И вновь смерть генсека

Социалистическая Республика Вьетнам меняет власть не на выборах. В коммунистическом государстве властвует по старинке партократия КПВ. Верховный правитель – генеральный секретарь ЦК. Теперь его не стало. 80-летний генсек КПВ Нгуен Фу Чонг умер после тринадцати с половиной лет сурового правления. «Мне довелось общаться с этим замечательным человеком, и я навсегда сохраню светлую память о нём», – похоже, Владимир Путин искренен в этих словах. Ему было чему поучиться у «настоящего друга».

Стомиллионное население, полуторатриллионный ВВП, шестисоттысячная армия с пятимиллионным резервом. Заметное геополитическое влияние в Индокитае и Азиатско-Тихоокеанском регионе. 5–6% годового экономического роста. Вьетнам – крупная страна. Миру не может быть безразлично, кто у руля в Ханое.

Нгуен Фу Чонг стал во Вьетнаме третьим коммунистическим властителем, умершим на посту. Двое других – основатель вьетнамского коммунизма Хо Ши Мин и его прямой преемник Ле Зуан. Они правили в эпоху жесточайшего сталинизма, когда с властью разлучала только смерть. С 1986-го было уже иначе. Чыонг Тинь, Нгуен Ван Линь, До Мыой, Ле Кха Фьеу, Нонг Дык Мань уходили из генсеков живыми (последний из перечисленных жив и сейчас). Номенклатура КПВ диктаторски правила как класс. Но персонального единовластия, тем более бессрочного, старалась избегать. Так мудрее и безопаснее.

В этом просматривалось подобие китайской коллегиальности, завещанной Дэн Сяопином. Но в КПК эту традицию прервал Си Цзиньпин – партийная диктатура дополнилась личной. В этом правители находят свои преимущества – так удобнее и надёжнее. Нгуен Фу Чонг осуществил это в КПВ. Он вообще во многом шёл путём КПК и Си Цзиньпина.

Вьетнамский комрежим часто сравнивают с китайским. Несмотря на многолетнее противостояние и кровопролитную войну 1979-го («Первая социалистическая»), они словно связаны некими «водами глубин». И напрашивается вывод: КПВ если не круче КПК, то точно жёстче. Механистичнее, машиноподобнее. Без отвлечённых философствований и очеловечивающей бытовой разболтанности. Так было при Мао Цзэдуне и Хо Ши Мине, Хуа Гофэне и Ле Зуане, Дэн Сяопине и Нгуен Ван Лине.

Во Вьетнаме непредставимы хаос «культурной революции» или многодневные протесты Тяньаньмэнь. Для вьетнамских репрессивных чисток не нужны были шумные хунвэйбинские массы. Профи-гэбисты Чан Куок Хоана («вьетнамский Дзержинский») справлялись в тишине. Давить протестующих танками в Ханое тоже не требовалось, это не Пекин. Протесты душатся в момент возникновения или чуть раньше.

Так что незачем вьетнамскому генсеку копировать китайского. Нгуен Фу Чонг и к власти пришёл на год раньше товарища Си, и старше его был на десятилетие. Если автократия решает держаться, то вернётся к простейшим формам тирании. К своим самым традиционным ценностям. При любых извивах и «окнах возможностей».

Для Нгуен Фу Чонга это тем более логично. Вся его карьера прошла по идеологической линии. Выходец из крестьянской бедноты, в правящую компартию он вступил при Хо Ши Мине. Получил литературное, затем политэкономическое образование. Разумеется, в марксистско-ленинской версии. Стажировался в Академии общественных наук при ЦК КПСС. Много лет провёл в партийных редакциях. Писал установочные статьи в духе сталинистской ортодоксии Ле Зуана.

Не сказать, чтобы подъём Нгуен Фу Чонга происходил стремительно. Но в середине 1990-х, пятидесятилетним, он стал членом ЦК КПВ. Курировал идеологию в Ханойском парткомитете, состоял в руководстве Центральной теоркомиссии КПВ. С 1997-го член Политбюро. В начале 2000-х – член Постоянного комитета Политбюро (высший ареопаг, опять же по китайскому образцу), первый секретарь Ханойского горкома и председатель ЦТК.

После Ле Зуана курсы генсеков несколько различались. Нгуен Ван Линь вошёл в историю как «вьетнамский Дэн» – при нём запустились успешные рыночные реформы. До Мыой увлечённо продолжал этот курс. Ле Кха Фьеу сдавал назад, в казённо-директивное планирование. Нонг Дык Мань маневрировал по ситуации. Нгуен Фу Чонг обосновывал все повороты цитатами из Маркса, Ленина и Хо Ши Мина. Всякий раз выходило по заветам.

Это было несложно. Экономические расхождения невелики. Политически «либералы»-экономисты Нгуен Ван Линь и До Мыой не отличались от генерала-политрука Ле Кха Фьеу. Любые хозяйственные новации должны укреплять власть КПВ, безграничную и безраздельную.

И всё же Нгуен Фу Чонг имел свои предпочтения. Он явно тяготел к казарменным временам Ле Зуана. Это прочитывалось в лозунгах, трактовках, во всей эстетике. Между тем, хошиминовский преемник был, пожалуй, жёстче самого отца-основателя. Именно из лезуановских лагерей звучали просьбы: «Помогите умереть».

В 2006 году товарищи доверили Нгуен Фу Чонгу председательство в Национальном собрании. Парламент в коммунистическом государстве не является реальной властью. Но годится для тренировки руководящих кадров. Года через четыре Нгуен Фу Чонг уже рассматривался как кандидат на первую позицию. На его кандидатуре действительно сошлись.

В январе 2011-го XI съезд КПВ утвердил Нгуен Фу Чонга в должности генерального секретаря. Кое-что дальнейшее сразу можно было предвидеть. Перед съездом госбезопасность не только прошерстила диссидентство, но и обрушила репрессии вглубь – против протестантских проповедников в деревнях.

Программные речи нового генсека адресовались госбезопасности, армии и полиции. С упором на стабильность и единство под руководством КПВ. Усилилась идеологическая накачка, уплотнялся партгосконтроль. Хотя «обновление» по Нгуен Ван Линю формально не отменялось.

Впервые после Хо Ши Мина генсек занял президентский пост. Не очень надолго – с 2018-го по 2021-й. Но сам факт был принципиален: теперь можно и так. Ближайшими приближёнными Нгуен Фу Чонга стали стали министр безопасности То Лам, министр обороны Фан Ван Зянг, премьер Фам Минь Тинь. Первый – потомственный гэбист, сын одного из сподвижников Чан Куок Хоана, признанный авторитет по части репрессий и спецопераций. Второй проявился военно-политическим партнёром Сергея Шойгу. Третий, генерал госбезопасности, смолоду был известен как горячий приверженец кондукэтора Чаушеску. Такой подбор верхушечных кадров говорил сам за себя.

Наряду с традиционными ценностями коммунистического тоталитаризма, годы Нгуен Фу Чонга отметились антикоррупционной кампанией (в который раз синхронизация с китайскими процессами). Называлась она «пылающие печи» – дескать, вот как надо поступать с чиновными взяточниками. Эффективность сомнительна даже для симпатизирующих экспертов. Объёмы хищений государственных средств, по ряду признаков, даже возросли. Жёсткая карантинная политика времён ковид-пандемии ознаменовалась рекордными аферами – на $40-45 млрд. Хотя среди жертв «очищения» оказался аж президент Нгуен Суан Фук. Отделавшийся, впрочем, отставкой.

Вскоре после Нгуен Суан Фука на посту главы государства утвердился  То Лам. Шеф вьетнамского ГБ сделал резкий рывок к высшей власти. Последовало официальное объявление о тяжёлой болезни Нгуен Фу Чонга. Ведение Политбюро и Секретариата ЦК КПВ оказалось в руках То Лама. Министерский пост и партийное курирование госбезопасности унаследовал генерал Луонг Там Куанг. Новый министр и его замы – генералы Чан Куок То, Ле Куок Хунг, Ле Ван Туен, Нгуен Ван Лонг – известны как свита То Лама и обеспечивают ему надёжные силовые тылы.

Резкое усиление главного силовика, разумеется, не способствовало дружелюбию Нгуен Фу Чонга. К тому же То Лам и до того считался единственным аппаратным соперником генсека. Но реалист Нгуен Фу Чонг примирился с неизбежным. Идейно-политических разногласий между ними никогда не было. То Лам выступал вполне в ключе генсека. Его речи проникнуты ортодоксальным коммунизмом, воззывами к Хо Ши Мину, требованиями стабильности, порядка, тотального контроля.

Внешняя политика Нгуен Фу Чонга названа «Бамбуковой дипломатии». Сводилась она к умелому балансированию между Америкой и Китаем. Вьетнамо-китайское противоборство уходит вглубь веков. Есть конкретные территориальные споры за островные гряды. Острая конкуренция идёт за контроль над Камбоджей. Всем этим пыталась воспользоваться американская администрация Барака Обамы, вовлекавшая Вьетнам в региональную антикитайскую коалицию.

Но всячески демонстрируя американо-вьетнамское примирение и дружелюбие к Вашингтону, Нгуен Фу Чонг всё же отдавал предпочтение Пекину. Идеологическая общность перевешивала геополитические противоречия. Тем более при массовом отторжении режима КПВ в Юго-Восточной Азии. Чего стоил визит Нгуен Фу Чонга в Индонезию – по всему пути следования выстроились яростные протестующие из Антикоммунистического фронта Бурхана Топора.

Не напрасно Путин печалится об уходе Нгуен Фу Чонга. Ханой однозначно выступал союзником Москвы. Не слишком громко. Сухим и жёстким вьетнамским правителям вообще не свойственна эмоциональность, это не Мадуро и не Ортега. Но веско. В борьбе с «цветными революциями», за незыблемость суверенных диктатур. Против западного влияния. В единой ненависти: «Кому там захотелось свободы?!»

Без пафосных вскриков, но чётко и однозначно поддержало руководство КПВ и захват Крыма, и «гибридную» агрессию против Украины, и массированную фронтовую войну. Визит Николая Патрушева, переговоры тогдашнего второго лица РФ с Нгуен Фу Чонгом и То Ламом подавались как демонстративный альянс. Коммунизм не коммунизм, но с путинской кремлёвкой КПВ тоже социально близка.

Вьетнам сегодня – это возобновлённый после пандемии экономический рост. Особенно в лесной и электронной промышленности. С доминированием госкомпаний, чиновным назначением богатых и отчётами о рыночной прибыли перед партийными комитетами. Волна рабочих протестов 2000-х жёстко сбита при Нгуен Фу Чонге. Трудовая дисциплина контролируется местными «первыми отделами», замкнутыми на ведомство То Лама и Луонг Там Куанга. Нарушение производственных распорядков приравнивается к антигосударственной деятельности. Такими путями обеспечивается умиляющий кое-кого хозяйственный подъём.

Всепроникающий административно-карательный контроль. Более 120 тысяч заключённых – по официальным данным, которые не всеми признаются достоверными. Политическими из них считаются около сотни – что обычно считается недостоверным.

Блогер Чан Ван Банг, бывший солдат, жёстко критиковал вьетнамские власти за антинациональное сближение с Китаем. Требовал соблюдения прав человека. За антигосударственные посты в Фейсбуке приговорён к восьми годам заключения. Журналистка Фам Доан Чанг отбывает девять лет за свободу слова и печати. Крестьянка Кан Тхи Тхеу осуждена за сопротивление полиции – отбивалась при незаконном сгоне с земли. Католический активист Ле Динь Лыонг получил двадцатилетний срок за защиту политзаключённых. Диссидент Фам Чи Дунг раньше служил в полиции, в Фейсбук выходил под псевдонимами. Отягчающее обстоятельство. Экологист Нгуен Ван Хоа помогал рыбакам в протестах против сбросы отравы с металлургического завода. Инженер Чан Хюинь Дуй Тхук осуждён на шестнадцать лет с пятью домашнего ареста за свободу Интернета и призывы к демократическим реформам. Адвокат Ле Конг Динь за защиту диссидентов обвинён в антигосударственном заговоре.

Когда-то Вьетнам был очагом вооружённой антикоммунистической борьбы. Повстанчество и подполье продолжались и после оккупации Юга лезуановским режимом. Национальный объединённый фронт освобождения Вьетнама не ограничивался эмигрантскими программами и заявлениями. «Всё – во имя идеалов свободы и нации, и никак иначе! Спасибо всем, кто пришёл. Получайте оружие», – обращался к повстанцам Хоанг Ко Минь. «Не думаю, что Вьетнам будет освобождён от коммунистического режима при моей жизни. Но лучше умереть по-дикому в лесу, чем беженцем за границей», – это он тоже сказал не зря. Оказавшись в окружении карателей, последний патрон Хоанг Ко Минь оставил для себя.

Те времена миновали. Нынешнее вьетнамское демократическое движение – совокупность групп совсем иного характера. Правозащита. Одиночная оппозиционная публичность. Заявления в соцсетях. Уличные выступления антикитайского либо экологического характера. Исключительно мирный протест…

В общем, недаром генералы-заместители То Лама специализировались на «пылающих печах» экономики, системе исполнения наказаний, экологических конфликтах. А также – на уголовной полиции. Вьетнамская ГБ чётко отслеживает очаги реальных угроз.

Подлинная опасность для правящего режима – социально развёрнутый криминалитет, «чёрные сообщества» Сотни организованных группировок заняты контрабандой оружия, наркотиков, лесоматериалов, нелегальными перевозками, рэкетом, сутенёрством, киберманипуляциями. Это государства в государстве, с которыми властям приходится вести латентную войну. Казнённые или убитые боссы – ханоец Зыонг Ван Кхань, хайфонка Дунг Кха, сайгонец Нам Кам – искренне почитаемы народом. Собственно, иных сил, реально противостоящих КПВ, массы просто не замечают.

Возникло и своеобразное «вьетнамское АУЕ». Антивластную молодёжь группировал крестьянский сын Нго Ба Кха (он же Кха Бань), хулиган-ютьюбер, непримиримый враг традиционных ценностей КПВ. Получил десять лет за «пропаганду асоциальности», подпольные казино-картраны и уличные драки. Двухмиллионный Ютьюб-канал заблокирован и строжайше запрещён. Но как запретишь причёску маллет, мачете под курткой, походку в стиле диско? То есть, запретить-то можно – а результат? Кроме презрительно злого смеха?

Таково наследие эпохи ушедшего Нгуен Фу Чонга. Уйдёт ли она вместе с ним? Мало кто берётся предсказывать. По всем признакам, главой КПВ и СРВ становится  То Лам. Вьетнамский «вариант Андропова». Ужесточённое продолжение тоталитарного застоя.

Но с другой стороны, куратор безопасности о многом информирован. А от информированных товарищей подчас исходят сюрпризы.

Роман Шанга, специально для «В кризис.ру»