль глотать.) Вышел с инициативой разрешить аборты – не побоявшись католического гнева сограждан. Провёл закон о поддержке инвалидов.
Вскоре, впрочем, Жискар д’Эстен сменил курс в пользу консервативной части общества. Регулировал миграцию из Африки и Ближнего Востока, вводя новые процедуры воссоединения семей. Ужесточал антикриминальную политику. Именно при Жискаре состоялись последние французские казни. (Впоследствии, при Миттеране, такие решения официально не оформлялись – хватало устного указания оперативникам.) В экономике отмечались колебания: то приоритет антиинфляционной политики, то стимулирование промышленности и потребительского спроса, то режима жёсткой экономии – но с общим знаменателем государственно-бюрократического дирижизма.
Профсоюзы были недовольны. Бизнес-сообщество тоже. На парламентских выборах 1978 года правая коалиция получила 46,5% – ровно столько же, сколько левая оппозиция. Причём жискаровская партия Союз за французскую демократию отстала и от голлистов, и от социалистов, всего на один процент опередив компартию. Но доминирующий слой французского общества – чиновничество. Эта социальная группа была вполне довольна президентом. И выступала надёжной опорой жискаризма.
Внешняя политика началась с кадрового решения: был уволен секретарь по африканским делам Жак Фоккар, знаковая фигура голлизма. Ближайший соратник де Голля, «вернейший из верных», командир группы Сопротивления, ярый националист и антикоммунист, начальник генеральской частно-партийной секьюрити, знаток Чёрного континента, Организатор африканских переворотов и оперативник уличных замесов. В цивильные 1970-е Фоккар жил как в годы подполья и массовых драк с коммунистами. Меняться не хотел и не собирался, на обличения реагировал циничным чёрным юмором. Конечно, он совершенно не годился под либеральный стиль центризма и европеизма. Между тем, на Фоккара замыкалось многое во французской политике.
Разумеется, Жискар д’Эстен не отказывался от французских международных позиций. Парашютисты Филиппа Эрюлена спасали Мобуту в Заире, десантники «Барракуды» свергали Бокассу в ЦАР. Достаточно сказать, что во главе спецслужбы SDECE оставался голлист Александр де Маранш («Портос по кличке, Арамис по жизни») – блестящий организатор антикоммунистического и антисоветского противостояния в Третьем мире. Чрезвычайно недовольный отстранением Фоккара. Хотя Жискар д’Эстен попросту не имел выбора относительно де Маранша – никто другой не знал, как открыть сейф покойного Помпиду.
Жискар д’Эстен старался утвердить французское лидерство в Западной Европе и престижное положение в Западном мире. Стержнем этой политики стало его партнёрство с социал-демократическим канцлером Западной Германии Гельмутом Шмидтом. Именно Жискар д’Эстен основал многопрославленную «Большую семёрку» (бывшая «восьмёрка») с её ежегодными суперсаммитами. Первая такая встреча состоялась в Рамбуйе под Парижем 15–17 ноября 1975 года.
Тогда это была «шестёрка»: США, Великобритания, Франция, ФРГ, Италия, Япония. На встречу с Жискар д’Эстеном приехали Джеральд Форд, Гарольд Вильсон, Гельмут Шмидт, Альдо Моро, Такэо Мики. Впоследствии Жискару доводилось встречаться на «G-саммитах» с американцами Джимми Картером и Рональдом Рейганом, британцами Джеймсом Каллагэном и Маргарет Тэтчер, итальянцами Джулио Андреотти и Франческо Коссигой, японцами Такэо Фукудой и Масаёси Охирой, канадцами Пьером Трюдо и Джозефом Кларком… только Шмидт оставался для него неизменным партнёром. Вот какая стабильность.
А вообще эти саммиты были тогда не пустыми фейерверками, как последние десятилетия. Собирались по делу, решали всерьёз. Без особых шумов, но с реальными результатами. В основном, кстати, занимались антикризисной координацией финансовой и торговой политики. Это коренная специальность Жискара, и его заслуги тут неоспоримы.
А вот в политической сфере он действовал иначе. Пожалуй, не было у СССР на Западе союзника надёжнее жискаровской Франции. То Валери Жискар д’Эстен с визитом в Москве, то Леонид Брежнев с визитом в Париже. Случались, правда, шероховатости. Очень немолодой и не очень здоровый генсек просил перенести начало переговоров на послеобеденное время. Президент не мог на это согласиться – иначе назавтра во всех газетах было бы «Брежнев заставляет Жискара ждать! Никогда он не позволил бы себе подобного с де Голлем!» Но более серьёзных разногласий, кажется, и не возникало. Французское направление очень способствовало успехам глобальной советской экспансии.
Жискар д’Эстен при любом удобном случае демонстрировал особые отношения с Советском Союзом. Подчёркнуто держался особняком, игнорируя принципы атлантической солидарности. Единственный в G7 и НАТО, он спокойно принял советскую интервенцию в Афганистане. В мае 1980-го Жискар опять встал «в позу гордого одиночества» – не просто встретился с Брежневым, но сделал это не где-нибудь, а в Варшаве! Общими бывали и друзья, вроде арафатовской ООП или саддамовского Ирака.
Какой в этом был смысл? А вот такое понимание «величия» вкупе с прагматизмом. Причём именно правые жискаровского направления, а не миттерановские социалисты, были а авангарде просоветского курса. Словно соревновались с коммунистами. «Во Франции практически есть лишь две реальные силы, и обе объективно просоветские, – описывал тот расклад Владимир Буковский. – Для одной самый большой враг почему-то США, «величие Франции», по их мнению, состоит в том, чтобы всегда поступать наперекор интересам демократического мира. Для другой самый большой друг Советский Союз. При этом население настроено отнюдь не просоветски, т.е. разрыв между желанием избирателей и политикой выбранного ими правительства колоссальный».
О настрое рядовых французов сказано было не зря. Праворадикальная Партия новых сил Жана-Луи Тиксье-Виньянкура встречала визитёра Брежнева мощными акциями протеста. Во Франции сформировался важный центр «Чёрного интернационала» Стефано Делле Кьяйе и Ива Герен-Серака. Налёты на коммунистические штабы и советские представительства следовали один за другим. Тут уж Жискар ничем не мог помочь.
Вполне логично, что коммунистический Кремль всячески поддерживал Жискар д’Эстена на президентских выборах 1981 года. Парадокс (в который раз!) заключался в том, что противником Жискара снова выступал Миттеран – кандидат левого лагеря. Ко второму туру, после поражения генсека Марше, включившего французских коммунистов. Между тем СССР, КПСС и лично Л.И.Брежнев делали всё возможное для правобуржуазного президента.
Любопытная деталь: в Ленинграде весны 1981-го своеобразную кампанию за Миттерана – то есть против Жискара – вели подростки из антисоветской группировки «Синее знамя». Агитировали, правда, соотечественников, которые голосовать на французских выборах не могли. Но дискуссии случались. Типа, «как это так – вы за Миттерана и компартия за Миттерана?» А вот так. На то и Франция.
Агитпроп КПСС имел гораздо большие возможности влиять на французские выборы. Ещё в марте «Правда» опубликовала большую статью с фактической агитацией за Жискар д’Эстена. И, как впоследствии выяснилось, она-таки сыграла важную роль. При голосовании 26 апреля 1981-го Жискар д’Эстен занял первое место – 28,3%, на два с половиной процента больше социалиста. Но 10 мая 51,8% избирателей проголосовали за Франсуа Миттерана. Многие из них объяснили свой выбор именно нежеланием иметь главу государства, назойливо проталкиваемого КПСС. Сказался тот разрыв, о котором писал Буковский.
Это был подлинный шок. Советские вожди не могли простить Жискару бездарного поражения – к которому они же приложили столько неосознанных усилий. Через два месяца по советскому телевидению показывали пропагандистскую передачу: «Выходят люди, чтобы не допустить задержки освобождения Южной Африки снарядами доктора Булла… Оружие для ЮАР, вопреки всем правилам, поступает через фирму, которой владеет Жак Жискар д’Эстен, двоюродный брат бывшего президента…» Горе побеждённым.
Из политики Жискар д’Эстен после поражения не ушёл. Он оставался депутатом Национального собрания и Европарламента. Возглавлял Союз за французскую демократию. Выступал как один из лидеров оппозиции президентам Миттерану, Шираку и Саркози. Потом состоял в Конституционном совете, избирался главой муниципальных властей в нескольких «буржуазно-аристократических» коммунах.
Идеологически стоял на либеральных позициях. В современном, однако, понимании европейских ценностей. К примеру, за разрешение однополых браков. Временами лениво отбивался от светско-скандальной хроники, муссировавшей его свободную связь с Сильвией Кристель, она же Эммануэль. Публично восхищался творениями Мопассана. Какие проблемы? Он пожизненно оставался одним из столпов мировой элиты, действительным членом Бильдербергского клуба.
На последних президентских выборах в 2017 году Жискар д’Эстен поначалу поддерживал Франсуа Фийона, как единого кандидата системных правых. Но увидел, к чему идут дела, и по своему обыкновению быстро переориентировался – выступил за Эмманюэля Макрона. Прошло немного времени, начались у Макрона проблемы, рванули на улицы «жёлтые жилеты» – и владелец пяти замков сурово раскритиковал президента за «обогащение самых богатых». Вот, оказывается, чьими устами говорят бедные и обездоленные! Вот он, жискаризм.
Верен себе оставался Жискар и в другом. Несколько дружественных встреч с Владимиром Путиным. Присутствие на торжествах по случаю 200-летия Бородинской битвы. Одобрительные высказывания о «сильном режиме в России», поддержка присоединения Крыма к РФ, возражения против вступления Украины и Грузии в НАТО. «Мы развели много шума. Было слишком много угроз. Проблема была раздута. А ведь главный вопрос сегодня – станет ли Украина управляемой?»
Это голос элиты. Она такова во всём мире. И жискаризм, пожалуй, годная для неё идеология.
Во Франции траур. В Национальном собрании минута молчания. Похороны Валери Жискар д’Эстена состоятся в семейном кругу. В целом ведь страна к нему позитивна. Тем более теперь.
Опять эпоха ушла?
Никита Требейко, «В кризис.ру»