32 года не юбилей. Да и годовщина пришлась на вчера. Но как-то ощущается время вспомнить и сказать. Сейчас, здесь и везде. Когда развивается драма восстания Беларуси, накатывает жесть в России, нагнетается тревога в Украине, охватывает тряска весь мир. Такое время не для иллюзий. Зато для образцов стойкости. 10 августа 1988 года в Албании был казнён поэт-диссидент Хавзи Нела. Начинавший словом. Но приведённый к бою жестокостью врага.
1988 год. Как вспоминали 1943-й в болгарском фильме «Гореть, чтобы светить»: «В те дни, когда на востоке небо уже светлело, над нашей страной была ночь». Набирает ход Перестройка в Советском Союзе. Двинулось к победе освободительное движение Польши. Вступает на путь больших реформ Венгрия с подачи Имре Пожгаи. Нервозно предчувствуют конец режимы ГДР и Чехословакии. Приближение финала звучит в истерии «кондукэтора» Румынии. Но в Албании тоталитарно-коммунистический режим держится неколебимо.
Уже три года, как мёртв кровавый Энвер Ходжа. Рамиз Алия, новый первый секретарь правящей компартии (она называлась АПТ – «Албанская партия труда») вроде не такой уж монстр. Добродушно-оптимистичный Запад готов увидеть провозвестника перемен в Стране орлов. (Нечто подобное там видели и в Андропове, да и ныне то и дело «надо понять Путина» – странно что не Лукашенко.) Умирает жена диктатора Семирамис – потомственная интеллектуалка, скромная преподавательница природоведения – об этом сообщается в Вене и в Нью-Йорке. Это ли не признак либерализации?! Алия разрешает миру узнать о смерти жены! Ходжа бы никогда такого не позволил! (Кстати, Неджмие Ходжа пережила мужа на тридцать пять лет и умерла в феврале.)
Только вот других признаков особо не видать. Ну, не то, чтобы совсем. Кажется, прекратились после Ходжи политические казни. Перестали власти обращать внимание на «шабашников» и «спекулянтов», которых Ходжа безуспешно пытался искоренить. Элитным интеллектуалам разрешили временами собраться в красном уголке и поговорить о культуре. Даже религию, запрещённую Ходжей, называют «семейным делом». За христианский крест и мусульманский молитвенный коврик уже не сажают и даже не расстреливают – видел бы это Энвер!
Но в принципе ничего не меняется. Наоборот, подчёркивается стальная сплочённость под знаменем Ходжи – продолжателя Маркса–Энгельса–Ленина–Сталина. Первый, по умолчанию, превыше остальных, а из основоположников на первом месте четвёртый. Алия объявляет «революционную инициативу» в экономике: последний личный скот переводится на коллективное содержание. Неустанно бдит госбезопасность Сигурими. Министр внутренних дел Хекуран Исаи благодарит товарища первого секретаря за мудрые указания касательно правил перевозки арестованных в автозаках. И издаёт приказ: по учению Энвера, по инструкциям Рамиза – к расправе над бунтовщиками будьте готовы! Его преемник Симон Стефани совещается с шефом румынской Секуритате генералом Владом: как бы остановить перестроечные ветра над Восточной Европой?
Албанские партократы не склонны к маневрированию. Они ставят на тупо-жестокое поддержание сталинизма-ходжаизма. Ни Войцех Ярузельский, ни Рамиз Алия ещё не знают, что особой разницы между их подходами нет. Ибо «летай иль ползай – конец известен». Но беспокоятся вожди АПТ не зря.
Антикоммунистическое повстанчество и подполье давно подавлены. Уничтожена и внутрипартийная фронда хрущёвцев-шестидесятников. И всё равно огонь то и дело вырывается из-под земли. Как раз летом 1988-го забастовали рабочие Каваи. Местная молодёжь разбивает бюсты Ходжи, сдирает коммунистические лозунги, разбрасывает свои листовки. И даже дерётся с комсомольцами. «Это было предвестие бури, которая вскоре обрушилась на коммунистов», – вспоминают албанцы ныне.
Наивных мало. На человеческое во власти не надеется почти никто. Албанцы знают: единственное в них человеческое – хитрость от страха. Людям не всегда следует судить по себе.
Хавзи Нела родился крестьянином. В северно-западной мусульманской деревне Коловоз, на склоне одноимённой горы. Невдалеке от города Кукес. Но гораздо ближе к границе с югославским Косово. Когда в 1944 году в албанскую столицу Тирану вступили коммунисты, Хавзи было десять лет. Происхождение из крестьянской бедноты, вся сознанка под властью Энвера. Казалось, новым хозяевам страны не ждать от него проблем. Но дождались практически сразу.
Школу Хавзи окончил с трудом. Не потому, что плохо учился – это как раз на отлично. Но всё время доставал взрослых: почему всё так несправедливо? почему командуют одни, а работают другие? почему первых так мало, а вторых – почти все?
Учителя поначалу прикрыли мальчика. Дали доучиться в школе. И даже поступить в педагогический институт северного города Шкодер (где в 1946 году шли уличные бои Сигурими с антикоммунистическими партизанами). Но оттуда Хавзи Нелу уже исключили. С большим трудом устроился учителем начальной школы. В северно-восточной деревне Плани-Барди, похожей на свою родную.
Оттуда пришлось уходить в деревню Крума. Потом в Лойму. Потом в Шиштевец. Наконец, обосновался в Топояни. Всюду на него очень скоро падал взор Сигурими. Неизбежно, потому что Хавзи не скрывал, что думал. Западная свобода против партийного мракобесия, государственного террора, каторжных колхозов и принудительного атеизма. Не чиновнику решать, во что человеку верить и какой длины волосы носить (в ходжаистской Албании то и другое указывал партком). К тому же ученики в школах начинали читать стихи. А такого не скроешь, если это «Тюрьма» или «Плач над Албанией». Что тут думать, когда: «Скажи: ты свет искал? Не видел сам глазами? Кто пел за человека – оплакивал себя». Да хотя бы «Ласточка» Филипа Широки: «Лети в Албанию! Беги в Албанию!».
Именно после «Ласточки» Хавзи с женой Лавдие вынуждены были бежать. Стало ясно: арест неминуем (такова была жизнь в «Красной Албании»). 26 апреля 1967-го супруги пересекли границу титовской СФРЮ. На территории Социалистического автономного края Косово.
На албанской стороне Хавзи оставил поэтическую строку: «Родина любимая, покидаю тебя с павшим сердцем». Этот лист бумаги на ветке орехового дерева быстро нашли сигуримисты.
Энвер Ходжа и Иосип Броз Тито были лютыми, смертельными врагами. И по идеологии: самый тотальный сталинизм против «социализма самоуправления» (или, выражаясь солженицынским языком, «пустых побрякушек первых лет революции»). И в борьбе за Косово. В своё время Ходжа и Тито были многим друг другу обязаны. Компартию Албании фактически создали югославы. Албанские коммунисты во время войны работали как послушный инструмент югославских товарищей. Эти воспоминания распаляли взаимную ненависть.
Но против Хавзи и Лавдие Нелы два диктатора объединились.
Мужа и жену арестовали югославские пограничники. Неделя ушла на переговоры. А 6 мая 1967 года Хавзи и Лавдие были переданы албанским властям. В обмен на нескольких албанских косоваров.
«Всю бочку. Заплачу коврами. Давай сюда её, милейший. Договоримся там, на месте. А ну-ка пособите, братцы…» И укатили они вместе. Они всегда договорятся». Это написал другой поэт, Евгений Евтушенко. Помнить бы это тем, кто восхищается сейчас «изменившимся» Лукашенко, его «сопротивлением Путину». Помнить бы им судьбу Хавзи и Лавдие.
Энверовский суд решил вопрос за пару недель. Хавзи Нелу приговорили к 15 годам тюрьмы, Лавдие Нелу – к 10 годам. Ей, кстати, предлагали скостить срок за публичное отречение от мужа. Отказалась.
Хавзи Нелу поместили в тюрьму Буррели. Затем перевели в Спач – самую жестокую тюрьму самого жестокого комрежима. В 1973-м здесь произошло антикоммунистическое восстание заключённых. Сигурими завела долгие расследования. Под этот замес попал и Нела. 8 августа 1975-го он был вторично приговорён. К пятнадцатилетнему сроку за побег добавили ещё восемь. За антигосударственную деятельность. В том числе за такие стихи: «Дух Хельсинки разлился, словно ветер. В сердцах у нас цветёт теперь весна. Надежда в наших голосах звучит отныне. И жизнь и страсть отныне не умрёт».
Почему Хельсинки? Это о Заключительном акте Общеевропейского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Которое проклял Энвер Ходжа. Которое считал главным своим достижением Леонид Брежнев. Но советский генсек имел в виду закрепление советского захвата Восточной Европы. Албанский поэт – провозглашение международных стандартов прав человека. Кстати, брежневский СССР считался в ходжаистской Албании враждебным государством. Ибо слишком либеральным… Ошеломляющий парадокс, но ведь и россияне сейчас не под Лукашенко живут.
Выйти Хавзи Неле предстояло теперь в 1990 году. И это не шутки, не бред, не чёрный юмор. Поэтесса Мусина Кокалари, основательница албанской Социал-демократической партии, лидер мирного протеста середины 1940-х, отбыла 18 лет тюрьмы и 15 лет интернирования. «Я никогда не обращусь к тому, кто может смягчить мой приговор», – написала в своём дневнике Мусина. Родственница и подруга юности Энвера.
Однако в конце 1986-го Хавзи Нела всё же был выпущен. После 19 лет заключения, не досидев четырёх. Полтора года как умер Ходжа.
Уже в октябре 1987-го его интернировали под жёсткий надзор в горной деревне Аррен. Вскоре придрались к огнестрелу – в тех местах иначе не проживёшь: загрызут волки. Но, как говорится, твоя проблема. К тому же Хавзи нарушил правила проживания – без разрешения (которого никто бы не дал) пробрался в Кукес, к умирающей матери Джеврие.
13 июня 1988 года его пришли брать за нарушение админраспорядка. Ввалились нарядом полиции. Револьвер Хавзи Нелы выстрелил. Один из сотрудников убит. Всё.
На следствии Нелу допрашивали: зачем хранил оружие? Чтоб с собой покончить, хмуро ухмылялся Хавзи. Но выстрелил он не в себя. Мирный протест не дал результатов. И поэт поступил по-иному. Ответ государства был более чем предсказуем. Режим, ещё недавно казнивший практически ни за что, не мог оставить в живых человека, показавшего пример сопротивления. Пусть не по своей воле. Пусть даже случайно. Хозяева знали: спусти одному – могут повторить все. 
24 июня 1988 года районный суд Кукеса приговорил Хавзи Нелу к смертной казни. Судья Агим Ходжа особо оговорил – не расстрел, а повешение. Ибо: «Рассматривая дело в комплексе, следует учитывать интересы партии, принимать во внимание враждебную активность в районе. Для предотвращения враждебных действий следует применить казнь через повешение, позволяющую публично продемонстрировать судьбу осуждённого».
Лавдие Нела подала апелляцию в Верховный суд НСРА. Курировал дело судья Клеанти Кочи, считавшийся лучшим юристом Албании. Коллегия в составе Фехми Абдиу, Вили Робо и Фатмиры Ласкай оставила вердикт в силе. Последней формальной инстанцией являлся президиум Народного собрания. Председательствовал в котором сам Рамиз Алия.
Решение состоялось 2 августа 1988 года. Последнюю казнь Албании утвердили пятнадцать человек. Эти имена известны всей стране: Рамиз Алия, Рита Марко, Джафер Спахиу, Эмине Гури, Сихат Тозай, Элени Селеница, Фаик Чинай, Кристак Рама, Люмтури Реджа, Петрит Гаче, Рахман Ханку, Симон Балабани, Сотир Кочолари, Стефан Кирьяко, Терезина Маруби.
Президиум НС – всё-таки не ЦК АПТ. В этом органе состояли не только персек Алия, член Политбюро Марко, генерал Балабани, казённый профсоюзник Кочолари, отставной чиновник Кирьяко, экс-министры Спахиу и Ханку, региональные партбоссы Тозай и Чинай. Даже не только начальницы казённых женских организаций Гури, Селеница и Реджа. Петрит Гаче, например, был академиком-кардиохирургом. Кристак Рама – выдающимся скульптором. Терезина Маруби происходила из легендарного рода основателей албанской фотографии. Но повязали каждого. Если кто пытался «проболеть» заседание, брали подпись по телефону.
9 августа бумага из Президиума ушла министру Исаи. От него – в управление внутренних дел Кукеса. Исполнением наказаний в коммунистической Албании ведало МВД. В ночь на 10 августа 1988 года Хавзи Нела был повешен.
Весь этот день Кукес походил на оккупированный город. Блок-посты, вооружённые патрули, на каждом углу полиция и сигуримисты в штатском. Зачем, если расправа уже совершилась? Затем, что виселица с казнённым простояла на виду весь день. «Повесить, чтоб народ видел!» – надрывался некогда Ленин. Алия исполнял завет страха, заслоняясь от неминуемого.
Только на следующий день поэт был тайно захоронен в соседней деревне Кольш. Вертикально, у фонарного столба.
Массовые антикоммунистические протесты в Албании начались через два года. Где-то мирные, где-то не очень. 12 декабря 1990 года Рамиз Алия признал «поражение всей жизни». 20 февраля 1991 года – день 57-летия Хавзи Нелы – на площади Скандербега в Тиране рухнул истукан Энвера Ходжи. В мае всеобщая забастовка снесла правительство. Через месяц АПТ переименовалась в Социалистическую партию Албании и отказалась от коммунизма. А заодно признала тот самый Заключительный акт Хельсинки, вдохновлявший Хавзи Нелу.
В апреле 1992-го Алия сдал президентский пост. В августе он был арестован. «Деклассированные элементы» в камере испытывали головой персека прочность железной двери. Клеанти Кочи, поработавший адвокатом Алии, убит в 1999-м.
Новый президент Сали Бериша (из Демократической партии Албании) присвоил Хавзи Неле посмертный титул «Мученик демократии». Поэт торжественно перезахоронен. На церемонии звучали его строки: «На камни и шипы букет мне опустите…» В честь Хавзи Нелы названа школа в Кукесе.
Но не так всё просто. Лавдие Нела жива, но она до сих пор не добилась наказания убийц своего мужа. Фехми Абдиу шесть лет был председателем Конституционного суда демократической Албании. Президенты Альфред Мойсиу и Бамир Топи – однопартийцы Бериши – дважды уклонялись от посмертного награждения Хавзи Нелы орденом «Честь нации». Зато награждены орденом Наима Фрашери (за педагогические достижения) тот же Фехми Абдиу и с ним Фатмира Ласкай.
Объяснение несложно. Взять такой штрих. Скульптор Кристак Рама, подпись которого стоит под смертным решением, имел сына. Эди Рама – художник и спортсмен-баскетболист – одно время попытался вписаться в демократы. Не получилось. Тогда остался в социалистах. Побывал министром культуры, мэром Тираны, министром иностранных дел. Даже председателем Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, порождённой тем самым духом Хельсинки.
Последние семь лет Эди Рама – премьер-министр Албании. Его правление считается запредельно коррумпированным и мафиозным. Даже для многое видавшей страны. Несколько протестных волн едва не опрокинули кабинет Рамы. Демонстрации и полицейские подавления продолжаются по сей день. Нужно ли такому деятелю чествование человека, к казни которого причастен его отец? А ведь Рама в албанской политике такой не один.
Однако их не спрашивают. Нация без них знает свою честь. «Хавзи Нела – колокол Албании», – говорит писатель Исмаил Кадаре. Но только ли Албании – если оглядеться вокруг?
Никита Требейко, «В кризис.ру»